ЮХАН ЛИЙВ (1864–1913) О ВРАГАХ Мудрец великий учит: «Воздайте добром за вред, который вам творят». Но я скажу: «Гадюк уничтожайте — несовместимы доброта и яд!» Не победить вовеки принужденья, коль не пойти ему наперекор. Насилью, что не знает снисхожденья, одна лишь сила может дать отпор. РАНО Рано ушел я из дома родного… Песни забытые детства былого, я вас давно не пою. Бури меня как тростинку согнули, и заглушили жестокие бури песенку детства мою. Бури с родными меня разлучили, слабые песни мои заглушили, и потерял я покой. И не свершилось так много, так много! И протянулась по жизни дорога, переплетаясь с тоской. 1894 ГРУСТНА ТВОЯ РОДИНА Грустна твоя родина, да и ты уже изнемог от ноши. Уже в голубую страну мечты тебе не попасть, но, может, звезда твоя в небе тогда блеснет, когда ты сойдешь в могилу. Постигнет все думы твои народ, постигнет душой их силу. Они оживут, чтоб творить и звать и вдаль пролагать дороги, чтоб радостью и красотою стать в дому поколений многих. 1894 Я МНОГО ЦВЕТОВ СОБРАЛ БЫ… Я много цветов собрал бы, я пояс бы сплел — пускай в одно бы связал тот пояс тебя, мой несчастный край! Я взял бы лазурь у неба, лучи бы у солнца взял — лучами, лазурью, солнцем в одно бы тебя связал. Я взял бы любовь и верность, я честность бы взял — пускай они бы в одно связали тебя, мой несчастный край! Я кровные узы взял бы и братство сердец — пускай они бы в одно связали тебя, мой несчастный край! 1895 УЛЫБНИСЬ! Ты — мое солнце, ты — моя тьма, ты — моя гибель, ты — смерть сама. — Но солнце не губит, мой друг… Очнись! — Не спорь, любимая! Улыбнись! Декабрь 1895
ЛЕТНИЙ ВЕЧЕР Сердце твое исцелю я! — ветер июльский сказал мне. Стал он выстукивать нежно, стал тормошить меня слушать, недуг выискивать скрытый. Тайную боль обнаружив, все узелки распустил он, поцеловал меня в губы, в лоб и в глаза и, погладив, снова связал мое сердце бархатными руками. Так врачевал он больного и ласково гладил, покуда не разогнал без остатка в сердце — заботу и горечь — в душе. 1896 МОЙ СТИХ Мой стих, ты подбитый голубь, которого настиг в полете когтистый коршун… Ты кровоточишь, мой стих. Мой стих, ты похож на птицу, на раненого орла, которого вдруг настигла охотничья стрела. Былой твой полет могучий я вижу, как наяву. Ты мчался вольным ветром сквозь солнце и синеву. Оглядывался ты зорко в небесной вышине, спускался и отдыхал ты на самой высокой сосне. Теперь ты один, ты в чаще, истерзан, изранен в кровь, и жалобно смотришь в небо, где реет твоя любовь. 1896 ОСЕННЕЕ СОЛНЦЕ На ветвях березы солнечный закат, кажется, что листья пламенем горят. Путь уже недолог, путь уж недалек. Славен тихий отдых средь лесных дорог. За зеленым логом посреди полей косогор в сиянье солнечных лучей. Столько там сиянья, блеска и огня, словно ждет невеста на горе меня. 1896 СЛЫШИШЬ, СЛЫШИШЬ? Взмокла шуба ватная на осине, снег вздыхает, падая, талый, синий. Гул весны откуда-то — слышишь, слышишь? С каждым днем доносится ближе, ближе. 1900 ПОСЛЕДНЯЯ ВОЗМОЖНОСТЬ |
