Забеременел, как видно, —

Сразу двойней, — воздух здешний

Зиму нам сулит морозец,

Синь и солнце — запах вешний.

Как проснусь — на окнах бельма,

Серебром покрыты крыши…

Что же голуби взлетают

В небеса все выше, выше?

Зажжены лучом блестящим,

Ледяные косы тают,

Догорая, словно свечки:

То ль смеются, то ль рыдают…

Календарь? Да что он знает

О земле или о небе:

Знает ли коза, что стыдно

Прыгать в огороде ребе?

Нет еще весны, поверь мне,

То — канун весны покуда.

Застегнись-ка поплотнее,

А не то грозит простуда.

Но рассудку я не внемлю,

И в распахнутом капоте

Я бегу с надеждой в сердце —

Поплясать с лучом в болоте.

Мне канун весны по нраву, —

Ранней зорькою умытый,

Рваным облаком одетый,

Ярким золотом прошитый!

Пусть меня толкает в спину

Ветер грубый и жестокий, —

Веет утро сладким хмелем

И меня целует в щеки.

Обнажен кусочек неба,

Нежно и свежо сверкая,

Словно юная еврейка,

Непорочная, нагая.

Счастлив я, когда в обнимку

С тенью пляшет свет горячий,

Тень — с огнем, и забываю

Все заботы, неудачи.

Да, люблю я эти игры,

Эти пляски светотени.

Сколько в них блаженной неги,

Сколько чудных наслаждений!

Я прошу о чем-то воздух,

Как невеста-недотрога,

Что глядит с улыбкой важной

То застенчиво, то строго.

То светло, то всюду темень,

Наконец-то слиться рады

Тень со светом… Сколько в этом

Обаяния, отрады!

А река? Ты издалёка

Слышишь, как трещат затоны?

Слышишь грохот? Слышишь хохот?

Слышишь скрипы? Слышишь стоны?

Скоро, скоро все узнают,

Как задавленная сила

Ломит лед, крушит железо, —

Все, что за зиму застыло.

За собою все потоки

Поведет единый разум, —

Поднапрут плечом единым.

Погоди, возьмутся разом!

Разом, братцы, разом надо

Лед сломать, сковавший воды, —

Да и тех, кто людям застит

Солнце, месяц, неба своды!

И, дыша свободой, волны,

Под мостами вырастая,

К морю Черному погонят

Толстых льдин большие стаи.

К черным всем морям ступайте!

Вам назначены судьбою

Обжигающие розги

И холодные побои!

Будут жечь лучи, как розги,

Будут бить наотмашь волны,

Запоют в глубинах рыбы,

Камень затрубит безмолвный.

А река, смеясь, ликуя,

Широко раздвинет воды,

Побежит весне навстречу

В блеске утреннем свободы.

Высоко в горах,

На траве густой,

Счастья жаждал я

И любил мечтать.

Сам не знаю, что

Было той мечтой,

Знаю лишь — она

Не придет опять.

Может быть, мечту

Давних детских лет

Знает ветерок,

Иль полдневный луч,

Что в глаза вливал

Златоносный свет,

Иль глубокий дол,

Иль прозрачный ключ.

Высоко в горах

Рядом — никого,

Кроме трав, и там

Я себя постиг.

Там я в тишине

Видел божество,

Ангелы со мной

Были каждый миг.

Пятница. Бегу

Я наверх, к горам,

Хедера ярмо

Сбросив наконец.

Что мне Махарша,

Что мне Махарам, —

Радостно дышу,

Вольный, как птенец

Вижу я — вокруг

Новый мир цветет.

Все погружено

В океан лучей.

Солнце из своих

Вырвалось тенет,

Счастлива трава,

Счастлив муравей.

И миры добра

Нежно и светло

В существе моем

Зиждутся в тиши.

Полным ртом я пью

Воздуха тепло,

Свежий бьет родник

В глубине души.

Мне б туда, туда,

В дальнюю бы даль,

Как я тосковал

В давние года!

И росла во мне

Детская печаль,

Но узнать не смог:

Где мое «туда»?

Знают хорошо

Ласточки: парят,

Подают мне весть

На лету своем.

Не могу понять, —

Что мне говорят,

Не владею их

Птичьим словарем.

Высоко в горах,

На траве густой,

Счастья жаждал я

И любил мечтать.

Сам не знаю, что

Было той мечтой,

Знаю лишь — она

Не придет опять.