— Мы с Вайберт открывайт наш Арсенал! — громко объявил механик. Он явно ждал аплодисментов, но раздалось всего несколько полных энтузиазма хлопков — аплодировал Алекс.

— Отлично! — вскричал шеф. — Замечательно! Вундербар!

Подскочив к Зигиберту он пожал его механическую руку и подмигнул мне.

— Чего ты грустишь, мон шер? — так, чтобы никто не слышал, спросил Алекс.

— Да как вам сказать… — я неловко повёл плечами. Стало зябко. — Грустно это всё выглядит. Нас слишком мало, — я вспомнил толпу стригоев, заполонившую лестницу в Петергофском дворце. — Нас просто задавят числом.

— Не дрейфь, кадет, — шеф похлопал меня по плечу. — С арсеналом Зигиберта наши шансы из нереальных вырастают в трудноосуществимые.

— Йа! — подтвердил довольный механик. — Как только вы посещайт мой арсенал, сразу делаться глюк, как мы с Вайберт.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — мрачно поклонившись, я отошел к барьеру и уселся на холодный бетон. Днём представления не было, и ковровое покрытие лежало аккуратно свёрнутым в одном из подсобных помещений.

Невозможно оборонять такой объект, — я лихорадочно осматривал амфитеатр кресел, прозрачный купол на крыше, узкие, но многочисленные проходы… — Слишком много окон, слишком много открытых мест, и в то же время — пустых помещений, залов и всего остального.

А бойцов слишком мало. Невозможно разместить охрану везде — стригои могут проникнуть куда угодно. Пробить купол, или любое из громадных окон фасада, или пробраться по коммуникациям и выйти через подвалы…

— Пытаешься продумать стратегию обороны? — рядом присел шеф. Выглядел он усталым: под глазами круги, подбородок покрыт седой щетиной…

Я не люблю видеть Алекса небритым. С бородой он кажется гораздо старше… И честно говоря, это меня пугает.

— Не старайся, это бесполезно, — он похлопал меня по колену, а затем незаметно обтёр руку о полу пиджака.

У меня дёрнулся уголок рта. Я так и не снял забрызганных кровью джинсов, так и не успел помыться…

— Главное сражение состоится здесь, — Алекс топнул в пол арены. — Только здесь, и никак иначе.

— Шоу должно продолжаться? — криво улыбнулся я.

— Разумеется, — кивнул шеф. — Ни у кого и мысли не возникнет отменить шоу.

Вечернее представление прошло для меня, словно во сне. Как и сказал Алекс, никому и в голову не пришло отменять шоу: билеты распроданы, шипучка и мороженое ждут гостей, оркестранты готовы исполнить все самые бравурные марши, какие помнят.

И ведь всё прошло, как по маслу!

Никто не пытался сбросить с корабля Эвридику, никто не хохотал страшным голосом, падая на арену из-под купола цирка… Тигр послушно скакал через горящее кольцо, удав сворачивал и разворачивал кольца в гипнотическом ритме, Зоя кружилась на трапеции так, что блёстки летели во все стороны.

Про Бимселя и Брамселя никто не вспоминал.

Шоу должно продолжаться, и тело покойного клоуна ждало своего часа в городском морге — Котов договорился по своим каналам, чтобы его пока что не трогали…

Алекс заверил директора: как только всё утрясётся, он непременно займётся делом погибших клоунов. Хотя и сейчас — просто так, навскидку — может предложить вполне рабочую версию…

— Маги, — сказал он, когда мы с ним остались одни. — Они вполне могли послать духа, который вселился в Брамселя и заставил клоуна спрыгнуть на арену.

— Я думал, это сделала Аллегра, — мне казалось, что моя версия ничем не хуже той, что у шефа. — Всем известно, что стригои могут гипнотизировать жертв. Собственно, граф проделал это у нас на глазах — с Зоей.

— Они бы не стали, — покачал головой Алекс. — Стригои — жестокие мерзавцы, но не дураки. Они бы не стали подставляться до истечения договора с директором. А маги вполне могли попытаться сорвать выступление.

— Но для чего?

— Для того, чтобы посмотреть, как мы отреагируем.

Этот разговор состоялся незадолго до второго акта, пока мы с Алексом, сидя в нашей комнате, наносили грим. У меня получалось плохо, — сказывалось отсутствие практики, — и шеф, держа палитру с гримом с видом уличного художника, раскрашивал мне лицо…

Но вот представление окончено, огни рампы погашены, ковёр с арены скатан в рулон и убран. Весь персонал: униформистов, поваров, билетёров — словом, всех обычных людей отпустили домой.

Они уже здесь, — думал я, раскладывая ножи на барьере, в удобном для себя порядке. — Вошли в цирк вместе с публикой, напитались ужасом и восторгом толпы.

Теперь стригои ждут. Прячась в тенях, таясь в темноте опустевших залов… Ждут сигнала мастера. И когда он прозвучит — они нападут.

Теперь пора ночного колдовства.

Скрипят гроба, и дышит ад заразой

Сейчас я мог бы пить живую кровь

И на дела способен, от которых

Отпряну днём…

Шеф цитировал стихи нараспев, помогая себе руками — подражая декламаторам прежних времён.

Я косо посмотрел на Алекса и вернулся к своим ножам.

Уж больно он возбуждён. Глаза сияют, от усталости не осталось и следа, движения полны энергии и задора.

Кураж, — заметил силач Иван. — Обычное состояние артиста перед выступлением.

А я вот никакого куража не чувствовал. Я откровенно боялся. И это хорошо: надеюсь, мой страх уравновесит безбашенное настроение шефа.

Всё было готово к встрече «гостей». Артисты стояли молча, каждый был вооружен тем, что ему по нраву. Махендра вновь был человеком, в его руках сверкал короткий индийский кончар. А вот Секундра Дасс, скрывшись на пару минут, возвратился в образе гигантского удава. Тяжелое тело с отчётливым шорохом передвигалось по арене, громадная голова прядала в стороны с быстротой птицы, холодные, с вертикальными зрачками глаза смотрели мудро и равнодушно.

Честно говоря, я бы предпочёл иметь тигра в арьергарде, и рассудительного Секундру Дасса в напарниках. Но не мне указывать артистам, что делать.

Напряжение нарастало.

— Уж полночь близится, а Германа всё нет, — пропел Алекс хорошо поставленным баритоном.

— Почему мы ждём на арене? — нервно передёрнув плечами, я оглядел ряды пустых кресел, густые тени, скрывающие самые верхние ряды…

— Потому что это — место силы, — Демидов никуда не ушел. На коленях, прикрытых клетчатым пледом, лежал здоровенный пистолет. — Арена придаёт нам уверенности. В ней есть своя магия.

— Всё равно это глупо, — я в сотый раз проверил баланс ножа и положил его на место. — Самое стратегически невыгодное положение.

— Это не так, — мягко улыбнулся директор цирка. — Нигде в мире артист не чувствует себя сильнее, чем на арене.

Изменение прошло столь неуловимо, что его заметил только я.

Не было никакого ветра, зловещих шорохов, мятущихся теней…

Я просто моргнул. Закрыл глаза в одной вселенной, и открыл уже в другой.

— Они здесь.

— Ты уверен? — Алекс оглядел безмолвные ряды кресел, задрав голову, осмотрел купол и галерею оркестра.

И в этот миг у самого верхнего ряда кресел, в одном из проходов, появилась Аллегра.

Она словно соткалась из тьмы и теней, но на самом деле, в конце прохода была небольшая дверка… Она вела во внешний коридор, который тянулся вокруг всего купола. В обычной жизни им пользовались униформисты, а в экстренных случаях он служил пожарным выходом.

Но в эффектности появления ей не откажешь. Одетая в облегающий кожаный костюм, с чёрными, распущенными по плечам волосами и ослепительно белой кожей, Аллегра казалась актрисой, только что закончившей сниматься в сцене дорогого боевика.

Макияж подчёркивал её бездонные глаза, а губы сияли карминной помадой.

Стригойка была одна. Постояв некоторое время, насладившись смятением артистов, она начала спускаться к арене.

Медленно.

А я лихорадочно оглядывал цирковой зал. Скользил взглядом по рядам кресел, по проходам, и… ничего не мог понять. Почему я больше никого не чувствую? Где все остальные стригои? Алекс был уверен, что в цирк их заявится целая армия!