Я хочу быть самой быстрой, — хотела закричать я. — Самой смелой, самой крутой — и тогда Сашхен полюбит меня!

Но я промолчала. Пришлось прикусить губу и впить ногти в ладошки, но я выдержала. Сама ведь говорила: никаких чувств посторонним…

— Ничего не стряслось, — я нашла в себе силы улыбнуться. Безмятежно, как и положено. — Просто устала в школе. Но пройтись по магазинам — это самое оно. Хотя ты ведь знаешь: есть такая почти волшебная штука: интернет. Можно всё купить, не выходя из дома.

— Глупости, — Анна вскочила и закружила меня по комнате. — Ты не узнаешь вкуса роскоши, если не попробуешь настоящего шоппинга! Идём! Потратим неприлично много денег, а потом я отведу тебя к своему стилисту, — она скорчила гримаску. — Пора избавляться от этих косичек. И накладные ресницы. У тебя такие выразительные глаза…

Накладные!.. Так вот в чём дело. А я-то думала.

— Хорошо, идём, — я решительно направилась к двери. — Сделай меня красивой.

И тогда Сашхен полюбит меня СТОПРОЦЕНТОВ. Так же, как он полюбил тебя…

— Куда ты, дурочка, — Анна указала на окно. — Ты же не хочешь отчитываться перед Авророй Францевной?

Мне было не впервой покидать свою комнату таким способом. Сначала на подоконник, затем упереться правой ногой в завитушку чуть ниже окна, передвинуть руки, уцепиться за ветку яблони, подтянуть поближе, повиснуть… Ну и прыгнуть.

Ничего сложного, только травинки отряхнуть.

Из своего домика показался Рамзес… Ну конечно, он меня услышал.

— В салон? — пёс уже собрался: он был в ошейнике, к которому была прицеплена короткая петля поводка — понятно, что это так, для виду. Чтоб народ не пугался.

Чёрт, совсем забыла. И Генька ждать будет…

— Слушай, Рамзесик…

— Ну что, идём?

Не знаю, как она это делает. Но Аннушка уже стояла рядом, как ни в чём ни бывало. И в окно она не прыгала. Зуб даю.

Рамзес зарычал. Тихонько так, но грозно, предупреждающе.

Анна поморщилась.

— Место, — сказала. Словно бичом хлестнула. И Рамзес, как миленький, убрался в будку. Я послала ему извиняющий взгляд, но кажется, пёс не заметил.

Надо будет потом извиниться. И перед Генькой тоже…

— Ну вот, Мари. Теперь давай поиграем в интересную игру, — бесит, когда она так делает. Будто я до сих пор малолетка безмозглая…

— И в какую, тёть Ань?

— Видишь, вон там, за забором, машину?

— Это та, которая за деревом? Королла металлик, в салоне — трое. Один пялится на наш забор в бинокль, второй спит, третий ест бутерброд с колбасой.

Я срисовала их ещё раньше, когда Генька меня домой провожал. Отметила для себя, и отложила. Мало ли…

— Верно, — Анна положила руку мне на плечо. — Сможешь дойти до набережной так, чтобы они не увидели?

Я внимательно посмотрела на крёстную.

— Они что, за мной следят?

Это меняет дело.

Алекс говорил, что может случиться так, что за мной будут наблюдать люди полковника Котова. И чтобы я не пугалась, если что, и не старалась их с хвоста срубить: они для моей защиты.

— Ну кому ты нужна, дурочка. Это мой любовник. Ревнивый попался, вот и нанял детективов.

— Любовник?

Аннушка нетерпеливо закатила глаза. Затем полезла в сумочку, достала сигарету и закурила.

— Настало время для очередного урока, радость моя, — дым меж её карминных губ казался фиолетовым. — Слушай внимательно: у КАЖДОЙ женщины должен быть любовник.

— Но… Ты же с Сашхеном. Как же…

— Сашхен — это совсем другое дело, — отрезала она. — Но жизнь коротка. Нельзя отказывать себе в удовольствиях.

— То есть, надо иметь запасной аэродром, — кивнула я со знанием дела.

— Нет. Это совсем другое, — она с беспокойством посмотрела на машину: им нас видно не было, мешали кусты. — Давай так: я научу тебя, как пройти мимо незамеченной, а потом, когда будет время, всё объясню. Согласна?

— Да, отцы, давно мне не было так стыдно, — Алекс поставил на стол пустую кружку и щелкнул пальцами. — Звезда моя! Повтори!..

— Может, хватит? — я оглядел стол, сплошь в засохших лужах, придавленных в этих лужах сигаретах, скомканных салфетках с неудачными планами атак, и заставленный кружками так, что живого места не осталось.

Сидели мы в «Покойся с миром»: Алекс, Семёныч и я.

И не то, чтобы Амальтее было лень убрать со стола — сегодня была её очередь стоять за стойкой. Просто шеф категорически запретил это делать: настроение у него, видите ли, было не то.

В качестве вишенки на торте, Семёныч притащил целый пакет сушеной корюшки, и теперь ею провонял весь клуб, всюду валялись чешуя и рыбьи хвостики.

После эпической битвы с Ктулху, Шемайя с отцом Прохором отправились по домам: святой отрок — в свой приход, а Гиллель — на кладбище.

Шкипера Алекс пригласил к нам — в городе тот был проездом и жил на своём катере.

Но когда мы вернулись на берег, катер пребывал в худшем состоянии, чем мы: в борту — пробоина, не хватает винта… И его отправили в сухой док, на ремонт.

Когда Ктулху ушел на дно, кайдзю от берега убрались. Гипотеза шефа о том, что именно Ктулху ими управлял — подтвердилась.

Котов остался в Крепости, зачищать следы, устранять потери и главное, создавать впечатление, что ничего сверхъестественного не случилось: это действительно были морские учения, в ходе которых гарнизон Крепости проявил смекалку и мужество…

Как только мы вошли в клуб, Алекс объявил глобальную пьянку, по нескольким поводам. Приезд Семёныча, наш провал с Ктулху, и самое главное: наша, а точнее моя полная несостоятельность в качестве Машиного наставника.

Девочка снова пропала.

Испарилась, растаяла в воздухе, ибо группа, приставленная к ней шефом на время нашего отсутствия, ничего не видела и не слышала, и сказать ничего не могла.

Немножко успокоил Рамзес: он застал Машу с леди Анной, но к сожалению, помешать им исчезнуть не смог — не его уровень.

Но хотя бы мы теперь знаем, чьих рук это дело…

— Звезда моя! — взревел Алекс. — Где наше пиво?..

— Хватит, шеф, — повторил я, поморщившись. Пиво плескалось уже в горле, но никакого опьянения я при этом не ощущал. — Тошнит уже.

Алекс уставился на меня мутноватым злым взглядом. Постепенно взгляд смягчился, и шеф кивнул.

— Правильно, мон шер. Пора переходить на более крепкие напитки. Звезда моя! А принеси-ка нам водочки…

— Всех клиентов распугали, — буркнула Амальтея.

Явилась она без водки, зато с большущим подносом, на который принялась собирать пустую тару, переполненные пепельницы и рыбью чешую.

Я оглядел пустой зал. Амальтея права: кроме нас, в РИПе не было ни души. Но не потому что кто-то испугался. Просто было раннее утро — наша компания оказалась самой стойкой…

Казалось бы, глупо: бухать, вместо того, чтобы бежать, искать, спасать… Хотелось добавить: «бедного ребёнка», но надо смотреть правде в лицо: Маша далеко не ребёнок. Она прекрасно может за себя постоять, и даже лорд Бэкон не вдруг справится с такой ведьмой, как наша Маша.

— Он позвонит, — авторитетно заявил шеф. — Как только девочка будет у него, Бэкон позвонит.

— Ну не из-за выкупа же он её похитил, шеф.

— Позвонит, чтобы поглумиться. Насладиться своим превосходством. Заявить о победе. Пометить террито…

— Мы поняли, поняли, спасибо. Но… Что нам это даст?

— Когда он будет на проводе, мы озвучим свои условия, — шеф был уже изрядно навеселе, а потому говорил чётко, разделяя слова и очень тщательно расставляя ударения.

А мне вспомнился рассказ О. Генри, «Вождь Краснокожих». Там украли мальчика, и обездоленный папаша соглашался принять отпрыска обратно, если ему заплатят кругленькую сумму…

Попытавшись применить этот опыт к нашей ситуации, я рассмеялся. Согласен: в строго определённых обстоятельствах, Машу можно считать не просто занозой в заднице, и даже не обезьянкой с гранатой.

ОНА И БЫЛА той самой гранатой.

Причём, чеку уже выдернули и до взрыва оставались считанные мгновения.