Белый свет сам собой зажёгся повсюду и надобность в фонаре отпала. Ривка положила его на тумбу и подошла к сверкающему куполу из фиолетово-чёрной энергии. Он формировался из артефактов-ножек, инкрустированных составными гемами в качестве источника питания всей конструкции. Именно они и генерировали странное поле.

Ривка была здесь уже не в первый раз, поэтому без проблем нашла нужный рычаг и отключила действие гибридной магии. Гравитация и иллюзии оказались совместимыми в руническом варианте. Поэтому Артём быстро сконструировал этот агрегат, взяв от одной стихии возможность создавать батарею из маны, а в другой — останавливать время для объекта внутри.

— Привет, красотка, — бодрясь, нервно прошептала Ривка и накрыла своей ладонью ладонь замершей Софи, на груди девушки лежал цветок камелии. — Вот и год прошёл, давно не виделись, хотя для тебя это была лишь секунда, — вторая жена Барятинского прикусила губу и опустила взгляд вниз. — Даже не представляю каково тебе, я бы… — она замолчала на секунду и заметила как потеплела камелия. — Хочешь поговорить? — Ривка протянула руку вперёд, но осеклась. — Ты извини я ненадолго, просто накатило.

Ещё будучи под защитой императора во время войны, она ухаживала за телом Софи: обмывала его, причёсывала, старалась окружить комфортом. Не сказать, что ей тогда это нравилось, но…

— Знаешь, поначалу я злилась. Почему он выбрал тебя первой женой даже… Даже когда ты стала овощем, но… Блин, это звучит цинично, подруга, я, наверное, плохой человек, — Ривка шмыгнула носом и быстро поправила волосы. — Но потом я поняла. Ты без раздумий отдала всё, чтобы спасти Артёма. Я даже не знаю смогла бы… В смысле, да, ради него готова на всё, но хватило бы мне мужества поступить так же?

После короткой паузы Ривка сильнее сжала ладонь первой жены.

— Я состарюсь, а ты всё также будешь молодой, заменишь меня… Дура, что я несу? — девушка прикусила язык, наблюдая, как мерно колыхается грудь еë соперницы.

Снаружи ничего не было слышно, это место идеально изолировано и ключ от него имели только она и Артём.

— Я тебе не завидую. Жизнь пролетит мимо… Это так страшно, мне… Я не хочу, чтобы между нами были разногласия. Извини, я… — Ривка отступила на шаг назад и погладила лоб. — Возвращайся к нам поскорей, — слёзы брызнули из её глаз. — Ему без тебя плохо, я же вижу… Прости, — девушка подбежала обратно к рычагу активации грави-купола и включила аппаратуру тут же накрывшую Софи барьером.

Соскользнув по стенке, она проревела навзрыд минут десять и потом привела себя в порядок, вернувшись к гостям с тёплой улыбкой, будто ничего и не было.

— Мошенник! Где моя дочь? Почему ты всё ещё не вернул её к жизни? — мне в лицо плеснули из винного бокала, собравшиеся гости сразу же притихли, обратив внимание на лысеющего пухленького купца. — Ты обещал год назад, что найдёшь решение и где оно? Где моя дочь, почему она не на празднике, Артём? В каком ящике ты её запер?

Я медленно достал платок и вытер лицо, наблюдая как отец Софи буравит меня гневным взглядом.

— Я работаю над этим, мне нужно больше времени, Степан Геннадьевич, можем поговорить у меня…

— Ты, ты виноват во что она превратилась, не буду я с тобой говорить. Где она? Я хочу забрать мою доченьку, я не одобрял ваш брак! Меня заставили, пусть все это знают, — брызжа слюной он провёл по гостям пальцем. — Вы все его пособники, радуетесь тут, чествуете убийцу, — Уваров плюнул мне под ноги и развернулся на каблуках, сбив официанта с подносом раздражённым толчком.

— Артём, всё в порядке? — тихо спросил Ломоносов, тронув меня за плечо.

— Да, я сам разберусь, — выйдя вслед за разбушевавшимся отцом, я оказался на улице, купец прибыл под конец праздника. — Степан Геннадьевич, погодите, — отец Софи был тем ещё крепким орешком, как ни старался я так и не смог найти с ним общий язык.

— Опять будешь оправдываться?

— Ей ничего не грозит, для неё наш год пролетает как секунда. Тело не старится, разум тоже, она ни в какой не тюрьме. Мне пришлось так сделать, иначе бы она страдала. Каждое её пробуждение это большой шок, я не могу часто отключать гравикупол.

— Какого чёрта ты возишься со своими лошадьми, а не лечишь Софи? Доколе это будет продолжаться, ты сдался? Если сдался, то отдай её мне, пусть она доживёт свой век в окружении любящих людей. Что с ней будет, когда ты умрёшь, кому она станет нужна такая?

Я устало протёр глаза.

— Всё не так просто как вы думаете, Степан Геннадьевич… Я сейчас пытаюсь сделать рунический атлант, но мне нужно больше стихий…

— Так освой их! Ты же великий, сука, маг! С пол щелчка набираешь процентили. Да, я в курсе, все в курсе о твоих «талантах», — он произнёс последнее слово как ругательство и жалел, что не может нанести увечье стоящему перед ним человеку.

— Сделаю.

— Верни её, Артём, она ни в чём не виновата. Моя глупая девочка с кем ты связалась, боже,— тесть провёл рукой по залысине и прошёлся взад-вперёд. — Я хочу видеть её, отведи…

В Москву засобирались сразу же на следующий день. В сопровождающие я себе взял Маэстро и Джона. Их положение в церкви за последние пять лет сильно укрепилось, оба ратовали за свободное распространение барьерной магии и стали кем-то вроде знаменитостей в среде магов света. Теперь каждый желающий мог научиться ставить барьеры, управлять стихией или закрывать Брешь. Впрочем, последнее сейчас требовалось как никогда.

Чтобы воспитать целое поколение сносных «конопатчиков» нужно время. Трагедия на «Северной» принесла империи поражение, но вместе с этим открыла и новые возможности. Павел VII устранил жëсткой рукой всех несогласных, а там, где надо, раздал чины и укрепил свою власть. Армия смогла победить Вожака именной Бреши — сей факт не укрылся от соседних стран.

Новые союзы на востоке, приостановка военных действий ещё вчерашних кровных врагов и целые коалиции создавались лишь с одной целью — не дать закрыть «Северную». В то же время каждая из этих стран пыталась разделаться со своими брешами, но силёнок не хватало. Кто бы мог подумать, что эпоха мира наступит с войны людей против людей?

В первый год даже мне пришлось закатать рукава, чтобы вразумить Скандинавский союз. Это была грязная война исподтишка, но сейчас у нас вот уже четыре года как перемирие.

С оставшимися полубогами я расправился в то же время. Пленённый Клирикрос раскрыл мне их одного за другим и, вооружив мортикантов Кудяблика атлантами, я нещадно их забил как обычное зверьё. Приток новой силы заполнил меня новыми стихиями и дополнительными сознаниями, но с этим оказалось не всë так просто…

Неделя пролетела совсем быстро. Я предложил свите Бенкендорфа заменить их скакунов на моих и сравнить уровень выносливости. Те были удивлены, потому что путь отсюда до столицы занимал не менее четырнадцати дней, а мои жеребцы преодолели его в два раза быстрее.

— Артём, что ты делаешь? Оставь его конюху, — шикнул на меня Христ.

— Я войду внутрь только так, — сидя верхом, я посмотрел вниз на своего кума, а сбежавшиеся слуги недоумевали происходящему: какой-то граф совсем слетел с катушек и собирался заехать в приёмный зал верхом!

— Пожалуйста, — взмолился Бенкендорф, но я оставался непреклонен. — Нас всех казнят… — пробубнил шеф охранки себе под нос и велел гвардейцам разойтись. — Под мою ответственность, — добавил он и породистый скакун чинно прошёлся в отворившиеся ворота.

По пути мне встречалась дрейфующая высшая аристократия. Некоторые дамы удивлённо распахивали глаза, другие обмахивались веерами и прятали смеющиеся лица. Парочка мужчин порывалась было «наказать смутьяна», схватившись за декоративные шпаги, но взгляд рослого богатыря Маэстро в полном рыцарском облачении быстро их утихомирил.

Я смотрел только перед собой и вскоре отворились последние двери. В создавшейся тишине раздалось «цок-цок-цок». Выдержка у Павла VII была что надо, и он спокойно наблюдал, как его граф добрался до середины залы. Повисла неловкая пауза, охрана нервно щупала навершия мечей и ждала сигнала избавиться от спесивого аристократа.