Карлик величественно отступил в сторону, пропуская нас. Можно подумать, если кто-то захочет войти, его удержит тонкая мальчишеская фигурка, ростом от горшка два вершка…

— Это немецкий акцент, — сказал я шепотом шефу, следуя за карликом по узкому коридору.

— Ой, да и хрен с ним, — отмахнулся Алекс. — Лишь бы звучало по иностранному.

Коридор был интересный. Итак узкий, он был заставлен магическими ящиками — с нарисованными цилиндрами, шелковыми масками и серебряными звёздами. Путь преграждали какие-то вешалки с пахнущими нафталином бархатными плащами, белыми рубахами и очень короткими платьями на бретельках. Я тут же начал представлять, как бы в таком платье выглядела Светочка, и споткнулся.

У самой стены стоял громадный барабан с продырявленным днищем, лежала стопка серебристых обручей, кучкой валялись выкрашенные красной краской булавы и сдутые резиновые мячи…

— Старый реквизит, — небрежно махнул рукой карлик, когда я в третий раз споткнулся о какой-то мусор на полу. — Завтра его вывезут на свалку и тут станет посвободнее.

Пропутешествовав извилистым ходом минут пять, мы вышли на арену. Лишенная ярко-красного бархатного ковра, она зияла голым бетоном бортов и гладким серым полом.

В дальнем конце арены тигр, понукаемый дрессировщиком, лениво прыгал через кольцо. Наверное, это его рычание я слышал с улицы.

Тигр был не совсем обычным: очень крупный, белой, в чёрную полоску, масти.

На ближней к нам стороне борта сидел ещё один карлик и жонглировал апельсинами.

— Антон, следи за руками, — бросил наш проводник жонглёру. — Пальцы всё-таки ДОЛЖНЫ касаться предметов…

Это не карлик, понял я, подойдя ближе. Просто мальчишка, лет десяти — двенадцати. Присмотревшись, я увидел, что он действительно не жонглирует, а только делает вид. Апельсины летали в воздухе сами по себе, образовывая сложные круги и восьмёрки, а мальчишка только следил за ними взглядом…

Неожиданно пахнуло ветром, и где-то над головой послышался тихий и нежный звон. Я задрал голову.

Там колыхались трапеции. Сквозь матовое, позолоченное стекло купола света проходило не так уж и много, к тому же, наступил вечер. Я не видел, а скорее угадывал серебристые отблески, неспешный лёт качелей, звон серебряных цепочек… И смех. Чей-то негромкий, но уверенный и весёлый смех. Явно женский.

Он мне понравился, и я попытался рассмотреть смешливую акробатку.

— Это Зоя, — карлик остановился рядом. Ростом он доходил мне до бедра. Я поймал себя на желании протянуть руку и потрепать его по кудрявым волосам… — Она любит парить под куполом в полной темноте.

Я представил: полёт под куполом цирка, на тонкой жёрдочке качелей. Вокруг — только пустота, ветер и тьма…

Она или очень смелая, или психанутая на всю голову.

Директор ждал нас в кабинете, больше похожем на клетушку бухгалтера. Поверхность стола занимал большой монитор с клавиатурой и мышью на красном коврике, рядом стоял факс, ксерокс, пол устилали распечатки с длинными колонками цифр. Один угол полностью занимали только что отпечатанные афиши. Они всё ещё пахли типографской краской, и были слегка влажными.

Ефим Демидов сидел в том же многофункциональном инвалидном кресле, только деловой костюм сменил на удобную домашнюю куртку.

— Ефим, к тебе тут пришли, — объявил карлик, втолкнул нас в кабинет и закрыл дверь с той стороны.

— У вас тут оборотень вместо тигра, — заявил я с порога. — Мальчик — не настоящий жонглёр, а под потолком кружится летучая мышь.

— Как интересно, — директор усмехнулся в бороду. — Я обязательно посмотрю.

— Сандро, не время демонстрировать свою наблюдательность, — осадил меня шеф.

— Всё в порядке, — Демидов наклонил голову. Выехав из-за стола, он гостеприимно улыбнулся. На этот раз неподвижные ноги директора скрывал уютный плюшевый плед со следами кошачьей шерсти. — Присаживайтесь. Если найдёте куда…

Мы дружно огляделись. Где-то под завалами афиш и распечаток скрывался диван и два кресла — их львиные ножки всё ещё торчали из-под бумажных альп. Было ещё несколько стульев, но на них тоже что-то лежало. Один из предметов я сначала принял за меховую вытертую шапку, но быстро понял свою ошибку. Это был кот — громадный серый котяра, одноглазый, с просторными рваными ушами и презрительным выражением на морде.

Почувствовав мой взгляд, он приподнял голову, беззвучно зевнул и махнул на меня когтистой лапой.

— Это Люцифер, — представил кота директор. — Он является, своего рода, талисманом нашего цирка. Мы его очень любим.

Ага, предупреждение: — держитесь от нашего котика подальше…

— Я смотрю, вы вообще много внимания уделяете суевериям и приметам, — сказал я. Чем заработал сумрачный взгляд Алекса. — А что? Я же должен влиться в коллектив, — я пожал плечами. — А для этого мне нужно знать, как себя вести.

— Я приставлю к вам проводника, — успокоил директор.

— Кого? — удивился шеф.

— Вам всё равно полагается ассистентка, — поспешно сказал Демидов. — Для выступлений. — А заодно она просветит вас о нашем житье-бытье…

Я приободрился. По двум причинам: во-первых, не придётся тянуть информацию клещами из Алекса.

А во-вторых, директор сказал: ассистентка. Наверное, симпатичная…

Неожиданно идея поработать в цирке предстала в несколько ином свете.

— Сейчас я покажу вам ваши комнаты, — директор направил кресло к двери, и та отворилась, повинуясь незримому импульсу. — А по пути мы обследуем место падения Бимселя.

— Наши комнаты? — удивился шеф.

— Ты же помнишь правило, Сашенька: артисты живут в цирке. Во избежание.

Я подумал: если вся труппа похожа на виденных мною тигра, маленького мага и летучую мышь, то это очень даже разумное правило…

— Ваша репетиция завтра, в шесть утра, — вещал директор. Его кресло неспешно катилось по широкому проходу, мы с шефом тащились следом. — Затем — примерка костюмов, ведь вечером вы должны блистать!

— Вечером? — переспросил я. Директор остановился и повернул благородный профиль в мою сторону.

— А я разве не упоминал? Премьера состоится уже завтра.

Премьера! Стараясь не отставать от директора и шефа, я чувствовал, как дрожат коленки. Интересно: это похоже на сдачу экзамена? При том, что ты не посетил ни одной лекции, на знаешь, как называется сам предмет и в глаза не видел преподавателя… А сдать надо сразу на пятёрку.

Цирк — искусство без дублей.

За этими мыслями я не заметил, как вновь оказался на арене. И тигр, и мальчик-жонглёр уже ушли, круглая бетонная площадка была гола и пуста.

Ближе к центру угадывалось темноватое пятно. Как только я на него посмотрел, тут же почуял старый, выветрившийся запах крови.

— Сюда упал клоун? — спросил я, указывая на пятно.

Директор кивнул.

Мы с Алексом задрали головы в попытке рассмотреть, что же там, наверху.

Было сумрачно: горел всего один фонарь, направленный вниз, на арену, и купол цирка скрывали зыбкие синеватые тени.

— Туда можно забраться? — спросил шеф.

— Не в данный момент, — качнул бородкой директор. — Я, как ты сам понимаешь, сопровождать вас не могу, а труппа ушла на ужин. Чуть позже я найду кого-нибудь, кто покажет верхнюю галерею.

От бетона пахло мылом и хлоркой, а ещё конским навозом и тигром. Мускусный запах почти заглушал все другие, направляя мысли в определённое русло.

— Тигр тоже ушел поужинать? — спросил я директора. Чем заслужил ещё один сердитый взгляд шефа.

— В некотором роде, — кивнул тот. — Не бойтесь, юноша. Скоро вы во всём разберётесь.

— Да я и не боюсь…

— Вот помню, когда к нам пришел Сашенька, — он бросил ласковый взгляд на шефа. — Зелёный новичок, угловатый, неуклюжий…

— Ещё скажи, что я стеснялся голых ляжек канатоходиц, — поддел Алекс. — Ничего, что мне тогда уже было больше ста лет?

— Не важно, сколько тебе лет, когда ты приходишь в цирк. Здесь мы все — дети. К тому же, акробаток ты действительно стеснялся, — директор улыбнулся, показывая большие, чуть желтоватые зубы. — Но это прошло очень быстро.