К чести Степана, справился он на пять с плюсом.

Для домового, контактировать с людьми — уже стресс. А тут ещё наши с ним разговоры, и мои обнимашки, и то, что пришлось брать в лапки ненавистное электронное устройство…

Но телефон он принёс.

Только сети в подвале всё равно не было, подвал-то железобетонный, не добивала сюда связь.

Усевшись прямо на пол среди мусора и задумчиво жуя шоколадку — половинку я честно пожертвовала «на благотворительность» домовому, — я прикинула, сколько мне здесь сидеть.

По всему выходило — долго.

Пока меня хватятся — это будет аж вечером. Пока обзвонят знакомых, прошерстят школу и парк… Пока допросят Геньку, а с ним — и его бабушку… Потом найдут рюкзак…

Рюкзак.

Что-то в связи с ним не давало покоя.

Вообще-то глаза уже слипались — выматывает эта охота на демонов. И я бы с удовольствием прикорнула минут на шестьсот…

А чего? Всё равно ждать.

Но вот рюкзак.

— Степан! — На меня уставились сонные глаза. — Придётся тебе ещё раз к моему рюкзаку слазить.

В рюкзаке есть тетрадка. И ручка. Если Стёпка мне всё это притащит, я смогу написать записку. Потом Степан отнесёт записку наверх и подсунет Геньке — ни в коем случае не бабушке, не фиг её в наши дела вмешивать.

В спину сильно долбануло.

Я подскочила: решила, что это отдуплился како-демон. Но нет. Всего лишь открылась подвальная дверь.

— Маша! — на пороге стояла монументальная МарьВанна. — Что ты здесь делаешь… — Она оглядела меня с головы до ног. — В таком виде?

— Да вот, — я скромно шаркнула ножкой по пыльному, залитому рассолом полу. — Хотела баночку варенья к чаю принести.

Вода вокруг катера бурлила. Было такое чувство, что мы плаваем в громадной кастрюле, где варятся крабы.

На поверхность то и дело всплывали клешни, щупальца, с присосками и без оных, какие-то малоаппетитные ошмётки…

Пахло, как на заднем дворе прибрежного ресторана.

Пушка громыхала беспрерывно, всё вооружение управлялось шкипером автоматически, с мостика.

Я почти оглох, одурел от качки и тошнотворного запаха, а ещё — от собственной никчёмности.

— Можно вопрос, шеф? — Алекс милостиво кивнул. — Почему катер? — я оглядел бурлящее месиво. — Почему нельзя поразить цель с воздуха? Послали бы парочку Ка-52, результат был бы куда эффективней.

— А город подумал, ученья идут… — Задумчиво процитировал шеф. Я моргнул. — Как ты себе представляешь атаку с воздуха на виду у всего честного народа?

— Ну дак… Вы ж сами сказали: ученья.

Алекс усмехнулся. Потом снисходительно похлопал меня по плечу.

— Ты ещё слишком молод, мон шер ами. И просто не понимаешь.

Всё я прекрасно понимаю. Алексу неинтересно стоять на берегу и смотреть, как вертолеты делают из кайдзю рыбный супчик.

Он хочет веселиться САМ.

Шкипер, похоже, из того же теста. Что-то их с шефом объединяет: схожий по накалу взгляд, стремительные движения, поехавшая крыша…

Не скажу, что я — образец благоразумия. Но когда дело касается военных действий, я всеми руками за эффективность.

Что толку палить из пушки по воробьям — чем мы занимаемся уже второй час кряду. Выпустили бы парочку торпед, и отправились домой, пиво пить.

Так нет же.

А ещё мне не давала покоя вот какая мысль: за каким чёртом мы притащили РПГ, если тут с боеприпасами и так всё путём? Что может гранатомёт такого, чего не может морская пушка?

Ответ напрашивался сам собой: РПГ обладает мобильностью. А это значит…

— Шеф, что вы задумали?

Алекс посмотрел на меня, хитро прищурившись, но промолчал.

— Вся эта пальба — отвлекающий манёвр, — сказал я. — Также как тот, кто послал кайдзю, хотел выманить нас на берег, вы хотите выманить его… Куда? — я оглядел бурлящую воду.

— Это пока ещё проба пера, — сказал Алекс. Спасибо, утешил… — Не зная, кто является противником, невозможно воевать.

— Разве мы не вычислили, что это — лорд Бэкон?

Если подумать, кроме него — некому. Вассертрум мёртв, Гоплит на нашей стороне… А больше из старичков никого не осталось.

— Да, но какими он располагает силами? Что он готов поставить на карту ради победы?

— А вы, шеф? Что готовы поставить ВЫ?

Он посмотрел на меня ещё раз, совершенно серьёзно.

— Всё.

Кивнув, я отошел от Алекса и уставился в небо. Глаза болели от ярких оранжевых вспышек, голова гудела от грохота. Смотреть на облака в таком состоянии — самое то. Успокаивает.

Внезапно палуба накренилась.

Полетев кувырком, я успел ухватиться за какой-то выступ, и сразу отыскал взглядом шефа. Тот был в порядке — цеплялся за бухту каната.

Палуба накренилась в другую сторону… Выровнялась.

И провалилась носом.

Я поехал по палубе, мёртвой хваткой вцепившись в железяку. Алекс держался рядом, глаза у него были бешеные от восторга.

— Что мы наделали, шеф? — я не сомневался, что кульбиты катера — следствие обстрела.

В этот момент раздался не похожий ни на что звук…

Он шел откуда-то из глубин, из-под воды, и создавал впечатление, словно там, на дне, завыли все утопленники, вместе взятые.

Я послал шефу вопросительный взгляд.

— Он всё-таки проснулся! — заорал тот, перекрывая вой, грохот и стон металлического корпуса судна. — Мы его разбудили!..

— Кого?

Водяного? Морского царя?

— Ктулху!

Палуба выровнялась. Стрельба прекратилась. Ветер стих.

Мы словно очутились в глазе тайфуна. Катер мирно застыл на воде…

— Это фольклор, шеф. Ктулху — литературный персонаж, — теперь можно было говорить обычным голосом, но в обрушившейся тишине казалось, что мы кричим. — Его не существует.

— Странно мне на тебя, Сашхен, — Алекс уже стоял, приводя в порядок одежду. — Ты допускаешь существование ведьм, оборотней, магов… Так почему упорно отрицаешь наличие древних гигантов, которые населяли Землю задолго до того, как первая обезьяна взяла в руки палку?

Я открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент к нам подбежал Гиллель.

— Вы целы? — но он уже и сам видел, так что сразу успокоился. — Отца Прохора чуть не смыло за борт, — поведал он полушепотом.

— А ты и рад бы, да не вышло, — чудо-отрок был мокр, плащ его куда-то делся, но лицо выражало неизбывное счастье.

— Это я тебя спас, забыл? — добродушно поддел Гиллель.

— Меня спасла исключительно вера, — наставительно изрёк святой отец. — В данном случае — в твою крепкую руку.

— Будем считать, что это «спасибо», — буркнул кладбищенский сторож.

— Где Семёныч? — спросил Алекс.

— Спустился в машинное, — ответил Гиллель. — Один из винтов приказал долго жить.

— То ли ещё будет, — довольно потёр руки отец Прохор. — Он же ещё не проснулся по-настоящему…

— Так вы всё это специально подстроили? — перебил я. — Отправиться за гигантским монстром на этой вот… мыльнице, — я демонстративно оглядел катер, с кормы до носа было метров десять. — И вообще: откуда вы о нём, — я кивнул за борт. — Узнали?

— Из источников, — отбрил святой отрок.

— Ещё древние японские мореплаватели описывали гиганта, иногда всплывающего со дна океана, — негромко сказал Гиллель. — Он ловил щупальцами всё, до чего мог дотянуться, питался этим, а затем вновь погружался на дно.

— Ну и что? — я пожал плечами. — Может, это какой-нибудь кальмар. В те времена всё было… Крупнее.

— Моряки рассказывали, когда Ика всплывал на поверхность, то мог посылать мысли на огромное расстояние. Сначала он посылал добрые мысли, и всё живое стремилось ему на встречу. А потом — злые. И были они настолько страшны, что люди и животные, не выдержав, гибли от кровоизлияния в мозг, — добавил сторож.

— Ментальный удар, — пояснил Алекс.

— Но такой мощности, что если Ктулху доберётся до берега… — продолжил Гиллель.

— То накроет весь город, — закончил отец Прохор.

— А мы, значит, его разбудили, — кивнул я, с изрядной долей скептицизма. — Ну что ж, нормально…