— А хотите, я вам объясню, что случилось, господин дознаватель? — доброжелательно спросил Фёдор Михайлович.

— Сделайте милость, — сказал, как плюнул. Шеф больше не играл в любезность. Он был в ярости.

— Вернусь немного назад, — не чинясь, начал граф. — Когда господин Демидов пришел ко мне за деньгами… Как, вы не знали, что он сам ко мне пришел? — стригой повернулся к Ефиму. — Ай-ай-ай, господин директор… Как же так? Вы обратились ко мне за помощью, и никому не сказали?.. Ну, да не суть, — махнул холёной рукой стригой. — Господин Демидов попросил у меня крупную сумму. А взамен предложил своё предприятие: «Вертеп Демидова» — на пять лет, в полное владение. Отличная сделка, — решил я. Мне как раз нужен в Петербурге собственный плацдарм, а если он будет совмещён с… кормушкой для моих птенцов — лучше и быть не может. Вероятно, господин Давыдов учитывал этот факт, и запросил очень, очень приличную цену. Но я не стал мелочиться. В конце концов, зачем жить, если не исполнять свои маленькие прихоти… А что до вас, милейший Александр Сергеевич, то ваше присутствие в труппе — это дополнительный приятный бонус. В договоре есть такая формулировка… Как же там? Ах вот: «все служащие, вплоть до вступления договора в силу». Вы поняли? — он лучезарно улыбнулся. Впечатление немного портили синеватые губы и мелкие, с неприятным налётом зубы. — Все служащие, вплоть до вступления! А так как вы с напарником поступили в цирк на общих основаниях, и даже были поставлены на довольствие — в такой же мере являетесь служащими, как и все остальные, — не знаю, зачем он продолжал, всё и так было понятно. — И начиная с этого момента, и в течении пяти лет, вы обязаны подчиняться мне, господин дознаватель, на основании вот этого договора! — выхватив из папки какой-то листок, он потряс им в воздухе. — Здесь стоит ваша личная подпись, а также указано настоящее имя и даны отпечатки пальцев. Вы в моей власти, господин дознаватель. Так же, как и ваш напарник. Но только теперь это МОЙ ручной стригой, а не ваш!

Не раздумывая, я бросился на графа. Забыв о магии, о ножах, обо всём на свете. Мне хотелось одного: растерзать его голыми руками.

Но у меня тоже ничего не вышло.

Не достав до него каких-то пару сантиметров, я словно наткнулся на невидимый барьер. Лицо и руки обожгло, а потом меня отбросило назад — словно я схватил заряд электричества.

Удар был силён. Меня словно припечатало тараном, воздух рванулся из лёгких, в голове помутилось.

Встряхивая головой, я очень осторожно поднялся на ноги, и посмотрел на шефа. Это не сон? Не бред сумасшедшего? Мы с Алексом теперь принадлежим этому мерзавцу? Нет, не верю. Должен, обязательно должен быть выход!

— Дурак! — вопль раздался неожиданно. Исходил он от Ефима Демидова. Очнувшись от ступора, тот наскакивал своей коляской на Алекса и вопил: — Почему ты не убил его, когда была такая возможность! Ты должен, должен был это сделать, и тогда всё было бы хорошо!..

Граф расхохотался. Он смеялся долго, с большим вкусом, запрокинув голову к куполу цирка. Успокоившись, он повернулся к нам.

— Так вот в чём заключался ваш план, — он похлопал директора цирка по щеке. Хлопки, правда, больше напоминали пощечины… — Вот почему вы так легко отдали мне труппу. Вы надеялись на своего друга! Ай-да Давыдов, ай-да молодец. Вы взяли у меня деньги в обмен на цирк, но надеялись, что привлекая господина Голема, дознавателя, обрекаете меня на смерть! Довольно изобретательно, я согласен: деньги в конечном итоге остаются у вас, потому что со смертью одной из сторон договор автоматически аннулируется, — стригой повернулся к Алексу. — Ваш друг подставил вас дважды, дорогой Александр Сергеевич. Первый раз — когда сделал вас орудием убийства, а второй — когда официально оформил на работу в цирке — зная, что через несколько дней его собственность перейдёт в чужие руки.

— Что-то здесь не сходится, — подал голос шеф. — Если вы заранее знали, что мы с напарником попадём к вам в руки, зачем было приглашать нас в гости? Зачем было предлагать сделку? Зачем вообще весь этот балаган? Вы ведь сильно рисковали, граф. Я ведь действительно мог вас убить.

И опять граф смеялся, как младенец.

— Ах, Александр Сергеевич, — он покачал головой, словно осуждая шефа. — Ну разве вы не понимаете? Я играл вами! Я намеренно позволил вам думать, что вы можете меня убить!.. Психология, господин Голем, чистая психология! Разреши кому-то думать, что он обладает властью — и делай с ним, что хочешь. Мне не нужно было, чтобы вы узнали подробности договора до полуночи, и я заставил вас заниматься совершенно посторонними вещами. А именно: готовиться к войне, которой не будет никогда, — он злорадно оскалился. — Я обещал вас сокрушить, господин дознаватель, и я это сделал. Теперь я — хозяин Петербурга. Я — Мастер города! И самое в этом приятное: вы ничего, абсолютно ничего не можете с этим поделать.

Кожа Аллегры на вкус была, как шелковый снег. Её губы обжигали морозом, а ногти впивались в мою спину, и от этого по всему телу пробегала дрожь.

Я лежал на спине. Повернув голову, я увидел красный ковёр, а за ним — барьер цирковой арены. В вышине зеленовато светился стеклянный купол.

Стригойка вскочила на меня верхом и принялась медленно раскачиваться…

Рывком сев на кровати, я безумным взглядом оглядел нашу комнатку. Голубые обои в цветочек, дешевый плафон под потолком, гримёрный столик с кучей баночек — за несколько дней мы успели обрасти хозяйством.

Это был сон, — с облегчением спустив ноги с кровати, я поднялся и пошел в ванную. Алекс дрых на соседней койке, накрывшись одеялом с головой.

Открыл кран, плеснул в лицо, и вздрогнул — ледяная вода напомнила прикосновения Аллегры.

Секс на цирковой арене… Могла бы придумать что-то более тонкое, — усмехнувшись про себя, я сделал воду погорячее и полез под душ.

Вот уже неделю Аллегра приходит ко мне во сне. Не потому, что я влюбился, и жажду её холодного тела.

Моя бы воля — убил бы паршивку без всякого сожаления.

Но оказалось, выпив крови стригоя из её гнезда, я как бы попал под её власть, её влияние. Аллегра была намного старше меня, и причастившись крови её детей, я стал подвластен её чарам. Вот почему я почуял Аллегру первым — в ту роковую ночь, когда Фёдор Михайлович наложил лапу на цирк.

Кстати о нём. Аллегра намного сильнее графа, и почти все новообращенные стригои принадлежат ей. Фактически, настоящим мастером граф был лишь для Софи и мальчика Петеньки. Отсюда вопрос: почему Аллегра признаёт его главенство?

Есть у меня одна теория… Аллегра очень стара. Она прекрасно умеет выживать — раз дожила до наших времён, что само по себе удивительно.

До того, как человечество изобрело практический материализм, люди в стригоев не просто верили. Они ЗНАЛИ, что нежить существует — и истребляли без всякого сожаления.

Но в наш просвещенный век стригои сделались мифом. Они не могут угнаться за быстрым ритмом, в котором бьётся пульс человечества.

Технологический прогресс оставил их далеко позади.

Древний мозг Аллегры не настолько быстр и изворотлив, как разум современного человека. Чтобы выжить, ей нужен напарник. Кто-то, кто будет сдерживать её хищнические инстинкты, и в то же время давать то, что она хочет.

Конечно, Фёдора Михайловича современным человеком можно назвать лишь с натяжкой. Но в изворотливости и остром уме ему не откажешь. Граф как раз и являет собой квинтэссенцию старого и нового. Силы — и возможности её применять оригинальным способом.

Кроме того: уверен, их связывает не только идеология. У графа что-то есть — строгий ошейник, поводок, благодаря которому Аллегра беспрекословно подчиняется более молодому и менее сильному стригою.

Не являясь его птенцом, она зовёт графа Мастером.

После горячего душа мне заметно полегчало. Вытираясь махровым полотенцем, я вошел в комнату и мазнул взглядом по кровати шефа.

Что-то было не так.