— На самом деле, я должна передать тебе приглашение.

— Сегодня я уже посетил одну вечеринку, — губы онемели. Только бы она не почуяла моего волнения… — Спасибо. Больше не хочется.

— Это приглашение в… более глобальном смысле, — улыбнулась ведьма. От её улыбки по моему телу пробежала дрожь, а потом напал столбняк. — Мы хотим, чтобы ты присоединился к нашему ковену.

— На Ладожском озере я ясно дал понять: мне с вами не по пути.

— Но я надеялась, у тебя было время подумать, — плавным движением поднявшись с моей кровати, она подступила вплотную. Пахнуло знакомыми духами: жасмин, лаванда и что-то ещё. Что-то душное, опасное.

Ведьма попыталась закинуть руки мне на шею, но я отступил к двери, упёршись в неё спиной.

— От тебя пахнет гарью.

Ведьма вздрогнула, словно получила пощечину. Но быстро пришла в себя.

— А от тебя пахнет смертью, — сказала она. — Но я же не привередничаю.

— Дай угадаю, — усилием воли я попытался перевести разговор в более конструктивное русло. — Твой ковен хочет захватить власть в Петербурге, и вы решили, что мы выступим на вашей стороне.

— Ты неплохо осведомлён, — она сделала вид, что удивлена. — Но есть небольшая поправка. Не вы. Ты. Нам нужен только ты.

И она вновь надвинулась на меня. Грудь вперёд, глаза горят, пухлые губы призывно улыбаются… А отступать некуда. Дверь, конечно, не заперта, но что-то мне подсказывает, что в общий коридор ведьму лучше не выпускать.

— Разве опыт с Лихом не расставил все точки? — я пытался уклониться от её взгляда. Но если девушка стоит очень близко, альтернативой взгляду в глаза является взгляд на её грудь. А вырез на блузке был как раз для этого подходящий: не слишком откровенный, оставляющий для воображения ровно столько… Впрочем, я отвлёкся.

— Хорошая была попытка, — она призывно повела плечами. Что не добавило равновесия моей душе. — Два года мы угробили на то, чтобы добраться до артефакта. Мастер лично возглавил операцию…

— Так инок Софроний — ваш мастер?

Я догадывался о чём-то подобном, но прямых доказательств не было.

— Его звали совсем не так.

— Вот уж новость так новость.

— Послушай, — она мягко взяла мою руку и стала водить большим пальцем по ладони. — Лихо — позади. Не получилось — и ладно. Есть другие пути. Более долгие и менее чистые… Но мы всё равно возьмём своё. Наш хозяин, Рогатый Властелин, всегда берёт то, что хочет. Вопрос в другом: будешь ты на стороне побеждённого, или победителя?

— Что-то в таком роде я сегодня уже слышал, — хмыкнул я. — Слушай! Может, ты меня просветишь? Зачем я вам всем сдался?

— Кому это — всем?

Ведьма была уже совсем близко. Я чувствовал её горячее дыхание на своей щеке.

— Стригоям, колдунам… Может, ещё кому-то. Я пока не в курсе.

— Могу только сказать, что привлекает лично меня, — её зубы, ровные и белые, мелькнули между губ.

— Сделай милость.

Я едва мог пошевелить челюстью. Тело налилось тяжестью, и была она скорее приятной, как сладкая истома после долгого рабочего дня, когда ты наконец сбрасываешь с себя всю одежду и погружаешься в горячую ванну…

— В тебе есть сила. Огромная сила, и границ её не знаешь ни ты, ни кто-то другой. А ещё — новизна. Ты неиспорченный. Свежий, как прохладный рассвет.

Это сравнение вызвало у меня невольную улыбку.

— А ничего, что у меня в волосах застряли ошмётки костей стригоев, которых я убил?

— То, что ты способен на насилие, делает тебя ещё привлекательнее, — Алевтина прижалась к моим губам. Её горячий язык скользнул в рот…

И в этот момент в дверь бухнуло. Да так, что я не удержался на ногах и повалился прямо на Алевтину.

— Ты зачем запер дверь, кадет?

Я не успел ничего ответить. Увидев ведьму, шеф не задумываясь выхватил револьвер и нажал на спусковой крючок.

Щелк… щелк… Пустой барабан прокрутился ещё несколько раз, прежде чем Алекс вспомнил, что уже потратил все патроны.

Алевтина неторопливо поднялась с пола, стряхнула воображаемую пылинку с плеча, и неожиданно хлопнув в ладоши, превратилась в ворону.

Чёрную, как смоль, и крупную, как собака.

Сердито каркнув, она вспорхнула на подоконник, сверкнула круглым, как бусина, глазом и канула в окно.

— Шеф, я…

— По дороге расскажешь, — поискав глазами, он сдёрнул со спинки кровати спортивную куртку и протянул мне.

— А куда мы идём?

— На этот раз — недалеко, — зубасто улыбнулся Алекс. — Всего лишь готовиться к войне.

Все артисты собрались на арене. Акробаты — шестёрка одинаковых парней в спортивных костюмах. И тигр Махендра. Видимо, была его очередь ходить в облике зверя. Секундра Дасс — единственный из присутствующих, кто не смотрел на нас с Алексом враждебно.

Силач, десяток воздушных гимнасток, трое мастеров — эквилибристов, остальных я не знал. Ещё не успел запомнить: на представлении артисты для меня слились в безликую толпу чертей и фавнов, подручных царя Аида.

В центре группы находился Ефим Демидов. Его не было видно за спинами артистов, но вот они расступились, и директор, негромко жужжа сервоприводами кресла, выехал навстречу Алексу.

— Спасибо, старый друг, что ты не бросаешь нас в трудной ситуации, — сказал директор.

— У меня есть одно условие, — заявил шеф.

Следуя по бесконечным коридорам цирка, мы успели вкратце обсудить положение. Я рассказал о приглашении в ковен — чему Алекс нисколько не удивился. И в свою очередь подтвердил, что война, что бы там ни говорил Котов, это свершившийся факт.

Да. Мы — лохи и дураки, раз допустили на вверенной нам территории схождение сил. И надо было понять, что тревожным звоночком было ещё появление Лавея — спустя семьдесят лет, и именно здесь, в Петербурге.

— Я-то думал, что это банальная месть, — повинился шеф. — И даже мысли не возникло, что он прибыл разнюхать, что здесь и как.

— Мы ведь его уничтожили, — возразил я.

— Но какой ценой? — шеф глянул на меня как-то смущенно. — Все думают, что Лавей оставил в наших рядах эмиссара, — сказал он наконец.

— Я.

— Ты. Они даже помыслить не могут своим скудным умишком, что кто-то вроде тебя может быть не на их стороне.

— Вы говорили про искушение силой тёмной стороны, — вспомнил я. — Значит, вас тоже приглашали?

— Разумеется, — Алекс недобро цыкнул зубом. — И честно говоря, мне большого труда стоило отказаться.

— Но разве это принципиально? — я никак не мог понять. — На какой стороне находиться? Главное ведь — что у тебя внутри…

— На то, чтобы это понять, многие тратят всю жизнь, — мы почти дошли до арены, и Алекс остановился. — А потом — чертовски много сил на то, чтобы эту сторону сменить.

— Ну что ж, я ничего менять не собираюсь, — заявив это, я направился к выходу на арену.

— Я на это надеялся, мон шер, я на это надеялся…

— Значит, вы во мне сомневались? — остановившись, я посмотрел на шефа в упор.

— Я сомневаюсь даже в себе, — отрезал Алекс. — И поверь: для этого есть веские основания.

К словам Алекса насчёт условий директор отнёсся очень серьёзно. Кивнул, сделал несколько движений колёсами взад-вперёд, — наверное, это соответствовало хождению человека в раздумьях. И наконец кивнул.

— Я выполню любые твои условия, мой друг, — сказал он. — Но надеюсь, ты понимаешь: у меня просто нет выбора.

— Понимаю, — кивнул Алекс. — Но в свою очередь хочу напомнить: ты сам загнал себя в такую ситуацию.

Ефим Демидов поморщился, словно ему напомнили о чём-то неприятном.

— Что я должен сделать?

— Рассказать своей труппе всё, без утайки. И пусть решают сами: остаться им с тобой, или уйти, пока ещё можно.

— Нечего особо рассказывать, — вздохнул шеф. — Ни для кого не секрет, что для заведения нашего настали трудные времена. И случилось это далеко не вчера… Задумав реконструкцию, я взял ссуду в банке. Под землю, на которой стоит здание цирка.

Со всех сторон раздался нестройный ропот. Лица артистов выглядели обеспокоенными.