— Ладно, не кипятись, — Алекс угадал моё состояние. — Призрак и призрак. Главное, что он безопасен.

— Почему вы так уверены? А вдруг он — посланец этого… ну, которого называть нельзя?

— Лиха, что ли? Вряд ли. Он бы нас в чащобу завёл, в болоте утопил.

— Так он и завёл, — сказал я, останавливаясь на краю поляны. — Понять бы ещё, куда.

Призрак прошел сквозь высокий забор, словно его и не было.

Вышли мы на обширную поляну, расчищенную от кустов малины и другого подлеска. Посреди поляны стоял большой терем — крыша его, украшенная резным петушком, возвышалась на уровне третьего этажа. Забор был подстать: из вкопанных в землю цельных брёвен, остро заточенные навершья которых были обожжены. Сами брёвна скреплены железными скобами.

Ворота были перед нами: двустворчатые, прикрытые узкой двускатной крышей — от снега, наверное. Дерево было серым от старости, но на вид очень крепким.

— Постучать? — спросил я, протянув руку к большому кованому кольцу.

— Погодь, — Алекс выпутался из куртки и наклонился, чтобы расстегнуть ремень, сковавший наши ноги.

Как только он освободился и отошел от меня на пару шагов, заправляя рубашку, всё изменилось.

Стемнело. Над головой, в чёрном небе, засияли звёзды. Были они так близко, что казалось: можно протянуть руку и окунуть в Млечный путь. Воздух сделался холодным, сырым, напоенным запахами смолистой хвои и… дымом из очага. Где-то совсем рядом готовили грибной гуляш с чесноком и зелёным луком. Рот мой наполнился слюной, я сглотнул.

— Надо бы постучать, шеф… — почти сорвалось у меня с языка. Но увидев, во что превратились обычные ворота, я онемел.

Вместо дерева забор был построен из гигантских берцовых костей. Формой они походили на человечьи, но принадлежали явно великанам. Большому количеству великанов…

Сами ворота были выложены зубами — тоже человеческими, но размером с слоновий бивень. А ещё в этих воротах были глаза. Громадные, круглые и злые. Засовом являлся язык… Ну вы поняли. Тоже человечий. Громадный, сине-фиолетовый и удивительно живой.

Он пошевелился, когда я случайно задел его рукой — думал ведь, что трогаю кольцо!

Язык дёрнулся, зубы клацнули, глаза злобно зыркнули и завращались в глазницах. Честное пионерское: если бы я мог, я бы сбежал. Повернулся бы к этой страсти спиной, да и припустил, куда глаза глядят, не разбирая дороги.

Но я словно бы врос в землю. Я даже посмотрел вниз, чтобы убедиться: остались ли у меня ноги? В районе коленей их обвивала толстая змея. Она закусила свой хвост наподобие велосипедного замка, и двинуться я не мог.

— Шеф! — закричал я, не помня себя. — Шеф, вы меня слышите? Вы видите всю эту погань?

А в ответ — тишина.

И вдруг за воротами зажегся свет. Скрипнула невидимая дверь, раздались лёгкие шаги…

Ворота пришли в движение.

Зубы распахнулись, словно в голодном рту. Язык сморщился и убрался, освобождая петли. Одна створка приоткрылась.

— И кто тут шумит, на ночь глядя?

Нет, это была не Баба Яга. Дама лет пятидесяти, причёсанная, накрашенная. В ушах — капельки золотых серёжек, на стройной шее — цепочка с крестиком. Одета в вязаную блузку с широким вырезом, не скрывающим для воображения почти ничего… Узкие джинсы со стразами дополняли ансамбль.

— Здрасте, — вякнул я. — Извините за беспокойство. Мы с другом заблудились.

— С другом? — женщина выглянула из калитки, посмотрела по сторонам, заглянула мне за спину. Странно было видеть вполне современную городскую дамочку в обрамлении забора из костей и ворот из зубов… — Никого кроме вас, юноша, здесь нет.

Я завертел головой. И верно. Алекс куда-то запропастился, хотя буквально минуту назад был рядом… Я ведь держу в руках его куртку!

— Извините ещё раз, мы наверное разминулись, — я чувствовал себя последним дураком. — А от вас можно позвонить?

Мысль возникла внезапно. Я вспомнил, что Алекс так и не отдал мне телефон, и если он не оставил его дома, а взял с собой…

— Отчего ж нельзя? — женщина улыбнулась и распахнула створку пошире. — Входи, добрый молодец. Коли не боишься.

Отступив от калитки, женщина повела рукой внутрь двора и улыбнулась. А я всё никак не мог оторвать ног от земли.

Ворота представлялись реальной великаньей пастью, и казалось, сделай я шаг — рот захлопнется и проглотит.

Это очередное испытание, — подбодрил я себя. — Ты же стригой, умертвие. Самое страшное с тобой уже случилось, так чего париться-то?

Помогало слабо.

— Сейчас… — я вытер пот со лба, зачем-то проверил пуговицы на рубашке, вытер ладони о джинсы. — Сейчас…

И тут меня крепко ухватили за локоть. Я подскочил. И по-моему, даже взвизгнул.

— Ты чего, кадет? Заставлять даму ждать некрасиво.

Я моргнул. Потёр кулаками глаза и уставился на шефа.

— Вы где были?..

— Здесь стоял. Рядом с тобой.

— Но я же…

— Вы заходите, или нет? — женщина нетерпеливо передёрнула плечами. — Зябко на улице.

Когда я вновь посмотрел на ворота, это вновь были обыкновенные доски, скреплённые коваными скобами. От сердца отлегло.

— Давай, давай, мон шер. Шевели копытами.

Проходя сквозь узкую калитку, я чувствовал невольный трепет. Шрам на спине стянуло почти нестерпимо, но чесаться перед дамой я не стал. Что я, пёс какой?

Кутаясь в кружевную шаль, женщина провела нас к высокому крыльцу, пропустила в терем и закрыла дверь на засов. Мне это не понравилось, но шеф был спокоен, как удав, и я промолчал.

Как-то не верилось, что эта моложавая привлекательная тётенька живёт одна, в лесной глуши — словно Баба Яга. Однако приходилось верить глазам. Хотя… Ладно. По ходу разберусь.

Кухня в тереме была современная, со встроенными шкафами, мраморной мойкой и горячей водой — в этом я убедился, когда мыл руки.

Нас усадили за круглый, покрытый вязаной скатертью стол, женщина включила электрический чайник, расставила перед нами чашки…

— Мне не нужно, спасибо, — я отодвинул красивую, тонкого фарфора чашечку подальше.

— Что так? — хозяйка иронично улыбнулась, и поставила передо мной тарелку с пирожками.

Запах от них шел — умереть можно. Горячая сдоба всегда пахнет очень уютно, но здесь было что-то необыкновенное. Корица, ваниль, малина, запах тёплой хлебной корочки… Я сглотнул слюну.

— Да вот, — я смущенно опустил глаза. Всё лучше, чем пялиться на её грудь.

— Позвольте представиться, — светским тоном начал беседу Алекс. Как истинный джентльмен, он не садился, пока стояла дама.

— А не надо, — улыбнулась хозяйка. Прищурилась, окидывая шефа так, словно снимала мерку для костюма, и начала: — Александр Сергеевич Голем. Родился… Умер… Ладно, это мы пропустим. В настоящее время являетесь руководителем агентства «Петербургские тайны», а также штатным дознавателем класса «архангел» при Совете… Имеете трёх приёмных дочерей и одного воспитанника. Мне продолжать?

— Получается, вы, уважаемая, знаете о нас гораздо больше, чем мы о вас, — Алекс прищурился. В лице его проявилась привычная настороженность.

— Ой ли? — хозяйка призывно повела плечиком, подмигнула, и запрокинув голову, рассмеялась серебряным дробным смехом. — Посмотрите внимательно, Сашенька. Ну же.

Повисла пауза, во время которой шеф несколько невежливо изучал нашу хозяйку.

— На… Настасья Прокофьевна? — Алекс был искренне удивлён и обескуражен. — Душа моя! Вы ли это?.. Но… Как можно?

— А как все, — женщина вдруг стала серьёзной, подсела к столу, взяла тонкими пальцами чайную чашку, покрутила, словно бы любуясь узором… Затем вскинула глаза на шефа. — У каждого своя путь-дороженька, согласны? Кому-то Словом открывается, а кому-то… иным Искусством.

— Так значит, тогда, в сочельник, вы не просто баловались? С картами?

— А вы не забыли? — женщина томно опустила веки. — Столько лет прошло…

— Вы мне смерть от дуэли нагадали. Разве такое забудешь?

— И ведь сбылось, не правда ли?