– Ты что делаешь? – возмутилась Романова. – Соур же вечно верещит, чтобы не смели трогать её вещи.

– Ага, – кивнул Эливерт, не отвлекаясь. – Поэтому, будь добра, тише!

– Что ты там ищешь?

– Так, пустячок. Опа! Кажись, он самый, – Эл победоносно поднял зажатый в руке стеклянный сосуд.

Откупорил и высыпал на ладонь немного яркого жёлтого порошка.

– Что это за дрянь? – шёпотом спросила Настя, воровато озираясь по сторонам.

Атаман протянул ей склянку.

– А ты понюхай!

– Вкусный запах. Мёдом пахнет. Что это?

– Рыжая, не разочаровывай меня! Неужели не догадалась?

Настя смотрела на него, ничего не понимая.

– Жёлтый порошок с ароматом мёда…

У Насти глаза распахнулись, когда её осенило.

– Эл, эта та гадость, о которой рассказывал Ферлаад?

–Умница! Бледноцвет. Да.

Настя всё равно пока ничего не понимала.

– Откуда он у Соур? И, главное, зачем? – Рыжая нахмурилась. – Слушай, ты полагаешь, что она им лечится, а на самом деле калечится?

– Нет, радость моя наивная! Я думаю, что наша гусыня травит себя намеренно. А вот зачем… Этот вопрос нам ещё предстоит выяснить.

– Эл, бред какой-то… Травить себя! Ради чего?

– Откуда я знаю. У знатных дам в голове иногда такое заводится… Мрак! У незнатных тоже бывает, правда. Но реже. Им работать надо, некогда всякую ерунду измышлять.

– И что ты теперь будешь делать? – Настя с интересом глядела на баночку с янтарным порошком.

Эливерт пожал плечами.

– Для начала, я оставлю это себе. Надеюсь, что это единственная склянка со снадобьем. Если я прав, в скором времени Соур пойдёт на поправку.

– И… ты не скажешь об этом остальным?

– А ты как думаешь? Стоит её казнить принародно или всё-таки для начала устроить личный допрос? – Эливерт сложил всё, за исключением бледноцвета, обратно в сундучок и вручил его Насте. – Миледи Соур – крепкий орешек. Боюсь, она ничего нам не скажет, обвини я её во всеуслышание.

– Очень может быть… Она так трепетно относится к собственной чести, – согласилась Настя.

– Ладно, отнеси ей ларец! И пока никому не говори о нашей находке! А Соур я возьму на себя. Клянусь, не пройдёт и три дня, я выведу её на чистую воду!

Настя кивнула согласно и осторожно поинтересовалась:

– О Лахти тоже лучше помалкивать?

– А ты хочешь рассказать? – Эл был серьёзен. – Слишком много вопросов последует за этим. Ты готова на них отвечать?

Настя только покачала головой и намеревалась было уйти, но он окликнул снова.

– Дэини! Больше ничего спросить не хочешь? Или сказать?

Настя вцепилась в сундучок Соур, будто это был её щит. Слова застряли в горле…

– Эливерт, можно тебя? – Кайл появился так вовремя.

Настя пулей шмыгнула на крыльцо, но на углу приостановилась, подслушивая без всякого зазрения совести.

– Я ходил на родник, – тихо и сурово начал Северянин.

– Рад за тебя. Воды принёс? – тон у Эливерта сразу перестал быть дружелюбным.

– Да. А ещё я там кровь нашёл. На тропе.

– Может, зверь какой... – предположил Эл.

– Дождь же шёл, зверьё попряталось, или нет?

– Видно, плохо шёл тот дождь, раз следы всё-таки остались!

– Эливерт, бордач тебя забери, что происходит? Что тут стряслось?

– Не забивай себе голову, рыцарь! – хмыкнул атаман. – Возникли сложности. Но теперь уже опасность никому не грозит. Мы можем продолжать путь. Остальное не должно тебя заботить.

– Но заботит! Миледи Дэини тоже видела, как ты разбирался с этими сложностями?

– Ну… не без этого… Пришлось поучаствовать.

– Теперь понятно, почему она сегодня сама не своя. Она напугана. Эливерт, ты вообще думаешь, что делаешь? Клянусь, если ты ещё раз подвергнешь её опасности, ты пожалеешь!

– Ты грозить мне вздумал что ли, рыцарь? – голос Эливерта изменился, где-то на грани слуха лязгнула холодная сталь. – И что ты сделаешь? Мне просто любопытно… Кайл, ты же неглупый, вроде… Должен понимать, что меньше всего мне хочется подвергать кого-либо опасности, тем более, Рыжую. Но в жизни не всё случается так, как нам хочется. Я не стану оправдываться или объясняться. Надеюсь, это ты тоже понимаешь? А теперь говорю в последний раз – мы можем продолжать путь. А остальное – это только мои заботы. Не лезь в мои дела, рыцарь!

– Твои дела мне неинтересны. Но я предупредил – не смей втягивать в них миледи Дэини! Я за неё убью!

– Убить-то и я могу, – усмехнулся недобро Эливерт. – А умереть сможешь?

Ответ Настя не услышала, потому что в этот миг из двери выглянул Наир и позвал громко:

– Всё к столу! Кто там кричал, что голодный?

А любовь – это клетка.

Я опять загнан в угол,

Как беспомощный раненый зверь.

Александр Васильев

Солнце сияло, словно драгоценный камень, пробиваясь сквозь паутину тонких длинных иголочек. В высоком синем небе парили лёгкие пёрышки облаков. Уходящие в эту васильковую высь гладкие стволы корабельных сосен горели янтарём. А пахло так, что воздух хотелось пить из серебряного кубка, как сладкое вино. Белый мох и сухая хвоя едва уловимо шуршали под копытами лошадей. И тишина кругом.

Красота!

Впервые за последние три дня спокойствие и гармония поселились в душе Насти. В таком месте, как в храме, обо всём суетном забываешь.

Отступили прочь муки совести. И, кажется, только теперь она начала трезво оценивать события трёхдневной давности.

Тропа петляла по сосновому бору уже пару часов, и Насте хотелось, чтобы это длилось вечно. Так славно здесь было, так спокойно…

Впереди шествовала степенно лошадь Северянина, позади хрустели иголочки под копытами Глелоу. И Настя поймала себя на том, что подсознательно ищет взглядом рыжую куртку Эливерта.

Только вот нет рядом атамана. И кто знает, куда мчит его сейчас могучий Ворон?

Грустно тебе, Рыжая? Но разве не этого ты хотела?

Ведь просила, чтобы он исчез с глаз долой. А теперь чего ж?

Да ничего она не хотела! Блажь это была.

Ведь и представить не могла, что всё случится именно так. Не привыкла, что желания могут исполняться столь быстро и буквально. Знала бы, что так бывает – попросила бы что-нибудь дельное.

Ничего, впредь умнее будешь!

Спокойствие вокруг располагало к философствованию и погружению в собственные мысли. И Настя в воспоминаниях невольно возвращалась на старую мельницу. Тогда никто и не предполагал ещё, что вскоре их пути разойдутся в разные стороны…

Забавное это было утро. Все сидели за большим столом в центре горницы. С аппетитом уплетали наспех сваренную Наиром похлёбку, перебрасывались дежурными фразами, болтали о ерунде. Казалось, большая, дружная семья собралась на завтрак.

Кайл и Эливерт, явившиеся на зов лэгиарна, вошли в дом как добрые друзья. И если бы Настя не слышала их разговора, не догадалась бы никогда, что там, у навеса, минуту назад, звенели воображаемые мечи и лязгали невидимые доспехи.

Она тоже старалась вести себя естественно, временами даже подносила ложку ко рту. Хотя меньше всего ей сейчас хотелось есть – внутри всё ещё дрожало, пульсировало, волнами прокатывалось по телу, как гулкое эхо далёкой грозы. Но не хотелось обижать Наира – тот, в самом деле, готовил превосходно.

И всё-таки эта милая до приторности картинка совместной трапезы добродушных родственников сейчас выглядела кощунством и отбивала аппетит напрочь.

«Я не имею права сидеть с ними за одним столом. Лживая двуличная дрянь!»

Дэини не могла заставить себя поднять глаза, она пристально рассматривала узор сучков на столешнице.

Стол, кстати говоря, навевал определённые воспоминания, далёкие от гастрономических. Они тоже не способствовали пробуждению аппетита, зато пробуждали новые громовые раскаты в её теле, отзывались сладостной болью внизу живота. Надо переключить своё внимание на…

На что?