Ощутив где-то неподалеку источник знакомой силы, Сильвия развернулась и двинулась прямиком к нему.

«Я знала, что здесь есть что-то подозрительное. Все эти вылазки Ониксии и Джорджа сразу подсказали мне, что что-то здесь не так, а внутреннее зрение еще и помогло найти источник всего этого».

Добравшись до другого края города, Сильвия заметила постройку, слегка отличающуюся ото всех остальных. Более вытянутая, состоявшая полностью из белого камня, она привлекала внимание уже издалека.

Стоило девушке ступить внутрь этого странного строения, как в самом его центре она увидела женскую скульптуру. Незнакомка перед ней была размером со все это здание: ее голова практически упиралась в потолок. Удерживая в руках меч, она как бы склоняла его к земле, и между тем протягивала свою руку кому-то, кто должен был стоять спереди.

Внезапно за спиной прозвучал голос:

— Так ты обо всем догадалась?

Сильвия усмехнулась. Она не стала оборачиваться, ведь по этой интонации смогла сразу понять кто именно к ней обращался.

— Не мог великий и гордый черный дракон выбрать меня в качестве представителя пантеона. Просто не мог.

— Почему ты так думаешь? — Ониксия не двигался. Со спины смотря на фигуру девушки, которая стояла в проходе между ним и скульптурой великой Валькирии. — Ты же просто могла оказаться в нужном месте в нужное время.

— Давай на чистоту, — Сильвия развернулась и в этот момент ее лицо украсила насмешливая улыбка, — драконы всегда находились внутри своих пантеонов. Ты же находился там, где тебя вообще не должно было быть. Следовательно, нужное место — лишь предлог.

— Продолжай, — Ониксия улыбался.

— К тому же, с какой стати тебе так просто выбирать меня, если ты на протяжении сотен лет намеренно игнорировал всех других теоретиков? Не могу поверить, что не было никого достойнее.

— Были.

Ониксия и Сильвия замолчали. Смотря друг на друга, они будто пытались выпутать друг из друга правду. Возможно, за все то время, что они были знакомы, это было впервые, когда они могли откровенно поговорить.

— Тогда, — продолжала Сильвия, — логичный вывод из всего этого один: я была особенной лишь по одному критерию, который отличал меня от всех остальных духовников. Я была призванной. А ты — единственный из всех драконов, самый близкий к известной в нашем королевстве Валькирии.

Девушка развернулась. Пройдя внутрь строения и, намеренно устремив свой взгляд на лицо крупной скульптуры, она спросила:

— Вопрос всего один: почему Валькирия и почему я?

— Потому что ты и есть она.

— Что?

Сильвия не успела даже оглянуться. Ониксия прошел мимо нее и, опередив ее на несколько шагов, повернулся к ней полубоком.

— Не замечала, как много вас связывает вместе? Даже твоя текущая история невольно оказалась переплетена с ее наследием.

— Но я, — Сильвия указала на себя рукой, — в душе был мужчиной.

— В одной из вариаций своих перерождений — да. Но как много было других?

Сильвия не смогла ответить. Удивленно смотря на дракона, который с какой-то легкой иронией улыбался ей, она не могла даже внятно сформулировать мысль.

— Этого, — продолжил Ониксия, — никто не знает.

Наступила тишина. Они оба, уставившись на скрытую под землями столицы скульптуру, невольно задумались о том, какой же была настоящая Валькирия. Какой жизнью она жила, к чему стремилась и чего добилась?

— То есть, — растерянно протянула Сильвия, — в одном из своих порождений я была кем-то значимым?

— Ты и сейчас можешь быть кем-то значимым. Если захочешь, конечно. У тебя уже есть сила и связи. Если продолжишь в том же духе…

— Не знаю хочу ли я этого. — Сильвия усмехнулась и невольно встретилась со взглядом дракона, который внимательно и даже как-то взволнованно смотрел на нее. — Жить было намного веселее, когда мне не нужно было спасать мир. Может быть, мне стоит просто отправиться в очередное путешествие?

Охотники поставили парня на колени перед изрядно облысевшим стариком, остатки седых волос которого спутались и свисали по обе стороны от морщинистого лица. На щеке его виднелся глубокий рубец, на левой руке, которой он пытался расчесывать бороду, не хватало двух пальцев.

– Кто таков?

– Крил. От Больших лодок.

Старик подозрительно сощурился.

– Что за имя… – проворчал себе под нос, потом сказал громче: – Дурное там место!

Поймал за руку мальчишку, пробегавшего рядом.

– А ну, Вихрастый, позови-ка сюда Говорящего с небом. И пусть дизимер с собой захватит.

Снова повернулся к чужаку.

– Здесь-то ты чего?

– Ушел от своих, – Крил отвернулся, словно не хотел говорить об этом.

– Ушел? Или тебя ушли?

– Сам. Народ мой решил в нелюдей обратиться.

– А ты? – старик помолчал, давая возможность парню собраться с мыслями. Потом подсказал: – Страшно?

Крил кивнул.

– Страшно.

Седовласый сделал знак охотникам, чтобы те не стояли рядом, шли по своим делам.

– Меня Белым зовут, я здесь руководчик. Разрешаю тебе остаться с нашим народом. Уже хорошо, что не проповедник ты. Не проповедник же?

Парень мотнул головой из стороны в сторону.

– Ну вот. Мы одного тут, знаешь, зашибли по весне камнями. А так-то свежая кровь – она завсегда нужна.

Посмотрел на ладные ножи и арбалет со стрелами, отобранные у Крила и лежащие теперь поодаль.

– Охотился уже? Сколько тебе?

– Двадцать три. Охотился. Раньше. Только последний год чистый был. Ну, это они его так называли, мой народ. Нельзя охотиться перед обращением, надо очиститься…

– Знаю, знаю! Слыхал о таком. Сегодня вспоминать будешь, как оно – охотиться. Стая нелюдей совсем близко подошла, к ночи выступаем им навстречу и лишние руки нам не помешают. Покажешь, что к чему с твоими умениями.

Подошел худой, бледный мужчина в черной накидке. Посмотрел на Белого, потом на Крила. Потянулся к парню чем-то древним, явно оставшимся со времен прежних людей. Древность затрещала.

– Много грязи не принес.

Но взгляд у Говорящего был такой злой и пристальный, что можно было подумать – Крил принес в гнездо грязь всего мира.

Он развернулся, махнув накидкой, будто черными крыльями, ушел, не сказав больше ни слова.

– Вот и ладненько! – удовлетворился Белый и кивнул большелодочнику. – Поднимайся с колен, бери свое оружие и ступай пока. Отдохнуть мне надо.

Крил огляделся по сторонам. “Куда ступать?” Никого не знает, своего места в чужом гнезде у него нет. Впрочем, уже и не чужом. Признали, разрешили остаться.

На большой проплешине, расчищенной от деревьев и пней, горел костер. Рядом суетились женщины, бегали ребятишки. В стороне, под ветками ближайших сосен, приютились хижины – добротные, со знанием дела собранные. В глубине леса тоже виднелись дома. Большое гнездо! Наверное, самое большое на много дневных переходов вокруг.

Крил присел подальше от людей, чтобы не смущать их незнакомым лицом, не привлекать к себе лишнего внимания. Придет время – дадут и ему свой угол, или покажут, где можно построиться. Работы он не боялся.

– Держи!

К нему подошла девчонка, совсем еще юная, с конопушками на лице. В руке она держала глиняную тарелку, в которой дымилось что-то наваристое, с масляными разводами.

– Спасибо, – он принял еду.

– Не за что. Это Белый приказал тебя накормить.

– Ясно.

Девчонка не уходила, смотрела на него. Хотела удостовериться, что не выплеснет содержимое тарелки в кусты.

– Ешь, ешь! Ты ведь с заката пришел?

Он кивнул.

– А эти, – показала тонким пальчиком на солидные куски мяса, плавающие в бульоне, – с восхода. Так что нечего тут раздумывать.

Швыркая, обжигая губы, Крил отпил из тарелки. Вкус был знакомым и в то же время забытым. Как же давно ему не приходилось есть настоящий, крепкий мясной бульон! Он отбросил сомнения, выловил пальцами один кусок, расправился с ним, потом другой. С жадностью запил остатками наваристой жижи.