Позади раздались шаги. Она обернулась, увидела других охотников. Слишком много, чтобы справиться одной. А ведь она могла жить с кем-то из них в одном гнезде, есть от одного костра.

Взревела жутким, хриплым голосом:

– Я же человек!

Охотники вздрогнули – вряд ли им доводилось встречаться с говорящим мутантом. Оторопь быстро прошла, стали прицеливаться, направляя на нее заостренные кончики стрел. “Остаться?” Сжала крепче холодную руку. “Просто подождать мгновение и все будет кончено. Я же сама обещала, что уйду в вечность с ним”. Но что-то древнее, неконтролируемое подтолкнуло ее, когда стрелы были уже выпущены.

Взвилась в воздух, цепляясь когтями за верхний край стены. Перемахнула на другую сторону, запрыгнула на крышу низенькой хижины, потом на следующую, на этаж выше. Помчалась, перескакивая от одного дома к другому, выбирая те, что еще не сгорели или уже потухли, но могли выдержать ее обугленным остовом.

"Сдохните! Сдохните все! Убейте друг друга, твари! Вы не заслуживаете жизни в этом мире!" По ее черным, огрубевшим щекам катились слезы, которые тут же смахивал ветер, несущий над городом черный дым.

Выскочила на улицу, за которой начинался спуск к реке. Не обращая внимания на стреляющих друг в друга людей бросилась вниз по угору, мимо проруби, к темнеющий вдалеке полоске леса. Цепочка следов тянулась в том же направлении и вскоре, когда город уже остался позади, она увидела группу из шести или семи человек.

“Обойти? Убить?”

Двести шагов. Сто. Ее тоже заметили. Мимо пролетело несколько стрел, раздался треск автоматной очереди. Конопатая взвизгнула, как щенок, которого пнули. Перевернулась несколько раз, испачкав тающий снег красным, но добить себя не позволила – тут же вскочила и, метнувшись в сторону, обманывая стрелка, в несколько огромных прыжков приблизилась к нему.

– Прыткий, назад! – закричал кто-то женским голосом, но было поздно.

Автомат, выбитый из рук, отлетел в сторону. Размашистый удар когтями по горлу… Затем следующего, не давая им опомниться. “И тебя! И тебя! Всех вас к дьяволу! За Крила…”

Последней оказалась кричавшая женщина, совсем еще молодая, испачканная в саже, сжимающая дрожащей рукой короткий нож. Понимала, что он ее не спасет, но все еще выставляла перед собой, пятясь назад.

Даша вырвала нож из ее руки, схватив прямо за лезвие. Толкнула ее на снег, навалившись сверху, сжимая мертвой хваткой тонкую шею. Еще чуть-чуть и… Она ощутила чье-то присутствие. Быстро обернулась – в одну сторону, в другую… Место открытое, до леса далеко. Если бы кто-то был рядом, его было бы видно. Но инстинкт не мог обмануть мутанта!

Она снова поглядела на женщину, которая, в сущности, могла быть и горожанкой, спасающейся из горящего города – Конопатая понятия не имела, кого она только что уничтожила. Неизвестных ей людей. Да и какая разница? Она их всех ненавидит.

Опустила взгляд, задержавшись на животе обреченной. Снова посмотрела ей в глаза.

“Вот в чем дело. Еще одна жизнь под сердцем. Жестоким, небось, сердцем. И я должна их пожалеть? Только потому, что эта жизнь невинна?” Но хватка ослабла и, еще не решив, как ей быть, она уже понимала, что не сможет снова сжать пальцы.

Злобно рыкнув, слезла с той, что не верила в свое спасение, откатилась в сторону, распластавшись на снегу. Дыхание вырывалось из ее рта облачками пара, пока тело Конопатой, которое она перестала контролировать, снова превращалось в хрупкую девичью фигурку, обтянутую изорванной, исполосованной клинками одеждой.

“Нет, она не горожанка”.

Девушки лежали в нескольких шагах друг от друга, пока Маша не поднялась, подползая к Прыткому. Села рядом с ним, положив его голову себе на колени. Она не могла понять, почему в ее горле застрял ком. Разве был на этой планете хоть кто-то, кому она раскрыла бы душу, по ком хотелось бы плакать? И все-таки слеза скатилась по щеке, заставляя бывшую Властительницу зажмурится.

– Я знаю, кто ты, – сказала она Конопатой.

Та привстала, покосилась на недобитую. Поразмыслив о чем-то, наконец догадалась.

– Вот оно как… – скрипнула зубами, вскочила на ноги. Пошла вокруг Маши в одну сторону, развернулась, двинулась в другую. Ей хотелось разорвать невидимый круг, защищающий Пришедшую, но та жизнь – другая, не провинившаяся перед ней ни в чем – оставляла этот круг непроницаемым.

В конце концов она со злостью пнула валяющийся на снегу нож и решила, что потом, когда придет час, все равно с ней расправится. Пусть даже для этого придется идти вместе на край света – она ее из виду не упустит.

– Отсюда нужно уходить.

Маша не отвечала. Но это не могло продолжаться вечно и вот она уже опустила голову Прыткого на снег, заставила себя встать. Посмотрела на черные столбы дыма.

– Что с базаром? Городские выиграли?

– Я не знаю. Там все против всех. И ты в этом виновата!

– А почему не убила?

Конопатая позволила себе подойти близко, на расстояние вытянутой руки, но она по-прежнему чувствовала, как сама себя останавливает от расправы, будто сжимается пружина, которую кто-то установил между ними.

– Потому что ты носишь в себе ребенка.

По ее озадаченному лицу Конопатая догадалась, что до сих пор Маша не была в этом уверена. Но мутанту поверила – знает, что нелюди многое чувствуют не в пример лучше простого человека. Не зря с Говорящим несколько месяцев прожила.

Они забрали с собой какие-то вещи и оружие. Разделили поровну, не сговариваясь. Дашка не убьет ее, по крайней мере сейчас, иначе бы она это уже сделала. А Властительница не станет покушаться на свою спутницу, потому что понимает – случись что, лучшего защитника, чем оборотень, не придумаешь. Так что пойдут вдвоем, хоть и дико это казалось обеим.

Обернувшись в последний раз – Конопатая на город, где остался Крил, а Маша на тело Прыткого – двинулись к лесу. Обе чувствовали, как жжет изнутри ненависть к существу, идущему рядом, но изо всех сил давили эту ненависть, не выпуская ее на волю. Мужики на их месте остались бы, пожалуй, лежать там, у реки, расправившись друг с другом, но женская натура лучше умела приспосабливаться к любым, даже самым причудливым и невероятным обстоятельствам.

“Где-то в лесу оставались под охраной двое обращенных. Что, если найти их? Вдруг еще не сбежали? Заманить девчонку обманом а там уж… С этими двумя, пожалуй, можно бы и ее в расход. Вот только… Где они? В какой стороне? Я понятия не имею. Посмотреть на смарте? Не хотелось бы этим привлекать ее внимание. Да и велик ли шанс, что охрана, увидев пожарище и не дождавшись никого из города, не расправилась с обращенными и не сбежала обратно в гнездо? Да, глупая идея. Не стоит она того, чтобы хитрить и на себя навлекать злобу этой… Как ее? Дарья… Говорящий и фамилию называл, но фамилию… Нет, не помню”.

С искрой ненависти во взгляде покосилась Маша на Дарью и наткнулась в ответ на такой же недружелюбный взор. Конопатая ни на секунду не позволяла себе расслабиться, она знала – рядом та, что виновата во всем.

“Надо отбросить эти глупости и поступить правильно. Не ждать же мне, пока она родит, чтобы потом с ней расправиться! А если я начну ее жалеть? Если за то время, что осталось до рождения ребенка, она запудрит мне мозги? Нет-нет, у нее не получится! Хотя… Как я могу знать? И что это за глупая отсрочка? Тащиться с ней черт знает куда лишь для того, чтобы потом все равно прикончить? А вдруг она, улучив момент, сама меня прикончит?”

– Куда мы идем? – спросила Дашка, когда они вошли в лес.

Маша остановилась. Видно было, что идти ей нелегко.

– Я не знаю. На север?

– Почему на север?

– Других направлений я себе не представляю. Разве можно идти куда-то еще?

– Но что мы там будем делать, на севере?

Маша прижалась спиной к сосне, бросила на снег автомат и дорожный мешок.

– Слушай, девочка, мы только что свалили из пекла. Мы ненавидим друг друга и до сих пор были по разные стороны баррикад.

– Разные стороны чего?