Адольф на мгновение замолчал. Теперь даже ему было обидно слышать подобное из уст брата, который мог практически все. Нахмурившись, мальчишка серьезно заговорил:

— Ты еще станешь лучше, я уверен.

— А вот я нет. — Навьер грустно улыбнулся. Отведя взгляд куда-то вперед, он посмотрел в сторону окон, через которые на пол падал и растекался яркий солнечный свет. — Учителя говорят, что мне не хватает веры, и, возможно, в чем-то они правы. Я просто не могу поверить в то, что существует один великий бог, который управляет всеми нами.

— Но богов ведь много, да?

— Да, но в своего бога ты должен верить так, будто бы остальных нет. Вот я и не могу поверить на все сто процентов в того бога, которого выбрал.

— Почему?

Навьер задумался. Приподняв взгляд к потолку, как он делал это всегда, когда начинал размышлять вслух, почти шепотом он проговорил:

— Потому что я знаю, что моей жизнью управляет не он.

— А кто же?

Адольф стал хмуриться еще сильнее. Пусть со стороны его поведение и напоминало поведение маленького ребенка, однако весь этот разговор он анализировал тщательно.

— Тот, — вслух заговорил Навьер, — кто когда-то отправил меня сюда, но кто это — я тоже не знаю. Просто… чувствую подсознательно.

— Что значит отправил?

Наступила тишина. Казалось, именно этот миг Навьер и понял, что все это время он говорил вслух, и что его слова могли бы показаться довольно подозрительными тому, кто ничего не знал и не понимал.

— Ну… — протянул парень, пытаясь быстро придумать оправдание. — Это значит…

Внезапно Адольф перебил сам:

— Это связано с тем, что ты начал читать раньше, чем все остальные дети, верно?

Навьер замолчал. Наконец-то посмотрев на младшего брата, который все это время намеренно не сводил с него взгляда, в его глазах он увидел необычайное спокойствие и такую рассудительность, от которой по коже бежали мурашки. Лишь один раз взглянув в эти глаза, Навьер осознал, что Адольф с самого начала уже подозревал его в чем-то, и потому сейчас его сомнения лишь подтверждались.

Усмехнувшись, юноша отложил холст в сторону, оттолкнулся от пола и постепенно начал вставать. Все также продолжая улыбаться, про себя он думал, насколько жутковато выглядел его младший братишка с этой ужасной проницательностью, а также довольно необычной выразительной внешностью: черными волосами, бледной кожей, а также округлыми, словно у рыбы, темными глазами, которые будто смотрели тебе в душу.

— Знаешь, — заговорил Навьер, оборачиваясь лицом к младшему, — ты тоже довольно смышленый для своего возраста.

— Но я не гений. — Адольф склонил голову в лево и задумчиво сощурился. — Скажи, а ты точно мой брат?

— Точно, — уверенно отвечал Навьер. В этом можешь не сомневаться.

Адольф хмыкнул, но не ответил. В какой-то степени ему будто бы уже даже был известен ответ на этот вопрос.

— Но, — продолжал Навьер, — вот в том, нормальный ли я — сомневаться можно. — Юноша улыбнулся, и отчего-то постепенно его лицо, как и сама обстановка комнаты перед глазами Адольфа начала затемняться и погасать. Последние слова брата отзывались в памяти уже с тихим шорохом:

— Потому что моя душа помнит свою прошлую жизнь.

Воспоминание перед глазами погасло, словно шипящий экран старого телевизора. Постепенно на его месте стали вырисовываться новые узоры, новые события и обстоятельства. Время перекрутило стрелки на пять лет после этого.

Адольф, уверенно направлявшийся в сторону дома, чувствовал себя немного уставшим после изнурительной дороги, тянувшейся от самой Военной академии. Как и все остальные ученики, на каникулы он возвращался своим ходом, в форме, через самые быстрые, но в то же время опасные дороги.

Казалось, в этот раз, как и прежде, на пороге его вот-вот должна была встретить семья, но почему-то сразу возникло чувство, что что-то было не так. Адольф подходил к дому все ближе, но ни слуг, ни стражей поместья на входе видно не было. Никто не шел его встречать, и в воздухе витала какая-то нагнетающая атмосфера.

Ощутив неладное, Адольф, одетый в свою яркую темно-синюю ученическую форму, ускорил шаг, а затем и вовсе перешел на бег. Подбежав к воротам, он быстро распахнул их и проник на территорию поместья, а затем, добравшись до дома, практически вбежал по лестнице и стремительно вошел внутрь.

Первым, что он увидел, оказались несколько фигур магов в белых одеяниях с синими полосами. Самым примечательным во всем было то, что поверх одежды у этих людей виднелись плащи с изображением символа креста.

Рядом с этими людьми, почти сгибаясь к земле от усталости и боли в груди, стояла тучная женщина в пышном платье. При виде нее Адольф запаниковал.

— Матушка! — воскликнул юноша, быстро подлетая к присутствующим, проскакивая мимо магов и сразу пригибаясь к рыдавшей женщине. Сдавленные жалобные стоны, стали раздаваться еще сильнее.

Женщина, ощутив на своих плечах чьи-то руки, постепенно начала приподнимать голову, пока все-таки не столкнулась взглядом со взволнованным выражением лица Адольфа. Шмыгнув носом и приложив руки следом к ладоням своего сына, она жалобно прошептала:

— Его нет…

— Что значит нет? Кого нет?

Слез в уголках глаз стало скапливаться еще больше. Женщина, шмыгнув носом, практически криком, спотыкаясь на каждом отдельном слове, заговорила:

— Навьера больше нет! В академии… Говорят, в академии что-то случилось, и он… Он…

Адольф приподнял взгляд куда-то в пустоту, стараясь переосмыслить все сказанное его матерью. Ему просто не верилось в то, о чем говорили. Не верилось то, что он слышал это сразу после возвращения домой.

Внезапно из-за спины прозвучал низкий мужской голос:

— Нам очень жаль, что так получилось.

Услышав его, Адольф невольно обернулся и увидел позади себя двух магов. Это были двое парней примерно двадцатилетнего возраста. Плащи на их спинах с символом креста были знаком того, что они служили напрямую первосвященнику, и именно это настораживало.

— Ваш сын, — продолжал говорить незнакомец, — взял задание, которое не смог выполнить. Вы же знаете, что его магия…

Адольф не выдержал. Резко выпустив плечи матери из своих рук, он развернулся и за несколько широких шагов смог вплотную приблизиться к говорившему человеку. Схватив его за шиворот, он притянул его к себе так, что удивленный маг буквально замер в растерянности.

— Да, его магия была далека от идеала, — зловеще зашипел Адольф, начиная хмуриться, — но еще я знаю, что в сражении на мечах он был лучше, чем любой рыцарь. Он никогда не полагался только на магию, поэтому, уж скажите, что могло его убить.

Незнакомец хмурился. По его взгляду было понятно, что он уже было хотел применить магию против высокомерного ученика, однако что-то будто бы останавливало его.

— Банда разбойников, — серьезно отвечал маг, — это и было причиной.

— А это никак не связано с тем, что он был особенным?

Внезапно после этого вопроса взгляд незнакомца изменился. Нахмурившись, он недоверчиво посмотрел в глаза все еще державшего его парня и настороженно спросил:

— Особенным? Что вы под этим подразумеваете?

Лицо Адольфа исказилось от удивления. Смотря на мага, он видел не только странное недоверие того, но еще и чувствовал исходившую от него жажду крови. Это был человек, который в любой момент мог применить магию, и почему-то решительнее всего он стал именно тогда, когда его спросили об особенности Навьера.

Резко выпустив незнакомца и, практически оттолкнув его от себя, Адольф уверенно ответил:

— Он был талантлив. Может быть, вы завидовали ему?

Маг нахмурился, и постепенно успокоился. С каждой секундой его настороженный взгляд казался все более расслабленным. Он будто бы переставал волноваться о чем-то.

— Нисколько, — спокойно ответил мужчина. — В магии он был слаб, так чему мне завидовать?

Вой и рев горевавшей неподалеку матери стал звучать еще громче. Услышав это, Адольф резко развернулся, подошел к ней и осторожно прижал к себе. В этот же момент маги, больше не говоря ни слова, просто развернулись и двинулись в сторону выхода. Адольф, оставшийся позади, задумался: