Губы Густава приоткрылись, будто бы он желал что-то ответить, но затем закрылись вновь. Пораженный и полностью разгромленный мужчина опустил голову, закрыл глаза и подавленным тоном ответил:

— Я не смею возражать. Вы совершенно правы.

— Можешь идти. Я подумаю над тем, что делать с текущей ситуацией и со всеми теми воинами, которых ты привел сюда.

Густав кивнул, поднялся и поклонился. Он покинул шатер тихо и в полной тишине. Снаружи его подчиненных уже не было, и так было даже лучше. В подобный момент Густаву совершенно не хотелось ни с кем говорить.

«Неужели я допустил ошибку?»

***

Начался дождь. Сильвия стояла под бурными потоками этих холодных капель, будучи почти полностью перебинтованной. На одну из ее рук была наложена шина, грудь и живот были прочно стянуты специальным корсетом, из-под коротких шорт проглядывали бинты, скрывавшие ободранные ноги, в особенности колени. Девочка стояла неподалеку от границ лагеря, прямо перед несколькими рядами, выложенных из тел погибших. Ее не столько волновало количество пострадавших, а после этого нападения их было действительно много, сколько волновала парочка знакомых лиц во всей этой группе погибших. Захари и Петар — два рыцаря, отправившихся вместе с ней на разведку, лежали в самом начале всего этого ужасного ряда.

Сильвия смотрела на них с расширенными от шока глазами. По ее лицу градом стекала дождевая вода, руки, казалось, дрожали, а чуть приоткрытые губы будто пытались сделать короткий вдох, который был так нужен в данный момент.

Тела обоих рыцарей были достаточно изувечены. То тут, то там у них виднелись глубокие раны, оставленные уже знакомыми Сильвии энергетическими копьями. Они все, их одежда, а также ткани, на которых они лежали, были в крови. Рука Петара была оторвана от него самого и лежала где-то рядом на земле, глаза его были уже закрыты, лицо расслабленно. Что касалось Захари, то с ним все было куда страшнее. Травм на его теле было больше, одна из ног была практически вывернута в обратную сторону, а в груди виднелась крупная темная дыра, оставленная странным черным мечем, что лежал сейчас где-то в стороне. Это был тот самый меч, который Сильвия увидела в руках Дика во время их столкновения, но уже не заметила во время личного сражения с ним. Теперь ей было ясно куда именно делся этот меч.

Сильвия попыталась закрыть глаза. Все еще приоткрытые губы дрогнули, она наконец-то сделала вдох. Сердце ее билось учащенно. В такой ситуации она совсем не чувствовала боли от своих собственных ран. Ей было куда больнее из-за осознания того, что эти рыцари остались прикрывать ее и в итоге оба погибли.

Где-то справа к Сильвии приблизилась еще одна фигура. Девочка не подняла взгляд на этого человека, но почти сразу поняла, что им оказался Клод.

— И все же он был прав, — заговорила Сильвия так тихо, что, казалось, будто ее голос перебивал даже шум дождя. — Я оказалась обузой для остальных.

— Сильв, — Клод опустил и повернул голову к девочке. Его лицо выглядело не менее подавленным, но чуть более спокойным. — С самого начала это была моя идея. Не вини себя.

Сильвия открыла глаза и посмотрела на Клода. Бледность лица этого юноши говорила сама за себя. Пусть он старался не выражать своего горя, по его будто осунувшемуся лицу можно было понять, что воспринимал он свою утрату болезненно. Невозможно было воспринять это без боли. Даже самые опытные воины всегда переживали из-за потери близких людей.

— Мне кажется, — заговорила Сильвия, грустно улыбаясь, — мы с тобой сейчас чувствуем себя одинаково. Поэтому, не думай, что мне нужна твоя поддержка. — Девочка повернулась всем телом к Клоду и с легкой тоской во взгляде посмотрела в его глаза. — Это как если бы я начала уверять тебя в том, что это все произошло по вине моей слабости. Просто признай, что каждый из нас не смог сделать того, что могло бы спасти их.

Сильвия опустила голову и прошла мимо. Клод не ответил ничего. Он просто не нашел в себе сил для того, чтобы начать подбадривать кого-то еще. Вместо этого он перевел взгляд на тела лежавших рядом товарищей и со щемящей болью в сердце кивнул им.

Сильвия пошла куда-то вперед. Теперь ее взгляд то и дело натыкался на раненых. Людей в лагере, казалось, стало намного меньше. Многие из них были перебинтованы, другие морально подавлены, третьи совсем разбиты.

Сильвия вновь сделала глубокий вдох. Наблюдать подобную картину ей приходилось не впервые, но каждый раз она воспринимала все это все более и более болезненно. По сравнению с этим нападением, предыдущее казалось совсем незначительным.

— Малышка малышки, — внезапно прозвучал голос за спиной.

Сильвия остановилась и обернулась. Следом за ней быстрыми шагами и с широкой улыбкой на губах шел Индгард. Даже когда мужчина подошел, Сильвия не сказала ему ничего. Она просто посмотрела на него своим обреченным безжизненным взглядом и замерла, будто в ожидании чего-то. Индгарду показалось это странным, ведь обычно она всегда пресекала подобное обращение к себе.

Неожиданно первой заговорила сама Сильвия. Не отрывая взгляда от взволнованных глаз Индгарда, она произнесла:

— Я думаю, что мне стоит уйти. Оставаться здесь не лучшая идея.

— Почему? — удивленно спросил оружейник.

— Пока я ребенок, — с той же интонацией и тем же взглядом отвечала Сильвия, — я буду привлекать лишнее внимание и отвлекать остальных. Рыцари будут больше носиться со мной, чем думать о своих обязанностях.

Брови Индгарда сдвинулись вместе. Он знал о том, что в последние дни Хонас постоянно настаивал на том, что ребенок был лишним в лагере. Он также знал, что Сильвия противилась всем попыткам Хонаса выдворить ее, но теперь ее кардинальная смена мнения даже поражала.

— Ты не замечаешь, — заговорил мужчина потирая свой затылок, — что твое присутствие поднимает боевой настрой?

— Я замечаю, — отвечала все также подавленно Сильвия, — сколько людей умирает из-за меня.

Индгард не успел ничего ответить. Сильвия просто развернулась и пошла куда-то дальше. Мужчина остался на месте, наблюдая за ее стремительно удалявшейся фигурой. Сильвия не шла, почти бежала, при этом хромая на одну так и не зажившую ногу.

«Ее задело это сильнее, чем я думал, — размышлял Индгард, начиная хмуриться. — Почему? Разве она и раньше не видела смертей? При прошлом нападении все было нормально. Неужели это произошло из-за того, что пострадал кто-то с кем она была хорошо знакома?»

Вскоре Сильвия вернулась в свой шатер. Это место было воздвигнуто прямо там, где еще недавно были снесены все лечебные палатки. Из всех вещей, что находились в этом месте, Сильвия видела только медицинские койки, один письменный стол и одиноко стоявшую возле него косу.

«В горле стоит противный ком, — подумала Сильвия, прикладывая руку к собственной шее, — от которого хочется блевать. Не будь меня здесь, все могло бы сложиться иначе?»

Девочка вновь коротко вздохнула, подняла взгляд на косу и быстро подошла к ней. Сейчас в ее голове была всего одна мысль: возвращение. А вот куда она должна была вернуться было не важно. Домой ли, в академию ли, просто хотелось как можно скорее покинуть это место и вновь зажить, как раньше.

Сильвия подхватила косу, развернулась и направилась в сторону выхода. Все, что у нее осталось из вещей — это сама коса. Даже после атаки Дика, которая снесла и уничтожила множество лечебных шатров, это оружие осталось целым и невредимым. Другие же вещи были безвозвратно утеряны.

Девочка покинула шатер довольно быстро. Она намеревалась сразу направиться в сторону выхода из лагеря, но неожиданно столкнулась прямо на пороге с Хонасом.

Рыцарь, выживший после того нападения, выглядел не лучше самой Сильвии. Весь помятый и перебинтованный, он стоял с одним костылем в руках и задумчиво смотрел на девочку. В его глаза сразу бросилась коса, в руках Сильвии, а также легкое волнение в ее взгляде.

— С воскрешением, — произнесла Сильвия немного строгим голосом.