В конце она лежала на кровати и не узнавала друзей, дергалась, плевалась. Ой, Господи. — Хаокин закрыл глаза, потирая лоб рукой. Он застыл с наклоненным назад стулом, чуть ли не падая. Элеон и Ариадна не шевелились. Элеон даже боялась дышать. Казалось, брат молчал целую вечность, но затем сказал: — Я хотел сбежать, лишь бы не видеть, что с ней стало.

Хаокин и дальше продолжил про Академию.

—…Не, не. Я никогда не был лучшим колдуном. Даже в классе. Просто почему-то создали вокруг меня такую репутацию. Вообще Академия любит перехваливать своих учеников. Чем успешней выпускник, тем больше подростков захотят повторить его судьбу. И я скорее не маг, а ведьмак.

— Так разницы ж никакой! — воскликнула Ариадна. Она тоже не могла усидеть на месте и всем телом тянулась вперед, словно хотела перелезть через стол.

— Как это никакой? — обиделся Хаокин. — Маг может сделать так. — И он протянул Ариадне сомкнутые руки. Девушка раскрыла их и увидела расцветающий бутон в ладонях. Хаокин отдал ей цветок, глядя в глаза. — А ведьмак может сделать то же самое, только с помощью зелий.

— А, по-моему, ты скорее доказал, что ты — ботаник, — рассмеялась Ариадна и прогнулась назад на спинке стула. — Так как ты учился? Не могу представить Хаокина прилежным мальчиком. Думаю, ты никогда не делал домашки, прогуливал уроки и бесил преподавателей.

— Что есть, то есть.

— Так ты не был отличником? — послышался вопрос. Хаокин будто и не понял, кто его задал. Он повернул голову к сестре.

— Конечно, нет! Я постоянно висел на волоске от отчисления. Большинство преподов меня не выносили. Один из таких — этот Гаспар. Мне буквально невозможно было нормальные оценки у него получить. То есть реально, как бы хорошо я не занимался (а у него я старался), тройка — это лучшее, на что я мог рассчитывать. Зато девчонкам он ставил пятерочки или четверочки, если они уж совсем плохи. Педофил.

— Хаокин, Гаспар — один из лучших учителей Академии. Не говори о нем так.

— А что я такого сказал? — искренне удивился парень. — Он же ребенка от ученицы нагулял.

— Ты о чем вообще?

— Да брось. Все знают, что Лукаса он заделал от ученицы. То есть, конечно, никто не говорил имя этой ученицы. И это не точно. Но слухи ходят.

— Лукас — сын Гаспара? — спросила Элеон.

— Ну да. Это все знают.

— Я думала, он просто ученик.

— Он с рождения в Академии живет. Это же элементарно. Кем еще может быть малявка, который постоянно носится по Академии и у Гаспара на половине уроков сидит?

— Только вот когда я училась, Лукас был почти моим ровесником и присутствовал не только на уроках Китинга. К тому же ты не можешь знать, кто мать Лукаса. Да и сын ли он Гаспара. Веришь каким-то слухам. И вообще Гаспар — лучший учитель Академии.

— Ну и многому он тебя научил?

— Я обладаю магией воздуха и воды. И начала осваивать молнию, когда сбежала. У меня она не всегда выходит. Сложно создать всё это столкновение, передать это чувствами.

— Так молния у тебя не врожденная? — удивился Хаокин. Элеон с непониманием поглядела на брата. — У тебя просто волосы часто наэлектризованы. Не замечала? — Сестра нахмурилась. Ариадна тоже с недоумением глянула на Хаокина. — Это одна из сложнейших способностей, на самом деле. Хотя вот маги ее по-разному контролирует. Большинство использует внутренние противоречия. Но один друг мне сказал, что он абсолютно ничего не испытывает в этот момент. Сухой разум. Забавно, да?

Хаокин посмотрел на девушек. Они — на него. Ариадна не выдержала:

— Давай ешь уже! Ты к еде даже не притронулся.

Хаокин перевел взгляд на свою тарелку. Она была полная. Он и забыл, что здесь для приема пищи. Хаокин засмеялся, перевел взгляд на Ариадну. И та улыбнулась.

Элеон вспомнила, что еще недавно сидела так за столом с родителями. И как же теперь Хаокин и Ариадна напоминали ей их! Мама с папой тоже шутили, смеялись, а затем ушли навсегда.

— Ты чего? — спросил Хаокин, с тревогой глядя на сестру.

— Да… просто наелась. — Элеон притворно улыбнулась и встала.

— Ладно, — сказал он, нахмурившись, потом добавил: — Ты же не забыла про коронацию?

— Что? — сказала Элеон и вся побледнела от страха.

— Скоро будет. То есть официальная коронация. Тебе же приглашение присылали. Я видел его, на стол Николаса положил. А… или ты прочесть не успела? Бумага, наверное, сгорела.

Элеон уже не слышала. Ее захватил страх, руки задрожали, а в ушах поверх звуков послышался дребезг. Она за мгновение обессилила, потеряла равновесие и начала падать, но почувствовала, как кто-то ее подхватил и донес до дивана. Звуки уже совсем пропали, остался только гул в ушах, перед глазами поплыли черные пятна. Еще немного и Элеон потеряла бы сознание, но тут ей в нос ударил резкий запах. Девочка начала приходить в себя. Перед ней сидели на коленях Хаокин и Ариадна. Брат убрал склянку в сумку.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Кажется, да.

— Что произошло? У тебя голова закружилась? Или ты после вчерашнего себя нехорошо чувствуешь? Или тебя что-то расстроило? — последовали тысяча и один вопрос.

— Нет, нет. Просто душно стало.

— Тебя до улицы донести или просто полежишь?

— Я… лучше полежу.

Хаокин с Ариадной помогли ей дойти до спальни. Элеон жалела, что позволила чувствам овладеть собой. Теперь будут вопросы. Ведь так интересно разведать, из-за чего человеку стало плохо! Но причину им знать нельзя. Элеон сводило это с ума. То, что она сделала. Как дальше жить после такого?

Элеон рано легла спать, но проснулась ночью из-за музыки. В гостиной девушка увидела небольшую компанию: Ариадну, Хаокина, Юлю и еще троих незнакомцев. Один из них напоминал прекрасного эльфа с длинными светлыми волосами и печальными голубыми глазами. Другой — очень жизнерадостный брюнет — смеялся громче всех, а во взгляде его читалось что-то сильное и притягательное. Третий, кажется, был самым взрослым в комнате, но при этом присутствовало нечто безбашенное в его внешности, а серовато-зеленые глаза казались блеклыми на фоне черных волос и загорелого лица.

— Ты вовремя. — Хаокин сидел между эльфом и Ариадной. Последние в руках держали арфы. — Я пригласил ребят, они музыканты. Причем крутые. Мне аж страшно видеть, как они из этих штук звуки извлекают. Это Лари, Фред и Фокси. А это моя сестра, Элеонора Атталь.

Девушка помахала им рукой, гости тоже поздоровались. Элеон села рядом с Юлей и Фредом. Люди пели, разговаривали, танцевали. Элеон удивилась, узнав, на скольких инструментах играет Ариадна. Хаокин сказал, что тоже как-то учился, но ничего не умеет. Тогда Фред предложил ему дать несколько уроков по фортепиано. Хаокин сказал, что это не лучшая идея. Но Ариадна его уговорила. У парня вполне неплохо получалось для новичка. Но девушке такой расклад не понравился.

— Я ведь могу пользоваться твоими способностями, так ты почему мои не используешь?

Ариадна спровадила Фредди и решила показать мастер-класс по обучению. Она напела какую-то колыбельную о ночи и о кузнечиках и сказала Хаокину сыграть эту мелодию. Он ответил, что это невозможно.

— Возможно, — ласково ответила Ариадна. Она поставила его руки на клавиши в правильное положение. — Это должно быть не от твоего разума, — прошептала девушка, исподлобья смотря на него красными очами. — Закрой глаза, и это само придет. — Хаокин не хотел отрываться от ее взгляда, но выполнил приказание. Мир погрузился во тьму, и остался только голос Ариадны. — Слова, ноты… Это не главное, — шептала она. — В песне есть сотни слов, но важны лишь те, что ты слышишь, те, что ты ждешь. Любимый момент может не быть выражением смысла песни, но быть выражением твоего смысла. И чтобы найти его, надо жить музыкой, надо дышать ею. Закрой глаза, слушай и играй музыку такой, как она звучит в твоей душе.

И в темном мире вдруг раздались слова колыбельной, и пальцы сами начали перебирать клавиши. Ариадна была поражена, но это сработало. Машинально Хаокин мог делать всё то, что умела девушка. Еще больше Ариадну поразило, когда парень вдруг стал угадывать, как она собирается спеть: он играл сильнее то, что она выделяла голосом, и мягче, когда она вдруг решала перейти на шепот. И она всё пела повторяющуюся строчку колыбельной: «Ты слышишь?» — и отвечала самой себе: «Ты слышишь».