— Есть немного. Вообще я подумал. Из Игры могут выбираться люди, но духи нет. А что единственное отличает человека от них? Тело. Так что, если дух Игры спрячется за вашими телами, то его можно вытащить.

— Точно? — спросил Богомир. Хаокин кивнул. — Хорошо, тогда мы попробуем. — Богомир свистнул. — Все персонажи сюда, да, да. Подходите, не стесняйтесь. В общем, я ухожу из Игры. И… это можно сделать, только уничтожив вас. Так что, извините, но вы все умрете. Завтра. Наверное. И если у вас остались какие-то дела, то вы их сделайте. Вот что я хотел сказать. Извините, еще раз. Это не я придумал правила.

Как Богомир и полагал, реакция была бурной. Персонажи явно не собирались просто так исчезать. Но творец уверенно выдерживал шквар обвинений: «Я не переменю решение. Можете лишь успеть сделать то, что хотите».

Персонажи засуетились. Начали придумывать себе желания напоследок, говорить прощальные слова, беситься. Богомир устало ушел в спальню вместе с Диной, забаррикадировал дверь и проспал часов пятнадцать. Потом его разбудила возлюбленная. Ей надоело ждать. Она взяла его под руку. Они спустились. Богомир еще раз печально оглядел свой дом. Персонажи бесились. Все, кроме Хаокина. Он сидел на диване и просто смотрел на окружающих. «Я сейчас», — Богомир подошел к нему. Хаокин усмехнулся.

— Я знаю, что вы хотите сказать, — сказал колдун. В его глазах засверкала дьявольщинка, оттого и у Богомира поднялось настроение. — Почему я ничего не делаю? Я вам отвечу: не вижу в этом смысла. Пытаться решить конфликты бесполезно, потому что я не настоящий Хаокин. А делать что-то для себя мне не охота.

— Даже не попрощаешься с любимой?

— Жестокий вы человек, — рассмеялся Хаокин. — Сначала хотите убить, а потом маните. Нет. Воскрешать Иви я не буду.

— Но так я же не о ней говорил. Думаешь, почему ты стал персонажем моей книги?

— Я брат Элеон.

— Нет, ты человек, который спас Ариадну.

— Вы говорите глупости. Я не люблю ее.

— Но что-то между вами есть.

— «Что-то» — лишь росток чего-то на потом…

— …но не залог удачи на сейчас? — досказал Богомир. — А ты попробуй. Чего тебе бояться?

— А вы думаете, я боюсь?

Богомир отыскал Элеон, обнял ее на прощание и пошел к Дине.

Королевский дворец изменился. Одна его половина перестала существовать и сверкала золотом. Королева безуспешно пыталась заполнить вещами пробелы. Рядом бегали дети.

— Дина, мы пришли за тобой, — осторожно сказал Богомир. Она повернулась. В глазах Королевы стояли слезы, но она пыталась их сдержать. — Твой муж умер, мне очень жаль…

— Я знаю, — перебила его Королева. — Но я держусь. Стараюсь. Ради них. — Она указала на детей. — Пока живы наши дети, всё еще не так плохо.

— Да они же умерли давно! — рассердилась Дина. — А ты вообще не была их матерью. И человеком тоже. Ты дух. И мы пришли, чтобы ты сделала нас людьми молодыми. И дом дала.

Богомир покачал головой.

— Не так в лоб… — прошептал он.

— Я не понимаю, — сказала Королева Богомиру. Он вздохнул.

— Мы выяснили, как выйти из Игры. Просто уничтожаешь всё, что есть на твоей клетке. И выход — он за этими декорациями. Но ты дух и сможешь покинуть это место только с людьми. Поэтому мы предлагаем сделку. Ты выходишь вместе с нами, а взамен…

— Я не хочу. Мои дети умрут? Тогда я не согласна.

— Они не твои дети…

— Это не значит, что я их не люблю.

— Мне тоже жаль моих персонажей! — сказал Богомир. — Они мне как родные стали. Особенно троица эта. Но а что поделать? Они ведь не исчезнуть до конца, понимаешь, они станут частью тебя…

— Нет, — сказала Королева.

Богомир и Дина безуспешно пытались переубедить Королеву, но она не поддавалась ни на уговоры, ни на угрозы. Тогда Богомир сменил тактику. Он подошел к детям и начал с ними говорить. Сначала о всякой ерунде, но потом он нашел нужный вопрос.

— Ют, так почему ты решила уйти из Игры? Почему бросила своих друзей в прошлый раз? Особенно после смерти Джека.

Ют посмотрела на Богомира удивленно. Королева обеспокоенно подошла к дочери и хотела увести ее.

— Наверное, поняла, что пора взрослеть, — ответила девочка. Королева отпустила руку дочери и присела на колени рядом с ней.

— О чем ты, милая? — спросила Дина.

— Ну… Этот мир, да, он прекрасен. В нем возможно всё. Но он ненастоящий. Я пришла в Игру, чтобы спрятаться от того страшного, что есть в реальности. От болезней, от смерти, от судьбы. Но от них не спрячешься. Случайность — и Джека нет. Они могли закончить играть на пять минут раньше, и ничего бы не было. Но так уж вышло. И со мной могло бы быть. Не сейчас, так через сто лет, не через сто, так через двести. В любом случае этот день бы настал. Так какой смысл прятаться? Я и так убегала от реальности слишком долго. Я поняла, что пора взрослеть. Пора взглянуть правде в глаза: ты не моя мама, моя мама давно умерла. Из вещей у меня один резиновый сапожек, на мне лежит страшное проклятие, и я умру молодой.

— И чего ты добилась этим в итоге? — прошептала Королева.

— У меня была семья. Муж, дети. Может, этого и мало. Но мы любили друг друга и понимали. И… я сделала всё, что могла.

— Милая… моя. — Королева грустно улыбнулась и с трепетом поцеловала девочку в лоб, затем крепко сжала ее и поглотила.

Глаза и рот Королевы засверкали золотым светом. Богомир сжал руку Дины. Королева вспыхнула и снова стала прежней.

— Дина. — Богомир со страхом подошел к ней. — Ты в порядке?

Королева взглянула на него и поднялась с колен.

— Не Дина. Я Справедливость, дух этой Игры. Нам нужно к Серому.

— Зачем?

— Мы уходим из Игры. Не думал ведь ты, что он сможет остаться здесь без меня? К тому же шанс вытащить духа вместе с еще одним человеком увеличится. И я обдумала ваше предложение. Не три желания. Одно. Услуга за услугу.

— Одно? — прошептал Богомир и посмотрел на Дину. В ее глазах застыла злость. — Хорошо. Дина будет человеком. Вот наше желание.

— Ладно, — строго сказала Справедливость. — Идемте.

Она хлопнула дважды — и замок, и Максим в мгновение разрушились, стали светом. Игроки вышли с клетки. Дина прильнула к Богомиру и с улыбкой сказала:

— Не волнуйся, я не брошу тебя, когда стану человеком. Ты ведь знаешь, что я тебя люблю.

— Знаю, — ответил Богомир и снова посмотрел на Справедливость. — Серый не уйдет. Он не хочет.

— Придется убедить.

— Это так важно? — рассердился Богомир.

— Это чрезвычайно важно. Для кого я, по-твоему, создала этот мир? Он призвал меня тогда. А теперь пора вытащить его.

— Ты так странно говоришь о Сером.

— Думаешь, он просто ребенок?

— Он тоже дух?

— Нечто большее, — многозначительно ответила Справедливость.

Серый сидел на спине длинношея и глядел вдаль. Лунный кот терся ему о ноги, оставляя после себя блестящую пыль. В полумраке мальчик видел сотни людей на поляне. Лица их расплывались и только некоторые оставались четкими. Среди сохранившихся — лицо Короля.

— Еще один мир умер, — сказал Серый. — Целый мир, целая вселенная. И сотни, тысячи таких миров исчезает каждый день. И ни один из них не возвратить. Мы можем бесконечно в своем разуме воссоздавать образы умерших, но они не оживают там. Нам никогда не передать ту непосредственность, ту живость, что была в человеке. Что ты думаешь о коралловых рифах? «Я ненавижу море», — ответил он после тяжелого дня. «Да я просто обожаю плавать около них!» — сказал он, влюбившись. «Я думаю, они очень опасны», — ответил он в иной раз по непонятным мне причинам. А будь он жив сейчас, как бы он относился к коралловым рифам? А я не знаю. — Серый обернулся.

— Мы пришли говорить не об умерших, Сергей, — сказала Справедливость. — Мы выходим из Игры. Все мы.

— Ты говоришь не как Королева. Вспомнила?

— Да. И ты нужен мне, чтобы освободиться.

— С какой стати мне помогать? Это вы хотите наружу. А мне тут хорошо.