— Не ходи туда, — сказала девушка. Хаокин повернулся к ней. Аридна с мольбой глядела ему в глаза, но он снова двинулся в склеп. — Ты мне обещал! Обещал мне, что снимешь связку. Сегодня первый день полнолуния. Ты обещал. Сними ее!

— Тучи закрыли луну. Я не могу.

— Так подожди немного. Не нужно туда заходить. Эта птица была предупреждением. Ты, может, и выживешь, но что будет с миром? «И придет погибель ко всем нам». Кладбище, склеп — это плохие символы, символы смерти. А голубой свет — олицетворение синих плащей.

— Ты мне не веришь? — спросил Хаокин. Девушка молча глядела на него.

— Тебе я верю. Я не верю всему этому. Может, Кощ тебя обманул. Может, он вел тебя к этому всю жизнь, чтобы ты сделал неправильный выбор. Я не знаю этого Коща. Но синие плащи — страшные люди. Про них не зря столько говорят. И я не верю, что они могли бы тебя так просто отпустить. Даже эта странная попытка мозги промыть. Не кажется ли тебе, что это было для другого? Ты догадался про это место, сравнивая его с карманные миром Коща.

— Ты МНЕ веришь? — повторил Хаокин. Они глядели друг другу в глаза.

Ариадна чуть не плакала. Она кивнула, а затем отпустила руку. Колдун пошел к склепу. Девушка закрыла глаза, чтобы не видеть, как он проходит сквозь свет планеты, затем посмотрела. Хаокин стоял внутри склепа. Как только колдун туда зашел, синие факелы зажглись, а свет планеты осветил поляну, и всё вокруг обрело этот странный голубой оттенок.

Хаокин пошел спиной назад внутрь склепа, смотря на сестру с Ариадной и почему-то думая, что их больше не увидит. Затем что-то странное стало происходить с девушками, они двигались будто быстрее. Хаокин остановился. Это он замедляется. «Здесь время иначе течет, — понял он. — Ну конечно…» Колдун развернулся и пошел быстрым шагом, оставляя после себя золотые следы на пыльном полу. Затем юноша увидел три деревянные двери и зашел в ту, что справа.

В комнате тут же зажегся голубой свет факелов. Хаокин увидел перед собой огромный зал с множеством песочных часов. Они стояли на полках, которым не было конца. Юноша проходил мимо них и наблюдал за тем, как песок неизбежно уходит. Часы, в которых он кончался, лопались. Их осколки и содержимое сыпались вниз и образовывали целые горы. Так что уже была непонятна глубина этого зала. Но так же часто, как лопались старые часы, на месте их появлялись новые из песка и осколков. И всё начиналось опять. Некоторые из часов вертелись в надежде не растерять в оборотах свой песок и не разлететься на куски. Но и они однажды лопались. Некоторые таким образом продлевали свою жизнь, другим не везло — и они поворачивались вверх стороной, где песка почти не оставалось. Огни на факелах внезапно стали бирюзовыми. Хаокин вышел из этой комнаты и снова оказался перед тремя дверьми, заметив, что его следы у двери справа стерлись.

Ариадна ходила туда и сюда. Ее тревожило, что Хаокина долго нет. Элеон смотрела на темное небо, покрытое тучами. Прохладно, но не так, чтобы мерзнуть. Красивые планеты плыли медленно-медленно, так что даже скучно. Внезапно девочка вспомнила стихотворение, которое всё время повторяла Маргарит:

Одиннадцать планет

Летают над землей.

Нам виден только свет,

Но Смерть грозит судьбой.

Элеон нахмурилась. Странный стих. А затем вспомнила следующие его строчки:

Ты торопись бежать скорей,

Хватай подругу побыстрей.

Старуха к вам с косой придет

И души падших заберет.

Элеон метнулся взор в сторону склепа. И чуть не вскрикнула. В сиянии планеты вдруг появилась желтоглазая старуха без лица в черной мантии.

— Ариадна, — нервно произнесла Элеон.

Ариадна сама подошла к девочке.

— У нас гости, — сказала девушка и показала пальцем в сторону леса. На поляну прибыли Вельзи и еще человек десять. — Колдуны пожаловали.

— Нужно бежать, — проговорила Элеон.

— Нет, разберемся с ними, — сказала Ариадна и достала нож.

— С десятью колдунами? Уж извини, нет.

Элеон рванула, а Ариадна решила наброситься на приближающихся гостей.

Ксандр нервно перебирал пальцы и заходил всё дальше в лес. На плече его висела сумка, и он сжимал ее, будто кто-то ее мог отнять.

— Всё это закончу сейчас, всё это закончу сейчас… — повторял он, язык не слушался его, руки дрожали. Мальчик глядел вниз: в грязь и мертвые листья. — Нужно лишь переродиться, и демон уйдет.

— Переродиться?! — тут же спрашивал он сам себя. — Ты хоть понимаешь, что это значит? Ты больше не будешь Ксандром Атталем. Ты убьешь себя, разорвешь связь с прошлым. Подумай, на что ты хочешь себя обречь!

— Обречь?! — второй Ксандр по правую сторону возмутился. — Атталь! Какое имя! Ты уже отказался от него, оно для тебя ничего не значит. Это имя носили те, кто пытался убить тебя, твоих братьев, твою сестру. Ты не должен по нему скучать. А это лицо, тело. Ты ведь сможешь избавиться от демона! Он больше не будет тебя мучить, и ты начнешь жизнь с чистого листа.

— Но я не хочу жить заново, — запротестовал еще один Ксандр. Он бежал впереди, повернувшись лицом к другим Ксандрам. — Это моя жизнь. Мое имя. Мое лицо. Я не хочу становиться другим. Да, происходило много плохого. Но это не значит, что я должен отказаться от всего, что имею, от себя.

— Да, да, — проговорил Ксандр слева. — Я совершил ошибку, когда оставил Элеон и стер ее память. Сестра — единственная родная душа мне. И что я сделал с ней?! Я предал ее. Это было бесчеловечно. Я не имел права с ней так поступать и не должен был оставлять ее чужим людям.

— Вот-вот. Это ведь люди. Ты знаешь, что они делают с такими, как мы. Они наши враги. Они убивают нас.

— А что же лучше? Может, оставить ее со старухой-людоедкой? Уж простите, но если я хоть что-то и понял за эти годы, так это то, что люди бывают разными и колдуны тоже. Не нужно судить за то, кем ты родился.

— Хватит тут нести чушь и размышлять о природе людей! Ты — всего лишь глупый мальчишка, который рехнулся. И хоть что-то ты сделал правильно — спас сестру от самого себя. Останься она с тобой, и ты в порыве очередного безумия убил бы ее. Нет, пусть уж живет спокойно. Она и так настрадалась из-за меня.

— Хватит, пожалуйста, говорить. — Ксандр закрыл лицо руками.

— Да, хватит! Я должен собраться и сотворить это заклятие. Мне это нужно!

— Но это неправильно. Надо вернуться и всё исправить. Я даже не знаю имя демона, с которым сражаюсь.

— Это и не нужно. Он сам уйдет, когда ты сменишь лицо.

— Хватит, пожалуйся, говорить. Я не могу больше слушать вас! Я устал. Вы разрываете меня, — чуть не плакал Ксандр.

— Попытайся мыслить разумно… Это наше единственное спасение.

— Ерунда — это всё. Вернемся к ведьме.

— Замолчите! — Ксандр сжал зубы.

— Мы пытаемся помочь!

— Вас не существует! Вы все в моей голове! Исчезните!

— Откуда нам знать, что это не ты в нашей голове?

— Вы заметили, — испуганно добавил еще один Ксандр. — Нас здесь пятеро. И я не знаю, кто из нас настоящий.

Они начали переглядываться.

— А правда, кто из нас главный? Кто всё решает? Я не уверен на счет себя, — сказал первый.

— Давайте все замолчим. Будем говорить поодиночке. Выслушаем каждого. А потом вычислим, кто есть кто, — сказал второй.

— Точно, — вскричал четвертый. — Этот парень — голос разума. Тот подлюга, который всегда прав и разрушает наши мечты. А ведь мечты и желания — это голос души. А голос разума — неуверенный в себе…

— Замолчи, философ! — сказал голос разума. — Кому кажется, что он здесь всё решает и может нами контролировать?

— Мне, — сказал третий. — Вообще-то я — это я. Это вы все в моей голове. И я уже затыкал вас. Разум прав. Выскажитесь. Разум, ты первый.