— Ка.

— Почему Ка?

— Не хочу называться именем, которое мне дал этот ублюдок. За что казнили твоего отца?

— Ты разве не знаешь?

— Официальную версию. Его объявили колдуном и сожгли. Так наказывают неугодных. Я не знаю, что он сделал. Меня держали взаперти тогда.

— Мой отец пошел против твоего, — объяснил Оливер. — Если кратко, на нас напали. Князь просил помощи у короля. Но Ярослав отправил войска на захват южных земель, а север проигнорировал. А мы проигнорировали приказ короля. Князь Рау заговорил про отделение. Но ты этого правда не знаешь?... Король предложил переговоры, а там засада.

— Почему его казнили как колдуна? Он же предатель короны.

— Отца все любили. Он служил верой и правдой этой короне, и в сражениях, и вот в прошлом году спас Дюжинку от голода. Чтобы не допустить народных бунтов, его объявили колдуном. Впрочем, это не помешало людям сломать вчера ограду на площади.

— Я видел, — улыбнулся Ка.

— Скажи мне, товарищ по несчастью, почему же кронпринца заперли в соседней камере с сыном сепаратиста?

— Ключей от другой не нашлось.

— Ты знаешь, про что я спрашиваю.

— Да. Просто. Это… сложно объяснить.

— Разве ж мы куда-то торопимся?

Исторически Лазоревый лес, самый протяженный лес на материке, служил естественной преградой между территориями людей и колдунов. Хотя поговаривают, что выращен этот лес был магическим способом и к сотворению его приложил руку Ерий Великий. Это тот же колдун, что поставил магическую защиту на границу, которая не позволяет проходить на территорию людей большому количеству магов, но не поодиночке. Поэтому в странах людей, западнее от Лазоревого леса, много ведьм, вампиров и других существ с востока.

Ближайшие страны немагов и магов — это людское королевство Феверия со столицей в Дюжине, или Дюжинке, и магическое царство Элевентина со столицей в городе Мор соответственно. Жители с этим не согласятся, но границы магического и нормального миров условны. Не все феверийцы — люди, и не все элевентийцы умеют колдовать. Но издавна жители двух этих государств враждовали, у каждого народа были свои религия, историческая правда и обычаи. То, что нормально в Море, в Дюжине — неприемлемо, и наоборот. Колдунов сжигали в деревнях Феверии, людей съедали в лесах Элевентины. Несмотря на искреннюю вражду, народы эти разговаривают на одном языке — билийском, но в разных диалектах. Некоторые скажут: «Так захотели боги», люди верят, что демоны нарочно выучились их языку, колдуны считают, что люди — это недомаги.

Итак, кронпринц Константин являлся сыном Ярослава Первого Завоевателя. Почти всю жизнь Ярослав провел в боях, что в свое время приходилось на руку его отцу Владиславу Пятому, прежнему королю. У Владислава, помимо Ярослава, росло еще три сына. Однако старшего скосила хворь, второй на смерть передрался с третьим. Оставался только младший — он после скоропостижной смерти отца и стал новым правителем Феверии.

Ярослав и его жена Олия долго не могли завести ребенка, а потом появился Константин. Роды шли тяжело, жена умерла, мальчик был слабым. Думали, умрет, но лекари спасли его.

Принцу давали всё самое лучшее: врачей, учителей, питание, вещи. Правда, о нем никто не заботился. То есть да, следили за тем, чтобы «Костик не простудился», но у мальчика не было ни настоящей семьи (отец порой месяцами не говорил с сыном, всегда слишком занят), ни друзей (кухаркины дети не могут общаться с кронпринцем). Поэтому часто Костя витал в облаках. Он бегал по замку, отыскивал потайные комнаты, представлял, что читает книгу заклинаний в библиотеке, а порой и находил там магические книги.

Так проходили дни мальчика, пока однажды в замок не привезли еще одного ребенка. Его звали Николай, он был дальним родственником Костика. Родителей Николая убили гномы во время восстания, а мальчик выжил.

Костя и Коля быстро сдружились. Внешне они очень походили друг на друга: оба шатены, кареглазые, к тому же ровесники, примерно одного роста и телосложения, хотя Николай всё же покрупнее. Всё время ходили вдвоем. Их часто путали. Единственным явным отличием между мальчишками была родинка в форме кляксы у кронпринца Константина на запястье левой руки. Николай даже, чтобы больше походить на своего так называемого брата, рисовал себе эту родинку.

Во дворце все куда-то спешили, наряжались и готовились. Солнце еще не село, но мальчики знали, что взрослые не будут сегодня спать. Предстояла особая ночь — ритуальная, ответственное событие. Каждые пятьдесят лет жрицы, король, армия и даже приглашенные колдуны выезжали на поклон великому духу. Дети тоже хотели участвовать в мероприятии. Их туда никто не звал, но это мальчишек никогда не останавливало. Они забрались в повозку с вещами.

— Не толкайся, — сказал Костя.

— Ты сам прижал меня, — прошипел Коля. — А мы оденемся в эти странные наряды?

— А что там?

— Черные плащи, как у монахов. Еще золотые кресты большие, и кольца какие-то, и еще... — Коля замолчал.

— Что там?

— Здесь... ножи, — неуверенно ответил Коля.

— Дай посмотреть. — Костя пробрался к Коле — с пинками и руганью. Наконец кронпринц нащупал в коробке что-то острое. Действительно, ножи. И их много, очень.

Тут кто-то скинул покрывало и вытащил детей из повозки. Стражник. Мальчики щурились и глядели на короля Ярослава — старика, похожего на грушу с короной на голове. Рядом с ним стоял его вездесущий советник. Такой же старичок в смешной шляпе, обмотанный тряпками и все время поглаживающий руки — Вольдемар. В своей нелепой одежде он напоминал гадкую старушку-крестьянку, устроившую уборку.

— И что вы здесь делаете? — спросил король. Он, кажется, никогда не злился, но даже от его улыбки становилось не по себе.

— Мы решили поехать с вами! — воскликнул Николай. Брат толкнул его в бок.

— Я, как наследник и будущий король, должен изучать традиции своего народа. Поэтому счел нужным свое присутствие на ритуальной ночи. Через полсотни лет, когда я буду восседать на троне, мне придется самому проделывать этот обряд, — сказал Константин, а сам весь покраснел.

— Сомневаюсь, что через пятьдесят лет править Феверией будешь ты, — сказал Ярослав. — Но хорошо. Если вы оба так хотите, можете присутствовать на ритуальной ночи.

Детей усадили в самый конец колонны из повозок.

— Противные эти старикашки, — сказал Николай. — «Сомневаюсь, что ты будешь править через пятьдесят лет!» Будто он будет. Еще пару лет и издохнет. Неужели и мы, когда вырастем, станем такими же?

— Ха, — сказал Константин. — Надеюсь, нет. Я придумал! Запрещу стареть своим королевским указом. Будет здорово. Все останутся молодыми, и никому не придется быть вредными.

— Не стареют только ведьмы и вампиры. Хочешь разрешить магию? Можно еще тогда разрешить воровство и убийства. Будет здорово, — сыронизировал Костя.

— Остынь. Я не то имел в виду. Неужели нельзя без магии не стареть?

— Не-а.

Они ехали несколько часов. Стемнело. Мальчики мирно спали, когда колонна остановилась.

Люди выходили из повозок. Было тихо, но всё же Костя, объятый непонятным страхом, проснулся. Он открыл глаза и взглянул в окно. Снаружи мальчик заметил людей в черных одеяниях. Было жутко. Костя уезжал из дворца с отцом, его свитой и слугами, здесь же стояли безликие, безмолвные. Мальчик не узнавал никого, и ему казалось, что повозки захватили демоны. Костя взглянул на брата, свернувшегося калачиком. Юный принц не хотел оставаться один в этом царстве ужаса.

— Проснись, — шептал он Коле и тормошил его, но так, чтобы демоны не услышали. — Проснись.

— Чего тебе?

— Они начинают.

Коля тут же вскочил и высунул голову из окна, но Костя затащил его обратно. Мальчики завороженно уставились на страшное представление.

Сначала люди в черных капюшонах встали в круг. И стояли так долго — уже начинало казаться, что они не живые, а каменные и всегда находились на этом месте.