Он сидел на дереве в лесу, сверху наблюдал за птицами.

— Оливер! — закричала Ариадна и полезла к нему. Парень перевел на девушку одурманенные глаза. Он никогда на нее так странно не глядел. Ариадна застыла, не смея лезть дальше.

— Зачем пришла?

— К тебе, — ответила она, еще смотря на Оливера. — Ты можешь твердить, что мы не подходим друг другу, что я не твой человек, что я слишком упряма, противоречива и… всё, что ты мне тогда наговорил. Но я люблю тебя и остальное мне…

Оливер вдруг наклонился и поцеловал Ариадну. Холодное лезвие страсти поразило ее. Оливер впивался в губы девушки страстно, жадно, и Ариадна испугалась — она же не вылезет потом из этой черной любви. Нет, нет…

И Ариадна позволила себе окунуться в нее с головой.

Дни тянулись лениво в этом мирном оазисе. Каждый занимался своим делом. К Николасу приходили люди, они разговаривали о чем-то, уходили. Мэри почти всё время рисовала, или стреляла из лука, или вышивала. Хаокин же… Он не мог поймать рабочее настроение и скучал об безделья. Он то болтал с Атталями и их гостями, то работал в лаборатории Николаса, то убегал в местную деревню, а как-то раз ему попалась интересная книга...

— Что читаете? — спросила Мэри. Она была в прекрасном настроении после прогулки.

— А... ну, не знаю, — ответил Хаокин. Он лежал на диване под пледом и прятал книжечку от графини. — Названия нет. А жанр… скорее любовный роман.

— И о чем же он?

— О любви, конечно. Об очень раннем браке. Но я читаю эту книгу не из-за шуры-мур. А из-за линии предательства. Дело в том, что я немного знаком с материалами этой истории. И мне интересна интерпретация автором одного события…

— Вы уже меня заинтриговали, Хаокин. Что за роман такой? — Мэри потянулась за книгой.

— Думаю, вам не так важно узнать, как мне, — ответил парень и накрылся с головой.

— Хаокин! — воскликнула Мэри.

Графиня теперь сгорала от любопытства. Она выбросила плед. Хаокин убрал книгу в карман и убежал в другую комнату. Мэри — за ним. Ей понравилась эта игра. Хаокин же просто не хотел показать якобы «роман» Мэри, но графиня действовала хитро и настойчиво и стащила книгу. Хаокин отвернулся и закрыл лицо рукой. В начале Мэри радовалась победе, но потом…

— Это же… — она прошептала, а потом закричала: — мой дневник! Личный дневник!

Хаокин развернулся к ней.

— Да, каюсь, — сказал он с натянутой улыбкой.

Мэри дала ему пощечину.

— И какой ты друг после этого? — закричала она. — Глупый мальчишка! И что за чушь ты нес?

— Ой, извините, старая леди! Может, стоило получше дневник прятать?

Еще пощечина.

— Да пошел ты!

Хаокин еще пару дней избегал Мэри. Но раз не гонят, подумал он, значит, можно остаться. Колдун полностью посвятил себя зельеварению. Еще года два назад парень составил идеальный список зелий для ежедневного использования. Поэтому сначала Хаокин пополнил запасы. Не вечно же жить у Атталей, а мир опасен и полон врагов. А после сосредоточился на главном — он всё не мог найти точку сосредоточения сил парада планет. Парень испробовал множество комбинаций, заклятий, вещей-поисковиков, но ничего. Ничего! Это раздражало. Днями Хаокин не выходил из лаборатории, ел, спал там, нервно курил. Уже вся комната провоняла дымом, уже тошнило от этого запаха.

Мэри простила нерадивого гостя. Она даже заходила в лабораторию и пробовала вытащить оттуда Хаокина, но без толку. Он был зол и весь в работе. Не желал никого видеть, даже хозяев гнал. Выпроваживал их под разными предлогами. Правда, как-то Николас остался с ним на час. Пришел хвастаться магической новинкой — железные шарики во льде. Их хранят в специальной коробочке, где они не тают, а потом забрасывают в карман к врагу, и когда лед станет водой, начнется дождь и — ба-бах — молния поражает врага, и он мертв. И вроде как природа убила, а ты не при делах. Хаокину это понравилось, но потом он всё же выставил Николаса.

Один раз в лабораторию попала девчонка лет так десяти. Ее мама работала на кухне и брала дочь с собой в поместье. А девочка любила гулять по дому. Пробралась и в лабораторию. Да не одна, а с котенком — глаза, как огни, горят, кричит, злится.

— Что ты здесь делаешь? — Хаокин присел на корточки, кровожадно глядя на ребенка.

Девочка крепко сжимала котенка и чуть не плакала от ужаса.

— Ну же! — поторопил Хаокин.

— Я просто… просто хотела посмотреть... мой котенок… он сюда прибежал. Я не хотела, — бормотала девочка.

— Котенок? — переспросил Хаокин, и на его лице засияла коварная улыбка. — Покажи мне. Какой милый глупенький зверек. И где только такие берутся? — Хаокин погладил питомца против шерсти. Губы колдуна еле шевелились, а зеленые глаза зыркали еще бешенее кошачьих. Котенок вдруг зашипел и оцарапал Хаокина. Парень засунул зверьку палец в рот, пусть себе кусает. — Неужели у вас не принято топить котят? — спросил он у девочки, а потом вернул ей зверька. — Ну же! Беги!

И девочка рванула со всех ног. На удивление Хаокина на следующий день снова пришла.

— Ты его убил! — закричала она и топнула ногой. Колдун с любопытством наблюдал за разъяренным ребенком. — Ты убил моего котенка! Убил! Он умер из-за тебя!

— Как же я это мог сделать? Я весь день тут был.

— Я знаю, что это ты! — сквозь слезы кричала девочка. — Ненавижу тебя, ты плохой!

Хаокин резко поднял ее в воздух. Это произошло так внезапно, что девочка заткнулась и лишь глядела на дяденьку полными слез глазами. Хаокин потянул руку будто к ее шее, но вместо этого провел по щеке пальцем, вытер слезу.

— Покажись мне. Какое милое наивное дитя. И где только такие берутся? Совсем нет уважения к старшим. — Потом поставил девочку на ноги, но она свалилась на пол. — Ну же! Беги!

Больше этот ребенок не заходил в лабораторию.

В один день Хаокин всё же вышел из своего логова и снова встретился с Атталями в гостиной. Завел с ними учтивую беседу, но сам наблюдал за каждым их движением.

— Хаокин, пока вы в моем доме, считаю важным кое-что обсудить. Вы понимаете, что… прожигаете свою жизнь? — спросил Николас. Хаокин прищурился. Чего этот старик добивается? — От природы вам дано всё: острый ум, талант, здоровье, красота. Вы в свои годы уже обладаете огромными знаниями в зельеварении и отличный маг. Но ваш образ жизни… Скажу прямо: вас все ненавидят и хотят убить. Конечно, не в этих стенах. Бесконечные пьянки, гулянки, разборки. Я понимаю, у вас умерла невеста, и вас все в этом винят. Это тяжело, но прошло уже несколько лет. Пора прийти в себя. Если хотите, мы поможем. Вы ведь умный молодой человек, и, я уверен, будут у вас в жизни еще много открытий и свершений. А доказать свою невиновность тоже можно, как и заслужить уважение света. И однажды вы снова встретите хорошую девушку, женитесь, заведете детей. Прекратите так прожигать свою жизнь.

Хаокин улыбался и смотрел на Николаса.

— Зачем? — спросил парень. — Это мой сознательный выбор.

— Как это может быть сознательным выбором? Я не могу понять.

«На себя посмотри! Ты отгородился от жизни, от своей жены, а вы были так нужны друг другу!» — хотел закричать Хаокин.

— Так это, — ответил он вместо. — Вы странно рассуждаете. Говорите, природа одарила... Слышали такое выражение: каждый дар — это проклятие. Гении не умеют завязывать шнурки. А я…

— …Но и каждое проклятие — это дар, — перебил его Николас. — Порой изъян толкает добиваться невозможного. Всё зависит от силы характера.

— Это да, силы… характеры... А если я не хочу жить так, как вам кажется правильно? Может, еще запретите мне пить, курить? — продолжал он. Потом взглянул на Мэри Атталь. — Такое ощущение, будто я — провинившийся подросток. — Он снова посмотрел на Николаса. — Я живу, как хочу. Это мое право. Без денег и подобной мишуры можно обойтись. И плевать мне на уважение света! Радоваться любви толпы? Толпа безумна и глупа!

— Хаокин, не злитесь, — сказал Николас, внимательно взглянув на него. «Он меня тоже изучает», — подумал Хаокин. — Я и не говорю, — продолжал Атталь, — что хороша любовь толпы, но нельзя же, чтобы тебя ненавидели все.