— А теперь слушай меня, — прошипел колдун. Зеленые глаза его в бешенстве сверкали, с взлохмаченных волос стекал пот. — Предлагаю обмен. Я оставляю в живых мальчишек, а ты отпускаешь Иви. И мы уходим.

— Ты думаешь меня шантажировать? — Король улыбнулся. — Раздави их. Посмотрим, как ты проживешь без своей хозяйки.

— Иви сегодня может не уйти из этого зала. — Хаокин медленно подходил к мальчишкам, стараясь успокоиться. У пересохшего горла стучала кровь в венах. — Дети могут не уйти из него. Но, если они все будут мертвы, что остановит меня от твоего убийства? — Хаокин подошел к колонне. Стражник встал у него на пути. — Хочешь, чтобы их раздавило, или дашь мне их спасти? — Человек отодвинулся в сторону. Колдун вытащил пацанов за вороты рубашек, и колонна обрушилась. Затем Хаокин поднял детей над полом и приставил к их горлам ножи. — Знаю, ты не дорожишь ничьей жизнью, кроме своей, — сказал он королю. — А мне, напротив, дороги всех их жизни, кроме собственной. Скажи правду. Из этих двоих мальчишек, кто тебе больше нужен? Если прикажешь меня убить, у меня вполне хватит сил прихватить на тот свет одного из них, это точно. Так чью жизнь бы ты оставил? Мальчика, что зовет тебя отцом? Или того, чье тело ты хочешь посадить на этот чертов трон мертвецов? — вскрикнул Хаокин.

В зале воцарилась тишина. Король не отвечал. Дети уже хотели только одного: чтобы этих чертовых монстров сожгли.

— Хорошо, колдун, — сказал Ярослав минуту погодя. — Я согласен на обмен. Ты отдаешь мне детей, я возвращаю тебе Ифигению. И мы мирно расходимся. Никто больше не причиняет вред другому.

Хаокин кивнул. Король дал команду своим людям — стража перед колдуном расступилась. Ножи упали вниз. Парень медленно опустил на пол мальчиков. Сеть, под которой держали Ифигению, подняли. Дети сделали пару неуверенных шагов к королю, Ифигения направилась к Хаокину. Вдруг колдун схватил Костю за руку и вздрогнул — в его плечо прилетела стрела. Хаокин, дрожа, прошептал:

— Не верь королю. Он — мертвая душа. Родинка на его шее та же, что была у каждого его предка. Если вы с братом не сбежите, эта отметина перейдет и на кого-то из вас.

Хаокин отпустил мальчика, пошатнувшись от боли. Ифигения подскочила к нему.

— Милый. — Вампирша поцеловала жениха в губы и неожиданно вырвала из его тела стрелу. Хаокин весь сжался. — Идем.

И чудовища скрылись за дверьми тронного зала.

Константина нашли без сознания в библиотеке. Это случилось через несколько дней после его пропажи. Мальчик бредил, стояла высокая температура. Его закрыли в комнате и окружили врачами. Николаю никто не объяснял, что случилось с братом, не пускали к нему. Тогда Коля сам ночью проник в спальню к больному — через потайной вход между стенами.

В комнате было тепло. Константин лежал на кровати ни живой ни мертвый. Он побледнел, и Николай невольно подумал, что такое же лицо было и у вампирши Ифигении. От Константина шел жар, мальчик весь истекал потом, но жался, будто мерз.

— Кость, — прошептал Николай и подошел к кровати брата. Мальчик вдруг проснулся, испуганно глядя по сторонам.

— Кто здесь? Уходите…

— Это я, Коля.

— Брат. — Костя наконец его заметил. — Ты должен бежать…

— Зачем? Я пришел тебя проведать.

— Потому что я выяснил, что значат родинки. Это знак души.

— И что с того?

— Кто-то идет. Спрячься обратно.

Николай послушал его. В комнату вошли. Николай понял, что это был король и Вольдемар.

— И как он? Выживет? — спросил Ярослав.

— Не знаю. Организм слабый, не может бороться с инфекцией самостоятельно. Поэтому температура большая. Не сбавить ее — умрет. Сбавишь — погибнет от болезни.

— Ну, может, пора, — задумчиво произнес король. Коля за стеной сжал кулак от злости.

— Я недостаточно мертвый, чтобы так говорить у моей постели, — прошептал Костя.

— Милый ребенок, — сказал король. — Диагноз неутешительный. Я с этим ничего не могу поделать.

— Не притворяйся, что тебе жаль. Я знаю, кто ты. Всё это время я читал биографии королей, дневники, находил информацию о родимых пятнах, о магии, о демонах. Я знаю, кто ты.

— Что тебе наплел тот колдун? — спросил Ярослав.

— Сказал, опасаться тебя. Думаю, и он сам до конца не представлял, что ты такое.

— Так расскажи же мне, что я такое. Мне стала любопытна твоя новая сказка.

— Конечно. Всё началось с Елены…

Ее называли Еленой Прекрасной. Бледная аристократка с осиной талией и алыми губами. Она была самым обворожительным созданием королевства, а высокое происхождение ее подчеркивала маленькая родинка в виде короны — отметина красовалась под нижней челюстью, почти у правого уха. Формам принцессы завидовали, ее морские глаза приковывали внимание, блеск ее медных волос ослеплял красотой. Все мужские сердца принадлежали только ей. Неудивительно, что многие от зависти твердили: «Она ведьма, рыжее бестия. Родители-то ее темноволосы, а она…» А она как богиня… И жизнь ее идеальна. Всеми любимая принцесса. Чего еще желать?

В том королевстве девушка была лишь украшением для мужчины. Он мог иметь одну супругу, или две, или три. Отец Елены дважды женился, а мать ее умерла при родах второго ребенка — Джона. После Елена осталась совсем одна. Мачеха — Патриция — ее ненавидела.

Елена почти все время сидела в своей комнате, ей было всё запрещено. Лишь изредка она появлялась блеском сапфиров на балу или мелькала солнечным лучиком в парке.

Елене было суждено одиночество. Только принц или король может взять замуж принцессу. Ей делали предложения, но отец не мог отдать ее за язычника. Оставалось до конца дней плести бисер и медленно угасать в старости. А Елена хотела другой судьбы... Был у нее свой «принц» в золотых доспехах — граф Бэзил Гарднер — знатный мужчина, черноусый красавец. Правда, Бэзил дружил с кронпринцем Патриком, а сводного брата Елены ненавидела, как и он ее.

В тот день снова мелькал силуэт принцессы в саду — ее синее платье и белый зонт. Елена бродила по каменным дорожкам. Широкая шляпа скрывала ее рыжие волосы и тенью покрывала морщинки вдоль лба. Бэзил, как воевода, и раньше уезжал на сражения, но тогда Елена не боялась его потерять — он был лишь Гарднером, ничего больше. Сейчас всё изменилось. Елену пронзал страх. Писем от Бэзила не приходило уже несколько месяцев. Конечно, он мог не успеть написать любимой, или голубь сбился с пути, или его сбили, или сам Бэзил лежит где-нибудь там убитый... Нет, нет, есть тысяча причин, по которым принцесса еще не получила ответа.

Елена вдруг улыбнулась. А ведь каждый раз она надеется, что Патрик умрет во время сражений. Но этот болван возвращается. Значит, и Бэзил не пропадет.

Волновало девушку и другое. Отец ее сильно заболел. Поговаривали, долго не протянет. И тогда жизнь ее с Патриком-королем превратиться в ад. Вот если бы отец согласился сделать правителем Джона, а Елену его регентом. Было бы идеально. Она бы жила с Бэзилом открыто или бы даже изменила законы. Но это только мечты. Хотя Джон — сын первой жены и, по идее, должен быть наследным принцем, отец сделает Патрика правителем. Здесь ведь важен и возраст, и способности, да и само желания короля.

Елена облокотилась на ограду садика и что-то заметила. Кажется... приехал! Девушка бросила зонт и побежала вниз по каменным ступенькам. Рыцари в светлых доспехах, придворные дамы, музыка... Елена искала любимого в толпе. И вот видит — живой, невредимый. Ее прекрасный Бэзил, его глаза, его улыбка, растрепанные волосы. Он говорил с Патриком, затем заметил Елену, что-то сказал принцу и направился к садику через северный вход. Елена тут же развернулась и пошла к южному. В зарослях сирени они встретились и бросились друг к другу. И поцелуи, и поцелуи…

— Почему ты мне не написал? — Елена заливала возлюбленного слезами и дрожала.