— Потому что я говорю то, что хочу, а не то, что надо. Здесь что-то есть, да?

— О чем вы?

Хаокин начал изучать комнату. Шкаф со стульями, старый диван, зеркало у стены, разное барахло в больших мешках, огромный сундук...

— Что это за комната? — спросил парень.

— Здесь хранятся старые вещи. Не думаю, что здесь есть что-то, хотя… — Мэри подошла к большому деревянному сундуку, присела на колени и открыла крышку, достала из него коробку. — Это чайный сервиз, который подарил мне отец на свадьбу, — сказала она. — Наверное, вы правы. Он магический. Помогает выговориться.

— Серьезно? — удивился Хаокин и присел рядом.

— Да. Бесполезный хлам! — Мэри убрала коробку обратно и начала доставать другие вещи. — А это мои детские игрушки. Это Пепа. И да, я поиздевалась над ее прической. В пять лет мне казалось, что я хороший парикмахер… А это — любимая книга близнецов. Про кораблики. В детстве Николас всё читал им о дальних странах и морях. Это были невыносимые дети, они крушили всё, называли себя пиратами, воровали мои украшения — пиратский клад. Они однажды зарыли его где-то в саду. До сих пор не нашла! Боже, как же этого мне теперь не хватает. — Мэри вздохнула и опустила голову. Слеза упала на ее запястье. — А это флаг, близняшки сами его делали. Была и лодка, но она сгнила. Только флаг остался… А вот мое ожерелье. Да, сейчас оно не очень. Его проглотила Элеонора. Я так за нее испугалась тогда, думала, что она задохнется. Но ее спасли, чтобы потом... — Голос Мэри дрожал, а в горле стоял ком слез, ее всю передергивало.

Хаокину было страшно глядеть на графиню. Она сейчас не выдержит, и ему придется ее выслушать. Он хотел провалиться сквозь землю, убежать, лишь бы не видеть ее такой. Но он не мог этого сделать. Просто не мог...

— Это всё он виноват! — вдруг закричала Мэри, подняв голову. И Хаокин увидел разъяренную и убитую горем мать. — Это всё Николас! — кричала она. Если раньше Мэри Атталь казалась живым мертвецом, который умер давно, но почему-то еще находился среди людей, то теперь она стала ужасающим чудовищем. Конечности ее странно располагались на полу, от чего она напоминала изломанную пополам куклу. Рыжие пряди падали на красное от слез лицо. А в глазах было что-то дикое и сумасшедшее. Она, всхлипывая, подобралась к Хаокину, схватила его за рубашку и начала бормотать, кричать, говорить (это не походило ни на что): — Он тоже был тем сумасшедшим фанатиком. Да. — Голос ее дрожал, а зрачок пульсировал. — Они считали моих детей самим порождением дьявола на земле! — выкрикнула она и еле слышно прошептала: — И придет погибель ко всем нам. — Затем она сделала резкое движение рукой и продолжила: — Они задумали это с самого начала. Видели, как мы счастливы. Наверное, люди просто не могут вытерпеть чужое счастье, считают его подобием греха. И поэтому хотят разрушить ВСЁ! И Николас оказался среди них. А я доверяла ему. Он сказал, что не даст наших детей в обиду. Говорил, что увезет их. Но увез меня, лишь я бы не мешала их планам! И они убили их! УБИЛИ! УБИЛИ! А я ничего не сделала! О боги! Какая я дура! — кричала она. — Зачем я поверила ему? Как я могла? — она уже будто бы говорила сама с собой, постоянно меняя интонацию. — Нужно было бежать с детьми, не говоря ничего мужу! Нужно было проклясть всех этих уродов, — она особенно страстно, со всей ненавистью выговорили слова, — которые хотели принести боль моим деткам! О боги. — Она вдруг застыла и тихо произнесла: — Это он убил их. Николас… Он притворялся заботливым отцом, а сам накормил отравленными сладостями моих детей. Им стало плохо посреди ночи. И они побежали к нему за спасением. Они верили, что он поможет им. Но он поджег комнату и запер детей внутри, а сам держал дверь снаружи, слушал их последние мольбы.

Рука ее безжизненно упала, Мэри остыла, глаза ее уставились в никуда. Но самое страшное было то, что Хаокин знал, что она жива. По телу пробежались мурашки. Что сказать? Что сделать? Кажется, гробовое молчание длилось вечно. Вдруг Хаокин заметил около двери Николаса, который холодно глядел на жену и гостя. Парня передернуло.

Мэри, тоже поняв, что муж здесь, встала и убежала. Атталь же глазами попросил Хаокина присесть на диван. Парень послушался и безмолвно сел на противоположную от Николаса сторону.

— Она с-слишком сильно… переживает события десятилетней давности, — проговорил с расстановкой Хаокин. — Это и помутило ее разум. — Он пронзительно взглянул на Николаса.

— Вы ведь понимаете, что я только позволяю ей считать это правдой? Так ей проще пережить то, что случилось.

— Конечно. И не в моем праве знать, что произошло на самом деле.

Уголком глаз Хаокин снова взглянул на зеркало. В нем отражалась темная фигура Николаса Атталя.

— Я пойду, — сказал парень, по спине его пробежали мурашки.

— Идите.

Хаокин медленно встал.

— Я ликвидировал всех, кто был виновен в этом… происшествии, — услышал он голос Николаса и обернулся.

— Разве? — спросил Хаокин и выскочил из комнаты.

Дождь всё еще заливал серыми красками мир. Николас в раздумье сидел на прежнем месте и не смел шевельнуться, как если бы от этого зависела его жизнь.

Первые гости должны были явиться с минуты на минуту. Хаокин уже переоделся для маскарада в черные классические брюки и бардовую рубашку Николаса (Мэри еле и это заставила парня примерить) и теперь ходил по комнате туда-сюда. Что-то не давало ему покоя. В раздумьях Хаокин бросил взгляд на шкатулку с верхней полке. Она манила к себе парня. И он, не совладав с порывом, все-таки вынул фамильное кольцо Атталей и надел на палец. В самый раз. Оно мое… И как прекрасен ярко-красный камень! Внезапно Хаокин услышал шаги, бросил шкатулку на полку и сделал невидимым кольцо. Подошли Мэри и несколько гостей — все в маскарадных костюмах. Графиня в своей полумаске, девушка с оленьими рогами, мужчина в черно-белом костюме скунса. Вскоре комната наполнилась монстрами всех форм и размеров. Хаокина это забавляло. Любят же люди притворяться.

Карета подъехала к поместью Атталей. Кучер у ворот протянул слуге пригласительный билет на имя Александры Македонской. Ариадна знала, что ее пропустят, но почему-то тревожилась. Она всё еще хотела спереть у шестнадцатилетней девки фамильное кольцо князей Рау, но, кажется, забыла зачем. Всё казалось таким неважным и искусственным. В поместье Ариадна затерялась в толпе чудовищ. Интересно, сколько из них на самом деле монстры?

Несмотря на страшные костюмы, незнакомцы не пугали ее — нет, нет. Наоборот, Ариадна в полумаске и под именем Македонской чувствовала себя куда комфортней, чем будучи Анастасией на вечерах Оливера. Она даже минут за пять сдружилась с двумя девчонками, приятными и умными, в отличие от северянок. Также Ариадна поговорила о музыке с мужчиной под ликом мохнатого зверя.

Затем началось шоу: раздражающий парень забрался на сцену и стал оттуда нести чушь. Ариадна старалась не обращать на него внимания и выискивала в толпе нужную девчонку. Тут Ариадну осенило. А если девка сегодня не наденет кольцо? Или не придет вовсе? Ариадна сама себя успокоила: «По крайней мере, развлекусь».

Проходили тупые конкурсы, и девушка заскучала. Почему бы не устроить танцы? Это ведь карнавал. На нем должно быть весело. Ну что за идиот этот парень?

Наконец он ушел и появился факир. В зале погас свет, и маг начал проделывать невероятно красивые фокусы. То прямо над головой зрителей появлялся огненный дракон. Он кружился над людьми и уже, казалось, хотел испепелить их, но в самый опасный момент исчезал. То факир участвовал в турнире с огненным рыцарем. То они переносились во дворец к королю, где шут жонглировал мячиками. Сюрреалистичные картины сменялись одна за другой, и Ариадна глядела на них как завороженная, но при этом чувствовала по всему телу холод и пронизывающий страх. Огонь и манил ее, и пугал. Ей чудилось, что кто-то в зале кричит, но никто не обращал внимание на этот вопль. Странно…