Зато имелось мощное вооружение и бронетехника. Взревели двигателями бронетранспортеры, застрекотали тяжелые пулеметы. Несколько особенно ловких солдат Киева швырнули ручные гранаты туда, где двигались бояре Чернигова.

Первая машина, презрев опасность, с разгона влетела в шар беснующихся стихий. И пока магия разваливала броню, сидящие под ее защитой солдаты сосредоточили огонь на одном из бояр.

Семен Степанович успел отгородиться воздушным щитом от массового обстрела, но удержать его, когда в щит ударил гранатомет, уже было ему не по силам. Боярина швырнуло назад.

Мужчина рухнул наземь, раскинув руки и глядя в небо. Его пальцы судорожно сжимались, загребая асфальт. В последнем усилии он поднялся на локте и, не глядя на превращенный в комок сожженного мяса живот, выдохнул в сторону колонны Можайского.

Дыхание Семена Степановича материализовалось в тысячи воздушных игл, которые рванули прочь от боярина и врезались плотным потоком в ближайшие цели, без проблем находили щели в броне солдат, проникая внутрь машин. Подобно комарам, мелкие иглы искали цели и настигали тех, кому не повезло. На расстоянии в пятьдесят метров от умирающего войско великого князя превратилось в толпу покалеченных или убитых. А сам боярин так и остался сидеть, глядя в том направлении, с застывшей ухмылкой на губах.

Битва продолжалась. Техники Черниговских благородных рубили и терзали киевских мятежников. Отряды поддержки врывались в машины, истребляя сидящих в них людей. И умирали сами.

Превосходство противника в численности сказывалось все больше. Отошедшие от первого шока бойцы Можайского перешли в контратаку, с каждой минутой наращивая преимущество. Укрываясь за бронированной техникой, беспрестанно отстреливающейся по хозяевам Черниговской земли, в несколько человек атакуя солдат Козакевича и его бояр.

Сам Алексей Борисович, так и не отступивший с острия атаки, уже сидел, прислонившись к опустошенному броневику. Изо рта князя по подбородку текла черная кровь, его руки бессильно обвисли, дыхание было прерывистым.

Подняв взгляд на пылающую дорогу, где его бояре до сих пор вели ожесточенный бой с мятежниками, Алексей Борисович улыбнулся окровавленными губами.

Пусть никто не узнает, что совершили черниговские благородные семьи. Пусть дальше колонна пойдет на Москву. Это уже было не важно — главное, они исполнили свой долг, задержав врага. Дали ему бой и собрали кровавую жатву.

— Все, Емеля, — вздохнул князь Черниговский, поднимая глаза к небу, прокопченному смогом от пылающей техники. — Я сделал что мог. Дальше сам…

Его голова откинулась на броню раскуроченной машины, и Алексей Борисович затухающим сознанием услышал рев реактивных двигателей. Казалось бы, в царящей вокруг стрельбе, криках и рычании моторов бронетехники невозможно заметить ничего. Но — услышал.

Князь Черниговский закрыл глаза.

А с неба, расчерченного реактивными следами боевых самолетов, к земле устремились сотни черных фигурок, на лету растворяющихся в воздушных потоках. Лишь там, где десант прорывал плывущую в небе копоть, возникали короткие разрывы.

Войско Можайских, связанное боем, и уже лишившееся почти всех одаренных командиров, не обратило внимания на появление нового противника. А «Рой» не стал себя показывать, оставаясь в невидимости. И сразу же перешел к делу.

Методично, не размениваясь на лишние движения, роботы охватили поле боя и двинулись к его центру. Падали Киевские бойцы, заливая собственной кровью землю. Молодой лейтенант из числа благородных, почуяв неладное, окружил себя куполом. Но он распался, и в следующий миг тело бойца распилило на два неравных куска очередью нескольких ручных пулеметов.

Шагая между телами, роботы «Роя» то и дело доставали из-за спин покоившиеся в специальном отсеке ампулы. Инъекторы с шипением впрыскивали наномашины в тела тех, кто еще не погиб.

У Алексея Борисовича один из роботов замер на мгновение, после чего сделал укол в шею князя Черниговского. Козакевич на миг приоткрыл замутненные близкой смертью глаза и, всмотревшись в лицо над собой, удивился:

— Романов?

— Отдыхайте, Алексей Борисович, — ответил Дмитрий Алексеевич с легкой улыбкой. — Вы свое дело сделали. Теперь моя очередь.

Козакевич вздохнул и смежил веки. Того, что ему суждено выжить, он еще не понял.

* * *

Красноярск, кабинет князя. Князь Романов Дмитрий Алексеевич.

Я снял с головы очки и отложил их в сторону. Сознание слегка плыло, побывавший только что в Черниговском княжестве мозг заметно тормозил, не в силах переварить, как я оказался опять в своем кресле.

Но главное я сделал — испытал своего искусственного двойника. И с помощью «Оракула» пережил в его шкуре достаточно, чтобы считать проект успешным. Теперь можно с чистой совестью собирать новых клонов.

Потерев переносицу, я хрустнул позвонками, разминая затекшую шею. Все-таки мое реальное тело все это время сидело без движения. Управлять роботом на расстоянии было удобно и легко — он в точности повторял мои габариты, так что единственной проблемой стало не перепутать, где реальность, а где — дубликат.

Помню я эти страшилки из своего прошлого мира, когда клон начинал верить, что на самом деле это он оригинал. Но это просто смешно, и исправляется быстро: достаточно сделать несколько триггеров, по которым ты всегда определишь, где ты настоящий, а где только робот.

У меня это было реализовано через общение с «Оракулом». Когда я находился вне своего тела, искусственный интеллект обращался ко мне исключительно «княжич». Но можно было бы и нанести опознавательные знаки прямо на кожу клона. Например, сделать татуировку на кистях или запястьях — той части тела, которая обязательно окажется перед глазами.

Сделав короткую разминку, я протянул руку к кофейнику. Манипуляторы тут же заработали, организуя мне порцию горячего напитка. И пока я наслаждался кофе, глядя в окно своей резиденции, ко мне заглянула Марина Кирилловна.

— Дмитрий Алексеевич, — обратилась ко мне искусственная девушка, прижимая к груди кожаную папку, — колонна вооруженных сил великого князя Можайского уничтожена. «Рой» закончил зачистку. Люди Черниговского княжества получили необходимые дозы наномашин, кареты скорой помощи уже спешат их подобрать.

— Хорошо, — кивнул я, сделав глоток бодрящего кофе.

— «Рой» ждет дальнейших приказов, Дмитрий Алексеевич, — напомнила Марина Кирилловна.

Я помолчал несколько секунд.

Я вырвал клыки Алексею Витальевичу, но это сделает его только злее. А значит, пора поговорить с ним лично. Хотя, разумеется, покидать Красноярск я не стану — не для того я клепал клонов, чтобы самому бегать по всему миру.

У меня есть супруга, и я лучше проведу время с ней, чем потрачу его на физическое перемещение из точки А в точку Б.

— «Рою» — погрузка в самолеты и вылет в Киев, — произнес я, ставя чашку на блюдце, которое держал в другой руке. — Город должен быть приведен к покорности. Любой, кто окажет сопротивление, должен быть убит на месте. Всех поддерживающих мятеж — арестовать или казнить на месте. Всех членов семейства Можайских — арестовать, накачать транквилизатором «МЕ-12», после чего доставить в Москву.

Помощница склонила голову, как полагается Слуге перед своим князем.

— Будет исполнено, Дмитрий Алексеевич.

Вот я и сдержал слово, которое давал Михаилу II. Я защитил его сына от угрозы. И через несколько часов остановлю мятеж Рюриковичей. И самое приятное в этом, что мне даже не придется покидать собственный дом ради такого дела.

Поставив блюдце с пустой чашкой на столик, я взглянул на себя в зеркало и поправил воротник рубашки.

А теперь, когда я поработал, можно провести время с семьей.

Открыв дверь своего кабинета, я взглянул на сидящую на диване в компании Василисы Святославовны жену и с улыбкой произнес:

— Дорогая, я дома!

Киев, родовой особняк великих князей Можайских, кабинет.