Я улыбнулся в ответ.

— Мне приятно это слышать, Ростислав Владимирович, — произнес я и добавил со вздохом: — От себя же могу сказать, что с радостью обменял всю свою ответственность на вашу спокойную и размеренную жизнь офицера русской армии. Могу вас заверить, Ростислав Владимирович, что если вы действительно пожелаете добиться успеха на любом поприще, вам потребуется приложить максимум своих усилий. И кто знает, может быть, через какое-то время уже я скажу, что восхищаюсь вами?

Он слабо усмехнулся, естественно, мне не поверив. Пожав друг другу руки на прощание, мы покинули комнату отдыха, и нас развели по разным автомобилям.

Иващенко увез внедорожник с армейскими номерами. А я сел рядом с водителем в ту же машину, на которой нас привез капитан.

Все разговоры я, само собой разумеется, записывал. И все три диалога теперь ушли Емельяну Сергеевичу лично. Здешние сотрудники, естественно, пришлют ему и свои копии, к которым присовокупят положенные внутренним распорядком ЦСБ отчеты.

Однако самое важное уже на руках Невского, и пока я общался с Литвиновым, Эмиля Курта уже должны были потрошить на допросе.

Интересно будет взглянуть на реакцию виконта, когда ему об этом доложат.

Охота за царскими детьми доказывает, что как бы ни берегся царь, а секрет все равно покинул страну.

Пока, конечно, не было подтверждено, что британской короне известны все потенциальные цесаревичи, однако о шестерых островитяне совершенно точно знают. Возможно, кстати, англичане решили разбить цели между несколькими исполнителями, чтобы снизить риски.

И тогда остается следить за моими биологическими братьями в ожидании новых попыток устранения. «Оракул» с этой задачей справится, но не всех мы сможем спасти. Не приставит же Емельян Сергеевич к каждому охрану. Это будет выглядеть очень подозрительно.

Пока я думал об этом, телефон в руке завибрировал.

Невский Е. С.: Отличная работа, княжич. Курт уже у нас. Возвращаешься на прием и спокойно отдыхаешь. Завтра к 8 утра жду тебя в Кремле, будем общаться с англичанином.

Хмыкнув, я убрал аппарат в карман.

Что ж, скорость, с которой отреагировала ЦСБ, меня, откровенно говоря, очень радовала. Емельян Сергеевич заслужил еще один плюс в моих глазах. Если бы раньше эта служба трудилась так же активно, глядишь, уже бы всех врагов передавили, как внутри страны, так и за ее пределами.

Впрочем, загадывать наперед не стоило.

Иващенко точно не может быть цесаревичем. Слишком он аморфен для этой роли, из него даже марионетку не сделать. Но вычеркивать его пока рано.

Царица еще не сделала своего хода, однако я полагаю, что ее фаворит должен хотя бы создавать видимость достойного кандидата. Иначе его просто не примет общество. Управляемый царь это одно, но слабый духом — совсем иное дело.

Через несколько дней можно будет пообщаться с Ростиславом Владимировичем еще раз. Может быть, я и ошибся в нем, но на меня он произвел впечатление излишне мягкого человека. Звание младшего лейтенанта это, конечно, уже не рядовой, но и далеко не верх мечтаний.

Машина въехала на территорию Соколовых, и я выбрался наружу. Меня уже ждал «слуга», который и проводил меня в общий зал, где проходил прием. Внутри обстановка немного изменилась, это было заметно с первого взгляда.

Римский посланник открыто улыбался, общаясь с гостями, в то время, как хмурый виконт, на которого граф Кальдеро нет-нет да поглядывал, был немногословен. Кажется, ему уже доложили о пропаже посольского секретаря.

Улыбнувшись вполне искренне, я приготовился наблюдать за второй частью приема. Кажется, самое интересное еще только впереди.

Вооружившись бокалом с шампанским, который я так же, как и прежние, не собирался пить, я проследовал в игорную комнату. Батый Габдешшакурович как раз обретался там, горестно вздыхая о полосе неудач, которая его преследует. При этом, судя по тому, что фишек у него на столе было больше, чем у всех остальных игроков, не везло башкирскому княжичу в чем-то ином.

Сам я опустился в кресло у столика с шахматами и, достав телефон, поставил «Оракулу» задачу. Отследить того слугу, что сообщил мне о встрече с Иваном Михайловичем, и проверить, с кем он контактировал перед этим.

— Разрешите составить вам компанию, Дмитрий Алексеевич?

Стоило мне убрать аппарат в карман, над моим столом возник граф Кальдеро. Отказывать главе римской безопасности я не стал, рано или поздно, но и в его круг интересов я бы неизбежно попал. Очень уж необычной фигурой я являюсь, чтобы человек на должности равной куратору нашей ЦСБ, прошел мимо.

Ведь Иващенко правильно все сказал, когда заявлял о своем восхищении — со стороны я примерно так и выгляжу. Сильный одаренный, благородный аристократ, богатый наследник. Добавить сюда старую репутацию балагура, которую я зарабатывал на пару с Юсуповым, так и вовсе получится замечательная картина.

— Разумеется, ваше сиятельство, — ответил я, не спеша однако вставать и кланяться.

Улыбнувшись, Гай Кассий Ногарола отодвинул свободное кресло от столика и сел на него. Я спокойно наблюдал за его действиями, с помощью линзы отмечая записи, на которых «Оракул» отслеживает нужного мне слугу. Ничего интересного пока что не нашлось, но я был уверен, что искусственный интеллект что-нибудь обязательно обнаружит.

— Разыграем? — предложил тем временем римский граф.

— Я возьму черных, с вашего позволения, — озвучил я, уступая собеседнику право первого хода.

Он улыбнулся.

— Похоже, вы в победе уверены, Дмитрий Алексеевич, раз даете старику фору, — произнес он, разворачивая доску так, чтобы белые фигуры оказались с его стороны.

— Или же исход партии меня не так волнует, как сама игра, — с ответной улыбкой сказал я. — В конце концов, как бы ни сложилось, я уверен, что мы оба будем довольны исходом.

Гай Кассий склонил голову.

— Я придерживаюсь того же мнения.

И он сделал первый ход, сдвигая пешку вперед.

Я мог бы воспользоваться подсказками «Оракула», уж кому-кому, а искусственному интеллекту известны все возможные ходы, к тому же он может просчитать партию с первого до последнего хода, подбирая наиболее подходящие сценарии. Но я не стал отвлекаться от просмотра записей по слуге, да и действительно, меня совершенно не волновал итог этой партии.

Никакого напряжения между нами не было. Это было даже немного удивительно, так как я ожидал, что граф начнет вербовку или, как минимум, заведет ни к чему не обязывающий разговор, после которого мы расстанемся друзьями. Но он молчал, лишь изредка хмыкая в ответ на движение моих фигур.

Ни я, ни Гай Кассий подолгу не раздумывали. И судя по тактике, которой придерживался граф Кальдеро, для него это было естественно. Он действительно был хорошим шахматистом и играл со мной всерьез. Переходя от одной схемы к другой практически так же быстро, как и я, Ногарола плавно лишался всех своих фигур.

— Вы достойный соперник, Дмитрий Алексеевич, — удовлетворенно выдохнул граф, кладя палец на своего короля. — Давно я не испытывал такого наслаждения за партией в шахматы. Искренне вас благодарю.

Легкое движение, и фигура оказалась лежащей на доске. Гай Кассий Ногарола сдался.

Он дал ожидавшему у стены слуге знак, и к нашему столику принесли небольшую шкатулку. Я на всякий случай усилил собственный покров — мало ли что взбредет в голову его сиятельству.

— Позвольте преподнести вам этот дар на память о нашей игре, — произнес он с улыбкой, старательно делая вид, будто не заметил, как нас окутывает моя сила. — Если вам вдруг захочется сыграть снова, я с радостью приму вас у себя в гостях.

Граф Кальдеро поднял крышку, и внутри нее на бархате глубокого винного оттенка оказался весьма непростой ободок. Перстень из белого золота имел необычный герб — перекрещенные ключ и посох. Одна из современных трактовок символа двуликого Януса, древнеримского бога, покровителя всех начинаний.