Он замолчал, а Игорь Михайлович взглянул на нашего биологического отца с вопросом в глазах.

С учетом того, что и Иващенко теперь представлен к высшей государственной награде, сам цесаревич остается единственным сыном, приближенным к власти, которому ничего не досталось. Но, разумеется, Игорь Михайлович не об этом переживал.

— Дважды кавалер «Андрея Первозванного»? — уточнил наследник Русского царства.

— Висюлек Дмитрию Алексеевичу уже хватит, — отмахнулся государь, после чего повернулся ко мне. — У тебя, может быть, самого есть мысли по этому поводу, князь?

Просить мне на самом деле было нечего. И так мой выпрошенный год превратился в очередное приключение ради блага всей страны. И это приключение не закончено, и придется продолжать.

— Благодарю, государь, — кивнул я с достоинством, — у меня все необходимое имеется. Кроме свободного времени.

Михаил II улыбнулся.

— Наша договоренность остается в силе, Дмитрий, — произнес царь. — Время, которое ты тратишь на эти международные поездки, будет тебе компенсировано. В тройном размере, чтобы ты не переживал. И, разумеется, я не забыл о твоей супруге, которая, как мне уже доложили, беременна. Поздравляю, князь!

Я приподнял уголки губ.

Обещать мне время, в течение которого меня не затребуют в столицу, постоянно увеличивая срок, очень удобно. А то, что все откладывается все дальше и дальше — так это издержки производства. Однако и бросить свою страну на произвол судьбы я не могу — слишком вокруг Русского царства сосредоточено врагов, желающих порвать нас тем или иным образом.

— Спасибо, государь. Но я бы хотел поприсутствовать на допросе пленницы, которую мы с Ростиславом Владимировичем вывезли из Римской империи, — произнес я. — Ты ведь еще не устраивал его?

Подвергать человека чаще раза в год считается неприемлемым, и даже смертельно опасным. Так что если бы государь не удержался, и решился сам заняться допросом бывшей супруги, я бы остался у разбитого корыта. А так у нас всех еще сохранялась возможность получить свои ответы.

Михаил II покачал головой.

— Мы втроем ее как раз и послушаем, — ответил он. — Я затем тебя и вызвал на самом деле. Ты, надеюсь, готов задавать Аглае свои вопросы, не растеряешься?

— Я всегда готов, государь, — кивнул я. — Когда начнем?

Царь поднялся из-за стола и дал знак Игорю Михайловичу.

— Да вот сейчас и пойдем, — сообщил он. — Больше тянуть нет смысла, да и я уже все обдумал. Так что допрос проведешь ты, Игорь будет слушать, а я подсказывать вопросы.

— Как пожелаешь, государь, — ответил я.

Бывшей царице выделили совсем не такие апартаменты в казематах, которые доставались обычным пленникам государя. Здесь имелась не только отдельная спальня и приличная ванная, но и подобающий благородной пленнице гардероб.

Так что встречала нас Юлия Александровна во всей красе. Успела и волосы уложить, и одеться согласно своему прошлому статусу. Действительно, не в монашескую рясу же ей рядиться?

Михаил II взглянул на бывшую супругу равнодушно. При виде меня наша биологическая мать улыбнулась, а переведя взгляд на Игоря Михайловича, заговорила:

— Поздравляю, сынок, ты высоко поднялся, — сказала она, глядя на цесаревича. — Всегда приятно видеть, как твои дети добиваются успеха. Такие вы у меня замечательные.

Царь хмыкнул, а Игорь Михайлович ответил:

— Я, конечно, благодарен за похвалу, однако должен заметить, что мои успехи — моя заслуга, — без каких-либо эмоций в голосе произнес он. — Впредь прошу вас не делать двусмысленных намеков, как будто вы имеет право именоваться моей матушкой. Такое право есть лишь у Евгении Семеновной Стремневой.

Но Юлия Александровна не была бы собой, если бы не продолжила играть с огнем.

— Поэтому я и выбрала ее в качестве твоей суррогатной матери, Игорь, — с улыбкой объявила она.

— Хватит, — отрезал Михаил II, прерывая диалог. — Ты больше не царица, и ей не станешь. А цесаревич прав — ты официально погибла при пожаре Иоанно-Предтеченского монастыря. Так что не думай, что тебе удастся вернуться к жизни, будто ничего и не было. Ты пыталась меня убить там и ответишь за свои дела.

Но Юлия Александровна не растерялась. Лишь головой тряхнула, глядя на супруга с победной улыбкой.

— Ты был слабаком, который не решался сделать то, что было должно, — сообщила бывшая государыня. — Боялся показать своего настоящего сына, признать детей и раздать им должности, чтобы закрепить за своим родом Милославских всю власть в Русском царстве. А смотри-ка, стоило мне умереть, как ты тут же бросился делать ровно то, чего хотела я.

Царь вместо ответа кивнул мне.

— Начинай, Дмитрий.

И не успела Юлия Александровна повернуть голову в мою сторону, а я уже воспользовался своим даром. Сопротивления моя биологическая мать никакого не оказывала даже символически, вместо этого мне показалось, что она наоборот приглашает меня к действию.

Но я полностью контролировал ситуацию, так что никакого подвоха не заметил. Просто отметил автоматически, что этот допрос может вскрыть какие-то секреты, о существовании которых ни я, ни Игорь лучше бы не знали вовсе.

— Готово, — сообщил я, не глядя на царя с наследником. — Задавай вопросы, государь.

И допрос потек томительно. Я повторял вопросы Михаила II, но касались они в основном тех дел, что велись задолго до моего появления. Царь, пользуясь только своей памятью, уточнял даты и имена незнакомых мне людей, но чья судьба, очевидно, была для него важна.

Игорь Михайлович отошел в сторонку и присел на диван. Большего от него никто не требовал, а мы государем продолжали слушать Юлию Александровну, пока государь, наконец, не закончил свою часть.

— Кого она считала своим фаворитом на место цесаревича? — спросил Михаил II.

Я переадресовал вопрос пленнице, и та ответила негромко, но мы все прекрасно ее услышали:

— Мой фаворит — Дмитрий Романов.

Я усмехнулся, ожидая такого ответа. А государь усмехнулся, глядя на бывшую супругу, но нового вопроса не последовало. Сидящий же в сторонке цесаревич и вовсе оставил слова биологической матери без реакции.

— Как ты хотела посадить на трон Романова? — уточнил я.

— После смерти Михаила II Милославского объявила бы лично перед собранием князей, верных Русскому царству, — проговорила бывшая государыня. — Сказала бы, что это последняя воля моего почившего супруга.

— Как должен был умереть Михаил II Милославский? — уточнил я.

— В пожаре Иоанно-Предтеченского монастыря, — ответила Юлия Александровна.

Бросив взгляд в сторону напрягшегося при этом царя, я продолжил уточнять:

— Ключники помешали тебе убить царя в монастыре? Или они помогали тебе совершить убийство?

— Ключники ничего не делали с пожаром, — ответила она. — Меня выкрал Людвиг.

— Людвиг не имеет отношения к ключникам? — уточнил я.

— Он за ними следит.

Это было интересно, а потому я продолжил расспросы.

Людвиг оказался убийцей, который приходил за членами общества, когда те нарушали Кодекс. Содержание самого Кодекса Юлии Александровне было неизвестно, но Людвиг не вмешивался в происходящее, пока ключники не пересекали некую черту.

От этого веяло бредом с одной стороны, а с другой, если бы я основывал общество, практически управляющее миром, тоже не отказался от идеи добавить к нему надзирателя.

Впрочем, это была любопытная, но пока что бесполезная информация. О том, как ее использовать, я еще обязательно подумаю. Но один вопрос она порождала прямо сейчас. Людвиг приходит только за поклонниками Януса Двуликого. А значит…

— Когда ты начала работать на ключников? — спросил я.

— Сразу после убийства великого князя Новгородского, — ответила Юлия Александровна.

Что ж, вот и ответ. Действительно, зачем размениваться на мелочь, когда можно получить целую царицу? И в этом свете предложение членства, сделанное Игорю Михайловичу, когда он еще был Игорем Павловичем, обретает иной смысл.