— Предупреди отца, — велел я, глядя на длинный черный лимузин, двигающийся в сопровождении двух внедорожников. — И давай послушаем, что нам хочет сказать великий князь.

Виталя кивнул и тут же продублировал мой приказ охранению. Не прошло и трех минут, как мы уже заехали на платную парковку в паре километров от Университета. Дождавшись полной остановки машин, я посмотрел, как выбирается наружу моя охрана, и только после этого сам покинул «Монстра».

Бойцы Невских уже стояли с оружием на изготовку, недвусмысленно поглядывая на моих людей, одетых в броню. Дверь лимузина приоткрылась, но наружу никто не вышел. Это было приглашение сесть в автомобиль для приватного разговора. И вместе с тем очередной намек, кто здесь Рюрикович, а кто простой княжич Казанский.

Поправив ремешок часов, я подошел к лимузину под пристальными взглядами чужой охраны и, открыв дверь шире, улыбнулся сидящему внутри мужчине.

— Емельян Сергеевич, здравствуйте, — проговорил я, прежде чем забраться на мягкое сидение с пурпурной обивкой.

Великий князь Московский дождался, пока я прикрою дверь, и только после этого заговорил. Вид при этом у него был совершенно спокойный, но я прекрасно знал, что для подобного человека умение держать лицо — жизненно необходимый навык. Он все же столицей управляет.

— Доброе утро, Дмитрий Алексеевич, — произнес он. — Вы проигнорировали мое приглашение для беседы ко мне в особняк, и я счел необходимым встретиться лично.

— Что ж, я здесь и слушаю, Емельян Сергеевич, — кивнул я.

Несколько секунд он молчал, пока сидящий рядом с водителем охранник не доложил:

— Все готово, великий князь.

Я бросил взгляд на улицу. Наша охрана все так же стояла друг напротив друга. Но звуки снаружи оказались отрезаны. Нажав кнопку на панели, Невский закрыл нас обоих от сидящих в салоне охранников и продолжил разговор.

— Я буду прям и откровенен, княжич Романов, твои действия вредят моему роду, — сказал он. — Но это не значит, что я стану вмешиваться в дела чужого княжества или как-то еще вредить тебе лично.

Для этого у него просто не хватит власти. Но, конечно, сам Невский хочет показать, что только по собственной воле не собирается нас трогать.

— У тебя сильные покровители, княжич, но это не значит, что ты неуязвим, — произнес он. — Ты приносишь пользу государю, и я это уважаю. Но вмешательства в свои дела не потерплю. Это понятно?

Я сделал самое невинное лицо, на какое только был способен.

— Прошу прощения, Емельян Сергеевич, но мне кажется, вы говорите о чем-то, что мне неизвестно. У меня не было никаких намерений влезать в дела вашего рода. И я не очень понимаю, зачем вам со мной говорить, наши интересы никак не пересекаются.

Он хмыкнул в ответ.

— Не строй из себя дурачка, княжич, тебе не идет. Ты отстанешь от моего сына и больше никогда с ним не заговоришь. Раньше подобные оскорбления, какое ты устроил перед театром, смывались кровью.

— Оскорбление? — удивился я. — Мне кажется, вас ввели в заблуждение. Я был предельно корректен и относился к вашему сыну со всем полагающимся уважением. Но если вы считаете, что Василий Емельянович может сказать о своем поведении то же самое, у меня действительно найдется повод нанести вашему роду оскорбление.

— Вот как? — откинувшись на спинку сидения, спросил он. — Ты понимаешь, с кем говоришь, княжич? Я — великий князь Московский, и я могу сделать так, что весь ваш род будет выгнан из столицы с позором. Захотелось обратно в свои чумазые степи? Я легко это устрою, по щелчку пальцев.

Я наклонил голову, обозначая, что услышал его слова.

— Как и я могу сделать так, что любые поставки нефтепродуктов в столицу будут прекращены. И не волнуйтесь, та нефть, которую клан Рюриковичей сможет выжать из Красноярских скважин, не дойдет до Москвы. Ведь основное обслуживание нефтепровода принадлежит моему деду. И Руслан Александрович Демидов с радостью подключится к этой войне, он страсть как не любит столицу.

Емельян Сергеевич запрокинул голову и засмеялся.

— А ты наглец, княжич Романов, — заявил он. — Но я забуду твою дерзость, если ты дашь слово дворянина, что не станешь больше лезть к моему сыну. И тебе не придется отвечать за сказанное.

— Я не привык разбрасываться своими словами, Емельян Сергеевич, — покачал я головой. — Что вы мне дадите за неприкосновенность Василия? Пустые слова? На них, знаете ли, украшений для женщины не купишь и на вино их тоже не обменяешь. Романовы любят роскошь, так сложилось исторически — мы все-таки были царями. Но откуда Невским знать об этом, вы же ни разу не сидели на троне.

Глаза великого князя сузились, но он не оскорбился, лишь ухмыльнулся.

— Назови свою цену, — сказал он.

Я сделал вид, что обдумываю его предложение. В конце концов, не каждый день есть возможность тряхнуть великого князя Московского за мошну. Так что, дав себе несколько секунд насладиться моментом, я вздохнул.

— Сегодня мне сообщили, что ваш сын отправил букет боярышне Морозовой, — проговорил я. — И меня не устраивает такое положение дел.

— И все? Девка? — рассмеялся Невский. — В таком случае можешь не переживать, Василий больше и мысли о ней не подумает. В этом я готов тебе поклясться, княжич.

Я кивнул.

— Это не все, Емельян Сергеевич, — сказал я. — Но, как вы и сами понимаете, подобные вопросы не должны решаться княжичем. Я передам отцу ваше предложение, и князь Романов объявит о своем решении. Такой ответ вас устроит?

Великий князь Московский кивнул.

— Более чем. Ты получаешь Морозову, а с твоим отцом мы договоримся. И род Романовых никаких претензий к роду Невских иметь не будет из-за взрыва.

— Именно так, — подтвердил я.

— Тогда приятного дня, княжич, — улыбаясь, проговорил великий князь, открывая мне дверь. — И я рад, что мы нашли общий язык.

— Это взаимно, Емельян Сергеевич.

Из лимузина я практически тут же пересел обратно в «Монстра». Кортеж великого князя отъехал первым, так положено по этикету, мы тронулись с места только через минуту после них.

Отец наверняка стрясет с великого князя Московского немало денег. А потом я убью Василия по приказу царя. Но приказ Михаила II обязан выполнить любой его подданный, я же не стану претензии предъявлять при этом Невскому.

Телефон завибрировал, и я ответил на вызов.

— Да, отец.

— Все правильно ты сказал, Дмитрий, — произнес он. — У меня уже готово предложение по вире для великого князя. Так что стрясу с него по максимуму. Раз не сумел нормального сына воспитать, пусть теперь платит за это.

— Благодарю, — ответил я. — Но я не думаю, что на этом история закончится. У нас-то претензий к Невским может и не быть. Но что решит государь, ни я, ни ты поручиться не сможем.

— А это уже будет не наша проблема, а самих Невских, — усмехнулся князь Романов. — Все, успехов на учебе сын.

— И тебе приятного дня, отец, — ответил я, после чего положил трубку.

Впереди меня ждали занятия и визит в Кремль.

— Всем доброго утра! — поздоровался я, входя в кабинет.

Сегодня группа была почти в полном сборе. Не хватало только принцессы Мэйлин. Орлов, обсуждавший что-то негромко с сидящей рядом с ним Комаровой, тут же встал и шагнул мне навстречу.

— Дмитрий Алексеевич, — проговорил он, покаянно склоняя голову, — позвольте принести извинения от себя лично за случившееся.

Было заметно, что его этот вопрос серьезно гнетет, и боярич переживает по-настоящему. И немудрено, в конце концов, нападение произошло на предоставленном его родом катере. Погибли не только люди Орловых, но и наши.

Я покачал головой в ответ и протянул ему руку.

— Вашей вины в этом нет, Петр Васильевич, — заверил я старосту. — У рода Романовых нет и не может быть к вам никаких претензий. Наши семьи попали под удар врага, но мы вместе с ним справимся. Я вам это обещаю.

Он ответил на мои слова рукопожатием.