На включенном дисплее светилась галерея царских детей, которых заприметил в зале Стремнев. Игорь Павлович подвинул свой аппарат к государю и стал спокойно ждать продолжения разговора.

Михаил II толкнул пальцем телефон обратно к его хозяину и взглянул на боярича из-под чуть нахмуренных бровей.

— Даже до этого догадался, — хмыкнул он. — Тем больше причин тебя похвалить, Игорь. Однако, как ты понимаешь, распространяться об этом твоем открытии не стоит.

— Я готов подписать соответствующие бумаги, государь, — ответил с поклоном Стремнев. — В конце концов, это не моя тайна. И я понимаю, к насколько важному секрету оказался причастен. Хотя и не хотел этого.

Царь приподнял брови.

— Тебя не радует мысль о возможности стать цесаревичем? — уточнил Михаил II.

Игорь Павлович не отвел взгляда.

— Буду откровенен, государь, мне по душе изучение магии. А то, что я управляю мясной компанией рода — всего лишь работа, — признался молодой человек. — Я обучен ее делать, я ее делаю. Это мой долг перед моей семьей, а я никогда не предавал своих родных.

— Верность — хорошее качество, — кивнул государь. — Но стать цесаревичем ты не хочешь? Даже если того требуют интересы твоей страны, Игорь? Отмахнешься, чтобы вернуться к своим изысканиям с магией, когда Русское царство нуждается в тебе?

Стремнев тяжело вздохнул, прежде чем заговорить.

Было заметно, что навязываемая царем роль ему не слишком нравится. Однако Игорь Павлович прекрасно понимал, что если Михаил II пожелает, боярский род сделает все, чтобы исполнить его волю. Сложно заниматься изучением магической системы, когда ты лишен дара. А вычеркнуть своего сына из рода — дело пары минут.

— Если у тебя не осталось других подходящих кандидатов, — боярич кивнул в сторону лежащего на столешнице телефона, — мне придется это сделать. Власть меня не интересует, и погружаться в придворные интриги мне также не хочется. Однако ты вправе устроить так, чтобы у меня не осталось иного выбора. А потому и отказывать никакого смысла нет, спор лишь породит между нами вражду и недоверие. А для Русского царства это будет вредно.

Государь выслушал сына с совершенно спокойным лицом.

— Пока что подпиши этот документ, — велел царь, вручая Игорю Павловичу бланк. — И жди в зале моего объявления.

Поставив росчерк, Стремнев поднялся из кресла и, глубоко поклонившись, оставил царя одного. Михаил II еще несколько долгих секунд смотрел в плотно закрытую дверь, размышляя о том, что затея с переданными в другие рода детьми по итогу вылилась в то, чего государь никак не мог ожидать.

Что Дмитрий, что Игорь — оба были достойны стать цесаревичами, подходили, как никто другой. И оба не хотели нести этот крест. Прокляты Милославские, что ли?

Кремль, рабочий кабинет государя .

Иван Михайлович вошел, и за ним сразу закрылась дверь. Щелчок замка показался великому княжичу звуком взведенного курка. Соколов смотрел на своего биологического отца и понимал, что сейчас решается не только его личная судьба, но и будущее всего рода.

— Присаживайся, Ваня, — не глядя на великого княжича, велел Михаил II.

— Как прикажешь, государь.

Чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом царя, Соколов медленно опустился в кресло. Несмотря на то, что внешне он старался сохранять спокойное выражение лица, от внимательного взгляда государя не укрылось, что великий княжич нервничает.

— Итак, я надеюсь, твой отец передал тебе что-нибудь для меня? — сложив руки на столешнице в замок, спросил Михаил II.

— Да, государь, — кивнул Иван Михайлович. — Он велел сказать, что всего лишь исполнил свой долг твоего верного подданного. Ты велел Невскому жить до первой ошибки, и великий князь сообщил тебе о ней, как только Емельян Сергеевич ее совершил. Понимая, что своими действиями мог нанести сопутствующий ущерб, великий князь предлагает в качестве расплаты контрольный пакет акций нашего семейного завода микроэлектроники.

Царь усмехнулся.

— Что ж, Ваня, можешь передать своему отцу, что с завтрашнего дня он должен освободить место губернатора. А твой брат, увы, покинет пост министра иностранных дел, — объявил государь равнодушным тоном. — Отныне семья Соколовых не имеет права занимать государственные должности, также лишается всех привилегий великих князей и больше не имеет права титуловаться «великими». Сегодня в полночь род Соколовых становится князьями Соколовыми. Я оставляю вам на кормление Выборг, но все остальные земли отойдут моим верным людям, которые не наносят ущерба безопасности Русского царства, а укрепляют его. А также на следующие два года роду Соколовых запрещается вести дела в столице — как лично, так и через свои компании. В течение следующего месяца все представительства Соколовых должны быть свернуты или будут поглощены государством. Это понятно?

Иван Михайлович сглотнул.

Это был крах.

— Да, государь, я все передам, — поклонился великий княжич.

— Отлично, — кивнул Михаил II. — Теперь поговорим о тебе лично. Так как ты невиновен в том, что пробирку с тобой выкрали, наказывать тебя за это не имеет никакого смысла. Да и не по-христиански это, собственных детей убивать. Поэтому я предлагаю тебе, Ваня, перейти в род Милославских.

Иван Михайлович вздрогнул от удивления.

— Создашь свою маленькую семью в нашем роду, начнешь не с чистого листа — я тебе все условия обеспечу. Никаких требований к тебе не будет, кроме соблюдения законов Русского царства, — озвучил свое предложение до конца монарх, внимательно глядя на собеседника.

— А как же я брошу свою семью, государь? — спросил он потрясенным голосом. — Теперь, когда ты изгоняешь Соколовых из столицы, лишаешь их привилегий, титула, я должен сбежать?! Кем я тогда стану? Предателем?

Михаил II улыбнулся.

— А думала ли эта самая семья о том, что она творит, когда нападала на куратора Царской Службы Безопасности? — спросил он, усиливая давление голосом. — Думала ли эта семья о тебе, когда похищала пробирку? Думал ли великий князь Соколов о том, что все его действия неизбежно отразятся на тебе и твоей репутации? Знаешь, что если я объявлю о том, что Соколовы натворили, мне придется казнить и твою сестру, и твоего отца?

Последнюю фразу государь договаривал уже разъяренным тоном.

— Возомнили о себе много Соколовы, — резко сменив гнев на милость, произнес он. — А ты не Соколов, Ваня. Хотя и Михайлович. Я даю тебе время до конца приема, Иван Михайлович. Если ты решишь пойти на дно вместе с Соколовыми, никакого снисхождения не жди. Решишь, что они достаточно тебе навредили — я дам тебе собственную семью в роду Милославских. Невеста у тебя уже есть, с моей протекцией никто не посмеет и пикнуть, отдадут Горскую за тебя.

Иван Михайлович не стал горячиться, отвечая прямо сейчас. После всего сказанного великий княжич успокоился. Как это часто бывает, с наступлением ясности все нервное напряжение схлынуло, оставив после себя лишь легкое чувство опустошения.

— А теперь подпиши документ, — положив перед ним листок, велел государь. — И возвращайся в зал.

— Как прикажешь, государь, — ответил Соколов, прежде чем поставить свою подпись.

Кремль. Князь Романов Дмитрий Алексеевич .

Время шло. Государь вызывал то своих детей, то кого-то из других посетителей. Мое время все никак не наступало, зато я с интересом следил, с каким видом выходили мои биологические братья из кабинета царя.

Если Стремнев оставался спокоен и, заняв свое место, слегка кивнул мне, то великий княжич Соколов выглядел настолько потрясенным, что мне даже стало его немного жалко. Не каждый день тебе предлагают обменять свою семью, в которой ты вырос, на свободу.

Наконец, когда время с начала приема перевалило за два часа и все дети государя уже побывали у него на аудиенции, настал и мой черед. Слуга Милославских выглянул в зал и громко объявил: