Я кивнул.

— Вот и хорошо, — чокнувшись со мной, с улыбкой произнес Емельян Сергеевич. — Всего наилучшего, князь.

— Взаимно, великий князь, — с поклоном ответил я.

Невский растворился в толпе, а я вновь направился в том же направлении, что и раньше.

Собственно, Емельян Сергеевич мог бы и не напоминать о том, что и так понятно. Хотя бы по той простой причине, что для лечения одаренных мои первые наноботы точно не будут приспособлены. И хотя какие-то рода могли бы подкинуть мне своих верных людей, впускать лис в свой курятник я не собирался.

Царь не зря упомянул, что возможность исцелиться была предложена тайно. Я пока что тоже не думал о том, чтобы заявлять во всеуслышание, что могу лечить безнадежно больных. Да и это, к тому же, стало бы ложью. До действительно эффективного исцеления еще немало труда придется приложить.

Но Невский прав — рано или поздно, но благородные люди Русского царства попытаются получить наномашины для себя и своих семей. И кто-то обязательно попробует сделать это в обход царского мнения.

Ведь не убудет с меня, если пропадет маленькая партия со склада? Или, например, я официально объявлю часть продукта браком, а сам продам его на сторону. Схем для подобных махинаций можно придумать штук десять всего за минуту, а уж прожженные политики, не менее опытные, чем тот же князь Демидов, обязательно найдут лазейку. И единственная проблема — это уговорить меня или моих людей.

За этими мыслями я и добрался до своей невесты, стоящей в окружении наших бывших одногруппников.

— Дмитрий Алексеевич, — первым поклонился мне Орлов, держащий за руку свою невесту, — с наступающим вас!

— Взаимно, Петр Васильевич, — ответил я, наклонив голову. — Господа, дамы, счастлив вас всех видеть на этом празднике жизни.

Виктория уже встала рядом со мной и взяла за локоть. Так что мы оказались вдвоем напротив почти полутора десятков людей. Морозова тепло улыбалась, я же вел неспешную беседу со студентами.

В ЦГУ вчера закончилась сессия, и все курсы были отпущены по домам на каникулы. Так что сегодня здесь хватало молодых людей и девушек, которые, наконец, вернулись в общество, и могут уже не переживать о завтрашних занятиях.

— Должна признаться, Дмитрий Алексеевич, — произнесла Салтыкова Светлана Николаевна с улыбкой, — после того, как вы с Викторией Львовной забрали документы из Университета, учиться стало немного скучновато.

— Да, — поддержала одногруппницу Екатерина Юрьевна Самойлова, — со дня вашего ухода и фееричной победы на выставке работ в стенах Университета не случилось ни одного поединка. А ведь и помимо вас были свои трения и внутренняя конкуренция за звание самого непобедимого бойца.

— Не слушайте их, Дмитрий Алексеевич, — встрял в разговор Никита Александрович Рогожин, после чего подмигнул мне. — Девушки просто не знают, что настоящий спорт не любит огласки. Кстати, об этом, если вы все еще желаете участвовать, у меня есть знакомый, который мог бы сделать ставку от вашего имени.

Я посмеялся в ответ, но отказываться пока что не стал. Кто знает, может быть, действительно пригодится?

— Пока что я не намерен включаться, Никита Александрович, — сказал я. — Боюсь, все мое внимание достается моему княжеству.

Девушки томно вздохнули, глядя на Морозову, а моя невеста с улыбкой ответила на их невысказанный вопрос.

— Увы, нам действительно даже на совместный ужин времени найти было сложно, — произнесла Виктория. — Только здесь и смогли впервые потанцевать со дня помолвки.

— А ведь это только начало, — с сочувствием вздохнула Елизавета Петровна Горская. — Как я вас, Виктория Львовна, понимаю. Быть невестой князя — тяжкий труд.

На общение с группой у нас ушло около четверти часа, после чего я увел свою невесту на новый танец.

— Я надеюсь, визит к государю прошел хорошо? — спросила Виктория, пока мы кружились по залу.

— Да, — легко кивнул я. — Ничего сложного и страшного не обсуждали, а по итогу, возможно, мы еще и заработаем с вами.

Морозова приподняла бровь, но от дальнейших вопросов воздержалась.

Музыка в очередной раз стихла, однако мы не спешили уходить, продолжая танцевать. Мне было приятно держать Викторию в своих руках, ей тоже нравилось проводить время так. И я даже подумал о том, чтобы устроить небольшой прием у нас.

— Передохнем, если не возражаешь? — негромко спросила моя невеста, когда очередная мелодия стала медленно затихать. — Мне хочется на свежий воздух.

— Разумеется, — ответил я.

Выбраться из зала на улицу было не сложно. Всего пара поворотов, и вот мы уже в крытой оранжерее, специально украшенной к празднику.

Здесь тоже хватало молодых парочек. И хотя пространство было организовано так, чтобы создавалась видимость уединения, однако все места были заняты.

Морозова едва сдерживалась от смеха, когда мы миновали увитую плющом беседку, в которой некий благородный молодой человек с трудом подбирал слова, чтобы переговорить со своей избранницей.

Наконец, последняя дверь, и мы оказались во внутреннем дворе Кремля. Отсюда открывался прекрасный вид на площадь. И хотя повсюду дежурили гвардейцы, все равно казалось, что кроме нас с Викторией рядом никого нет.

Моя невеста вложила свои пальцы в мою ладонь, и прижалась щекой к моему плечу.

— Как красиво, — вздохнула она, разглядывая светящееся от гирлянд и украшений праздничное дерево.

— Да, очень, — ответил я, глядя на Викторию.

Она подняла голову, заглядывая мне в глаза снизу вверх. Затем взгляд боярышни опустился на мои губы.

— Наш первый новый год вместе, — прошептала она.

— И впереди целая жизнь, — ответил я, не сводя с лица невесты взгляда.

Виктория облизнула губы, и я накрыл их своими.

Холод зимнего вечера никак нам не мешал. Звучащая с площади музыка долетела до нас шумом прибоя.

Обняв девушку за талию, я наслаждался этой близостью, слыша, как бьется сердце в груди Виктории. И ловил себя на том, что это, пожалуй, самый приятный мой визит в столицу Русского царства.

Виктория вздохнула и с легкой улыбкой на губах отстранилась, заглядывая мне в глаза. Я улыбнулся ей в ответ, мягко погладив по щеке.

— Вернемся в зал? — предложила Морозова, не спеша разрывать объятий. — Будет немного неловко, если нас не будет внутри, когда государь выступит с новогодней речью.

Я кивнул и, все еще держа девушку за талию, повел обратно. О том, что время выступления приближается, а народ собирается в зале, говорил и тот факт, что в оранжерее не осталось ни единого человека, кроме вездесущей гвардии царя.

Рука об руку мы вошли в зал, утопающий в блеске, и прошли в сторону Романовых, уже собравшихся в полном составе неподалеку от трона. Рядом с отцом стоял князь Демидов с супругой и внучкой, по другую сторону разместилась боярыня Морозова. Уральские бояре встали кольцом вокруг князей.

Благородные гости негромко переговаривались, музыка стихла. С минуты на минуту ожидалось возвращение Михаила II. Так что мы успели как раз вовремя, чтобы без суеты и спешки занять свое место среди родных и близких.

Отец кивнул мне, когда я встал рядом, удерживая Викторию за руку. Инга Валентиновна взглянула на дочь с легкой улыбкой и жестом показала дочери на губы, давая понять, что знает, чем мы занимались. Но теперь, когда мы жених и невеста, кое-какие вольности нам прощались.

Наконец, распахнулись двери, и в зал вошел царь. За спиной государя шагали оставшиеся Рюриковичи. Гордые лица, прямые спины, вскинутые подбородки. Но на фоне Михаила II, нужно признать, они смотрелись блекло, хотя на царе и не было столько украшений, как на родичах.

Остановившись возле трона, государь медленно опустился на сидение.

— Князь, — вдруг заговорил в моем наушнике «Оракул», и я внутренне уже сжался, как пружина, готовясь отражать новую опасность, — на Красной площади обнаружены невидимки.

Я перевел взгляд в сторону трона. Царь готовился начать речь, Рюриковичи вокруг Михаила II явно ничего подобного не ожидали, и скорее всего, пребывали в неведении.