Царь смотрел на сидящего перед ним Можайского, нахмурив брови. Впрочем, великий князь не видел в этом угрозы. Милославский не любил режущей глаза правды, но кто ее, в сущности, любит.

— А теперь, — продолжил после короткой паузы Виталий Игоревич, — какой-то простак утверждает, что я, великий князь, заказал ему убийство князя Русского царства. И ты ему веришь?.. После всего, что я сделал для тебя и страны?

Михаил II покачал головой.

— Разве я тебя в чем-то сейчас обвинил, Виталя? — спросил он. — Но сам посуди, нам даже к помощи «Оракула» не пришлось прибегать, чтобы сложить два и два. Серпухов и Хренов занимались делами, которые приносили блага либо лично тебе, либо кому-то из членов твоего рода. И ты по-прежнему будешь утверждать, что ни о чем не знал?

— Вот спасибо, царь, что хоть «Оракул» Романова приплетать не стал! — усмехнулся великий князь Можайский. — А то мы с тобой не знаем, как Невский с Соколовым принца Германского в изврата превратили, подделывая доказательства.

Соглашаться с чем-либо Виталий Игоревич не собирался. Даже для того, чтобы просто подвергнуть его допросу, государю требовались веские основания. Законные основания.

Но Хренов мертв, а умозаключениями Серпухова можно спокойно подтереться. Слово против слова — не повод подвергать аристократа тяжкому допросу, когда в обвинителях — царский человек.

Государь продолжил разговор.

— Виталя, моя Царская Служба Безопасности собрала по тебе информацию даже раньше, чем Серпухова сняли с самолета в Москве, — покачал головой Михаил II. — Еще до того, как Тимур начал давать признательные показания, у меня уже была вся информация на руках из других источников. «Оракул» штука хорошая, как бы ты не любил Романовых, а эта система для страны действительно полезна. Однако в этом деле все сделали крепкие ноги людей и длинные уши.

Великий князь криво усмехнулся, однако пока промолчал.

— Я бы, может быть, вообще не поверил словам Серпухова, — продолжил царь. — Но уж больно удачно кто-то убил твоего управляющего. Хренов умер крайне вовремя. А вот то, что орудие убийства в твоем кабинете обнаружили… Ну, не верю я, что ты настолько глуп.

— И правильно, — кивнул великий князь Можайский. — Я бы эту гарроту уничтожил. Зачем мне против себя улики хранить?

Государь кивнул.

— Вот в том-то все и дело, Виталий Игоревич, — проговорил царь. — Ты можешь отрицать сколько угодно, но я верю, что Хренов заказал Серпухову покушение на Дмитрия Романова по твоему приказу. То, что взрыв случился раньше, чем князь на шахту прибыл — сейчас не так важно, с этим мои саперы сейчас работают, выясняют, что пошло не так. Сам Серпухов был уверен, что заряды сработают, когда потребуется. Главное — что ты, Виталий Игоревич, действительно поручил своему управляющему Хренову Тарасу Ильичу устранить Дмитрия Романова, а тот привлек для этого своего старого дружка Серпухова. Но пока что доказать этого я не могу. А потому и поединок чести, на который тебя вызывает князь Демидов, отложу до тех пор, пока мы не разберемся, что на самом деле происходит.

Виталий Игоревич усмехнулся вновь.

— Старику на тот свет не терпится, против великого князя выступить решил? — уточнил он, глядя на Михаила II. — А ты его останавливать и не собираешься. Неужели решил Демидовым укорот дать, а, государь?

Царь взглянул на губернатора Киевского строго, без намека на улыбку.

— Ты говори, Виталя, да не заговаривайся, — суровым тоном произнес Михаил II. — Я ведь и осерчать могу. Пока что ты остаешься в Москве под домашним арестом в своем особняке. Сейчас выйдешь из кабинета, и к тебе будет приставлена охрана. Дела по Киеву передашь моему человеку — я пришлю его к вечеру. Поставишь подпись и печать, сложишь с себя губернаторские полномочия, и будешь сидеть в московском особняке, пока я не велю его покинуть. Ясно?

Виталий Игоревич кивнул.

— Подложное обвинение, лишение кресла губернатора, — перечислил он. — Что дальше будет? Может быть, мне уже и завещание оформлять пора?

— Если я скажу, оформишь, — спокойно кивнул царь. — А теперь оставь меня.

Не став спорить, Виталий Игоревич с достоинством поднялся из кресла и, поклонившись, вышел из кабинета. Прихватить с собой папку с доказательствами он, разумеется, не забыл.

* * *

Московский особняк князей Демидовых.

Емельян Сергеевич плеснул себе вишневого компота из пузатого графина с изящно оформленным горлышком. Закинув ногу на ногу, он повернулся к прогуливающимся по саду Георгию Емельяновичу и Ольге Кирилловне. Сидящий рядом с великим князем Руслан Александрович в своем бокале держал свежевыжатый апельсиновый сок.

— Знаешь, князь, смотрю на них, — заговорил куратор Царской Службы Безопасности, — и сердце радуется.

Хозяин особняка замедленно кивнул, после чего добавил уже вслух:

— Будущее рождается на наших глазах, Емельян Сергеевич, — сказал Руслан Александрович. — А благодаря моему внуку, мы это будущее с тобой не только сможем застать, находясь в трезвом уме и твердой памяти, но и как следует позаботиться о воспитании нашей смены. Уже одного только этого факта достаточно, чтобы стоять на стороне Дмитрия.

Емельян Сергеевич усмехнулся, после чего пригубил компота и, прихватив с покрытой голубой глазурью тарелки сушку, сломал закуску в кулаке.

— Да, Дмитрий Алексеевич оказался крайне полезен, — ответил он, не глядя на собеседника. — Кто бы знал, что я так скажу об убийце собственного сына, я бы посмеялся ему в лицо.

Князь Демидов чуть нахмурил брови, глядя на куратора ЦСБ с подозрением.

— Все еще винишь моего внука в том, что случилось? — уточнил Руслан Александрович.

Емельян Сергеевич покачал головой, забросил в рот кусок сушки и, сделав небольшой глоток из бокала, поставил посуду на столик.

— Нет, — ответил великий князь. — Я Дмитрию благодарен. Василий… — он махнул рукой с обреченным видом. — Главное, что у нас теперь есть надежда на будущее. Еще в прошлом году я был уверен, что в скором времени начнется мировая война, очередная магическая резня. И мы, Русское царство, вряд ли в ней уцелеем. А теперь посмотри — мы прирастаем землями, развиваем передовые технологии, улучшаем качество жизни подданных. И при этом на мировой арене не найдется дураков, которые решатся с нами драться.

Князь Уральский покивал, после чего отпил сока и заговорил негромко:

— Нам повезло, что мы успели вовремя начать продвигать работу моего внука, Емельян Сергеевич, — произнес Руслан Александрович. — Но если бы не это, сейчас бы мы тут с тобой не сидели. Кто мог знать, что ключники так близко подобрались к престолу, что их ставленница уже спит в одной постели с нашим царем?

Великий князь Невский неодобрительно покачал головой.

О том, что бывшая царица, несмотря ни на что, все еще содержится в казематах Кремля, живая и здоровая, едва ли не в лучших условиях, чем до пострига, он старался не думать. Умом понимал, что Михаилу II просто крайне сложно отдать приказ об умерщвлении собственной супруги. Но точно так же понимал, что Юлия Александровна Романова представляет опасность для государства.

— Но все могло пойти совсем не так, — продолжил речь князь Демидов. — Не поддержи я внука, не прислушайся к нему государь. Или, например, если бы царице удалось уговорить Дмитрия Алексеевича встать на ее сторону?

Сам Руслан Александрович придерживался мнения, что основная проблема Русского царства теперь кроется в самом монархе. Михаил II с одной стороны жестко прижимал Рюриковичей, а с другой так и не вырастил им на замену сильные кланы, которые бы служили друг для друга противовесом.

Пока Рюриковичи стояли у власти, никто не мог покуситься на власть этого клана. А стоило государю начать раскачивать лодку, и вот теперь уже даже князю Демидову дозволено будет выйти на поединок чести с Виталием Игоревичем. И дело не в том, что сам князь Уральский имеет полное право.

Проблема крылась в том, что государь вообще не защищал никого из своих подданных. Иначе почему он отложил поединок, когда покушение случилось на, пожалуй, одного из ценнейших людей Русского царства?