Пока царь опускался на свой трон, украшенный золотом и камнями, тайные советники разошлись по залу, теряясь среди других благородных людей. Мне не требовалось оборачиваться, чтобы «Оракул» показал, как вокруг некоторых из них тут же образуются более плотные кучки людей.

Это Демидов с Романовым были на моей стороне. А тот же министр промышленности, князь Муравьев, был нашим природным врагом. Ему приходилось конкурировать с Русланом Александровичем. И сейчас вокруг наших политических соперников собирались их сторонники.

— Князь Романов, — едва заметно повел рукой государь, — подойди ближе.

Склонив голову, я сделал два шага вперед, преодолевая расстояние между нами так, чтобы встать напротив трона и при этом сохранить дистанцию в три метра. Михаил II несколько секунд смотрел на меня с самым благожелательным видом.

— Твой героизм не подвергается сомнению, Дмитрий Алексеевич, — заговорил монарх. — Ты много добился благодаря своей решительности, самоотверженности и потрясающим навыкам. Русское царство во многом обязано тебе лично, и я не раз выказывал тебе свое расположение. Сегодня ты доставил нам человека, стоявшего за беспрецедентной террористической атакой на Русское царство и его подданных.

Он замолчал, а я вновь поклонился, как того требовала ситуация — со всем уважением выказывая свою подчиненность правителю.

— Благодарю за похвалу, государь, — произнес я.

Михаил II сделал новый небрежный жест, демонстрирующий, что его слова не стоят благодарности, царь лишь констатирует факт.

— Я думаю, ты заслужил получить поистине царскую награду, Дмитрий Алексеевич, — заговорил государь после короткой паузы. — Даже обсуждал со своими ближайшими советниками, что бы могло быть столь же ценным, как твой подвиг. Однако есть одна проблема, которая прямо вытекает из твоих положительных качеств. Ты, Дмитрий Алексеевич, молод, горяч и пока еще слишком импульсивен. Формально, мне не за что наказывать тебя, ты действовал на свой страх и риск. Но это — если смотреть формально.

Зал погрузился в напряженную тишину. Мне даже не пришлось напрягать слух, чтобы уловить тихие шепотки. Никто ведь не ожидал, что героя, спасшего сорок миллионов подданных, начнут отчитывать.

— Я велел тебе не вмешиваться, Дмитрий Алексеевич? — спросил Михаил II.

— Да, государь, — подтвердил я.

— Ты не исполнил мою волю, не так ли? — задал новый вопрос царь, не сводя с меня взгляда.

— Нет, государь, — склонив голову, ответил я.

Царь шлепнул ладонью по подлокотнику трона.

— Выходит, что у нас есть плюс и минус, — произнес он, глядя на меня с отеческой улыбкой. — Если бы не удалась твоя затея, Русское царство могло потерять огромную территорию, получить враждебное население и миллионы невинных жертв. Напомни мне, какую должность ты занимаешь в Русском царстве, чтобы принимать подобные решения?

— У меня нет должности, государь, — ответил я.

— Именно, Дмитрий Алексеевич. Ты не имел права принимать такое решение самостоятельно, и очень рисковал, — кивнул царь. — Однако победителей не судят. И я тебя винить не стану. Ты действовал благородно, исходя из лучших побуждений. И только тот факт, что тебе удалось добиться своего, тебя оправдывает. Но так может поступать княжич, от которого никто не зависит, для князя и тем более для гения, от которого во многом зависит будущее всей страны, такой поведение неприемлемо, Дима. Сейчас, пока ты молод и скор на принятие решений, и пока тебе удается добиваться своих целей, все проходит гладко. Но что случится, если ты ошибешься, и не сможешь достичь успеха? Сколько жизней может затронуть твой провал? Потому слушай мой приказ, и на этот раз я очень надеюсь, что ты его исполнишь.

— Приложу все усилия, государь, — произнес я, вновь склоняя голову.

Шепотки в зале перешли в ропот. Часть людей осуждали мой выбор, встав на сторону законности моих действий. Другие упирали на то, что раз у меня получилось, то я все сделал правильно. Естественно, вслух высказываться при царе никто не решался.

— С сегодняшнего дня и до рождения наследника я запрещаю тебе покидать пределы Красноярского княжества, — начал оглашение своего приговора Михаил II. — А чтобы у тебя не возникло соблазнов, также я запрещаю всем родам Русского царства приглашать тебя или иными путями звать тебя к себе. Те же условия я ставлю и твоей жене, Виктории Львовне — ведь муж и жена должны быть одним целым. Это понятно, князь Красноярский?

Я вновь склонил голову.

— Понятно, государь.

А где-то в зале пронеслось тихое «опала». Кто-то встретил эту новость с восторгом в голосе, другие были удивлены или раздосадованы. Оно и верно — царь правильно сказал, победителей не судят. Но это молодежь рассуждает поверхностно, не вдумываясь в то, что было сказано.

А вот старшее поколение благородных семейств услышало все правильно. В первую очередь это забота о подающем большие надежды князе, такие герои обязаны иметь наследников, потому что служат отличным примером другим.

А у меня нет наследника. И я мог сложить голову в Польше или Америке. И началась бы очередная чехарда с наследством, причем не только в Красноярске, но и во всех землях Романовых. Огромные территории, почти пять миллионов подданных — случись неразбериха у нас, и мало ли как могут обернуться события?

Именно поэтому и условие для возвращения такое — родить наследника. По-хорошему, я изначально должен был сидеть у себя и носа из Красноярского княжества не высовывать, пока у меня не появится сын. Пусть даже признанный бастард — обществу все равно, каким именно путем будет сохранена стабильность.

— В таком случае сейчас ты покинешь Кремль, гвардейцы тебя сопроводят. У тебя будет время до десяти вечера сегодняшнего дня, чтобы улететь из Москвы и вернуться в Красноярск, — произнес мой биологический отец. — Но отпустить тебя просто так, не наградив за то, что тебе удалось сделать, я тоже не могу. И награда моя будет ждать тебя в Красноярском княжестве.

— Благодарю, государь, — поклонился я на прощание.

Михаил II махнул рукой, и я направился к выходу из зала. Двери уже распахнули, и в проеме можно было разглядеть фигуры гвардейцев Кремля. На меня даже они смотрели с сочувствием, что заставляло меня бороться с лезущей наружу улыбкой.

Это для кого-то другого такое демонстративное наказание могло бы показаться жестоким. Для меня же это возможность спокойно работать. Если, конечно, при очередном форс-мажоре государь не решится вырвать меня из тихой-мирной жизни.

Да, опричники справились с теми сепаратистами, что не были перебиты Василием. Да и, положа руку на сердце, Царская Служба Безопасности работает хорошо. Подчиненные Емельяна Сергеевича не зря едят свой хлеб, освоились с «Оракулом», успевают реагировать на угрозы — я им не нужен.

А что касается Хранителей, так с ними в Красноярске встречаться сподручнее. Я на своей земле отслеживаю любое движение, и выкинуть какой-нибудь сюрприз у того же Василия не выйдет — магия в пределах моей земли отключается по щелчку моих пальцев, так что греку придется добираться до меня не волшебными порталами, а нормальным человеческим транспортом.

Ко мне никто не приближался, пока я шел в обратном направлении от зала. Хотя новости разлетелись быстро, и я чувствовал на себе то сочувственные взгляды, то злорадные. Сохранять лицо, когда тебя распирает от радости, сложно, но мне удавалось держать вид бесстрастного и невозмутимого молодого человека.

В конце концов, держать себя в руках — одна из обязанностей любого благородного человека. И там, где я давил ползущую на лицо улыбку, окружающие видели стойкость духа и несгибаемый характер. Будем надеяться, царь учел, что некоторые аристократы могут счесть такую «опалу» недостойным решением.

Ростислав Владимирович ведь прав — на меня многие ровняются. А если такого героя, каким я стал, мазать дегтем, можно получить огромную разгневанную толпу. Но Михаил II не первый день управляет государством, раз он пошел на это решение, о последствиях он осведомлен и имеет способ, как решить этот конфликт.