Петр Глебович перемещался постоянно, стреляя, как только его рука возвращалась в нормальное состояние. По кривящемуся лицу было видно, что губернатору уже тяжело держать револьвер.

Последний выстрел дернул Соколова за бок, и Михаил Викторович развернулся на месте. Порванная рубаха обнажила тело князя Выборгского, проступили капли крови, однако бывший министр иностранных дел лишь оскалился.

— Вот ты и сказал свое слово, Петя, — произнес он громко. — Теперь слушай, что скажу я.

А в следующий миг вскинул свое оружие и, помогая себе второй рукой, разрядил весь барабан, паля практически без остановки. Каждый выстрел давался ему с огромным трудом — удержать револьвер для нетренированного тела было сложно. Но князь Выборгский закончил серию и, открыв барабан, выбил из него стреляные гильзы.

Петр Глебович стоял напротив противника, тяжело дыша. Стрельба Соколова не нанесла ему никакого вреда. И, вторя за Михаилом Викторовичем, он освободил барабан.

— Патроны! — одновременно потребовали оба Рюриковича.

На этот раз никакой долгой зарядки и очередности. Гвардейцы бросили в руки дуэлянтам уже заполненные ускорители заряжания. Первым справился Апраксин, и, не дожидаясь, пока закончит Соколов, вновь пошел вдоль купола.

Новая серия грохочущих выстрелов прозвучала раньше, чем Михаил Викторович закончил перезарядку. Князь Выборгский с видимой натугой дергался из стороны в сторону. По его вискам катился пот, выдавая, насколько ему тяжело придерживаться такой скорости и держать транс.

Но и в этот раз он дождался, когда Апраксин отстреляется, прежде чем действовать самому.

— По жалкому старику попасть не можешь, Петя? — продолжил глумиться над противником Соколов.

И снова выпустил все шесть пуль за пару секунд. Рубашка Петра Глебовича, прорванная в паре мест — вот и весь ущерб. Но по спине губернатора уже обильно тек пот. Нелегко ему давалось уходить от такого массированного огня.

— Отец просчитал его, — едва-едва уловимо прошептал Иван Михайлович, стоящий рядом со мной.

Ростислав Владимирович кивнул, не отрываясь от наблюдения за поединком.

— Если Апраксин сейчас не попадет, ему конец, — подтвердил второй мой биологический брат.

Что ж, если даже они это заметили, тут ничего уже не скажешь. Соколов держался на одной воле, ему было крайне сложно. И после такой нагрузки он однозначно получит откат столь мощный, что ему реанимация потребуется.

Но ему нужно попасть всего раз. И судя по блеску глаз Михаила Викторовича, он уже знал, как это сделать.

— Патроны! — вновь крикнул Петр Глебович.

Однако с этого момента все пошло не так. Соколов на этот раз перезарядился намного быстрее, буквально в три молниеносных движения. Стало очевидно, что до этого он лишь играл слабого старика, а теперь решил поставить точку в поединке. И уже не дал Апраксину начать.

Губернатор еще только отпустил ускоритель, чтобы тот свободно упал на землю, а в него уже полетели первые две пули. Петр Глебович вильнул в сторону, повторяя движения с прошлых раз.

Он не успел осознать, что делает, двигался на рефлексах. И Соколов выпустил третью пулю ему в левое бедро.

Петра Глебовича швырнуло наземь, на купол щедро брызнуло алым. Зрители возбужденно выдохнули, ожидая закономерного конца. К полю тут же придвинулся Ерофеев, готовый помочь.

Но поединок еще не закончился.

Соколов поднял револьвер, закусывая губы от боли в распухшей кисти. Апраксин лишь дернул рукой, чуть поправляя свой ствол...

И уронил оружие, не в силах его удержать.

Михаил Викторович усмехнулся, поднимая свой револьвер в воздух.

— Признай поражение, Петр Глебович, и я пощажу тебя, — объявил Соколов. — Ты верный Русскому царству великий князь, убивать тебя в преддверии войны — непозволительная роскошь. Признай поражение.

Губернатор скривил губы и, зажимая руками рану на месте вырванного клока мяса, пальцами достал тяжелый револьвер. С трудом сомкнув их на рукояти, Петр Глебович стиснул зубы и с громким надрывным стоном попытался поднять оружие.

— Глупо, — констатировал князь Выборгский и начал медленно опускать ствол своего револьвера. — Три, два...

— Один! — выкрикнул Петр Глебович, вложив все оставшиеся силы в рывок.

На концах обоих стволов вспыхнули алые цветки пламени. Соколова отшвырнуло к противоположной стене купола, он выпустил свой револьвер и рухнул лицом наземь. А Петр Глебович оторвал руку от раны и поднял окровавленные пальцы вверх.

Михаил Викторович не двигался, его рубашка окрасилась алым. Толпа свидетелей поединка замерла, забыв, как дышать.

Я ощутил движение рядом с собой — это Иващенко положил руку на плечо Ивана Михайловича и сжал его, не давая княжичу ничего сделать. Впрочем, тот смотрел на своего приемного отца и не думал шевелиться.

— Снять купол, — велел государь в полной тишине, и князь Романов тут же подчинился.

Алексей Александрович быстро сместился в сторону, позволяя Ерофееву шагнуть к великому князю. Личный целитель государя опустился на колено перед Петром Глебовичем и, сотворив над ним свою магию, направился к Соколову.

Сквозь шум людей, будто пришедших в себя, я услышал звук, которого подспудно ожидал.

— Назад!

Мой купол возник над полем поединка, и я выдернул магией лекаря за круг.

Михаил Викторович Соколов сделал судорожный вздох, поднял голову и, глядя налитыми кровью глазами перед собой, нашарил рукоять выпущенного револьвера. Уже получивший порцию лечения Петр Глебович сжал свое оружие в пальцах и трясущейся от слабости рукой направил в сторону противника.

— Стоять! — приказал государь, и Алексей Александрович создал между дуэлянтами новое поле.

Соколов выпустил оружие, так и не нажав на крючок. Уткнувшись ртом в землю, он с трудом проталкивал воздух, выдыхая его вместе с кровью.

— Ерофеев, помоги Соколову, — велел Михаил II.

Однако когда Константин Владимирович добрался до князя Выборгского, лишь виновато взглянул на государя.

— Мертв, — констатировал он.

Иван Михайлович судорожно выдохнул. Его стиснутые кулаки расслабились, княжич Выборгский поднял голову, глядя в стеклянный потолок, заливаемый водой. А потом решительно направился в сторону мертвеца.

Никто не стал ему препятствовать, всех слишком занимало обсуждение увиденного. Михаил Викторович проявил просто невероятные чудеса — выжить после такого попадания и умудриться поднять оружие не многие бы смогли.

И вместе с тем все понимали, что умирающий мог попасть в кого угодно — купол-то уже был снят. Так что людям было о чем порассуждать.

Пока Ерофеев лечил Петра Глебовича — уже всерьез, а не как до этого, только поддерживая, чтобы тот не умер раньше времени, пока Ерофеев будет осматривать Соколова, я направился вслед за своим биологическим братом.

Иващенко последовал за мной, при этом держался подполковник напряженно, будто ожидая, что Соколов вновь оживет.

Иван Михайлович снял с себя пиджак и накрыл им тело погибшего. Отрешенное выражение лица княжича не отражало никаких эмоций. По чуть подрагивающим рукам было заметно нервное напряжение, однако мой биологический брат держался.

— Победил Петр Глебович Апраксин, — провозгласил царь тем временем, когда Ерофеев сумел поднять на ноги губернатора Литовского. — Тело Михаила Викторовича Соколова будет передано семье.

Установилась непродолжительная тишина, после которой Михаил II двинулся к сидящему на колене перед мертвым отцом Ивану Михайловичу. Народ разошелся чуть в стороны, пока царь не положил руку на плечо княжичу.

— В случае гибели главы рода, — громко провозгласил государь, — я имею право лично выбрать нового князя. Встань, Иван Михайлович, князь Выборгский.

Тот поднял на него взгляд и, замедленно кивнув, поднялся.

— Семья Соколовых долгие десятилетия стояла на страже международных интересов Русского царства, — глядя на своего непризнанного сына, продолжил царь. — Но больше так не будет. Я снял с тебя все наложенные на род Соколовых запреты, Иван Михайлович. Теперь ты — князь Выборгский. И я надеюсь, что ты принесешь стране столько же пользы, служа ей верно и преданно, как и Соколовы в прошлом. Ступай, сынок, — добавил он по-отечески добрым тоном: — похорони Михаила Викторовича как полагается.