Дождавшись, пока охрана вместе с управляющим уведет уволенную женщину, и двери в гостиную закроются, я вздохнул и, закинув ногу на ногу, улыбнулся. Насколько мог миролюбиво.
— Итак, господа и дамы, — произнес я, попеременно глядя на лица, полные самых разных чувств, — теперь перейдем к сути проблемы. Тоцкая, конечно, вредительница, но больше всего сама себе навредила своим языком. Оскорбление аристократа ни в одной стране не сходит с рук простолюдину. Однако я понимаю, что кто-то из вас, возможно, испытывает те же чувства, что и она.
Выдержав небольшую паузу, я протянул руку к столику. Кофейник, подхваченный моим даром, поднялся в воздух, плеснул темную горячую струю, наполняя чашку до краев.
— Автоматизация неизбежна, — объявил я, поймав плывущую по воздуху посуду. — Она дитя прогресса технического, который рода Романовых и Демидовых активно продвигают и внедряют в быт. Да, у вас появилось оборудование, которое не во всяком княжеском доме встретишь. Однако это не значит, что в ваших услугах этот особняк больше не нуждается. Более того, теперь, как одним из тех избранных, кому удается прикоснуться к новинкам в числе первых пользователей, вы можете не только с меньшими усилиями выполнять свои обязанности. Но и собирать сведения о том или ином аппарате, чтобы мы могли их в будущем улучшить.
Облизнув губы, я сделал маленький глоток, давая им время обдумать мои слова. Конечно, техника не нашего производства, однако что нам мешает начать производить те же умные чайники, которыми можно управлять с телефона или просто голосом? Кажется, что такие мелочи не должны волновать благородное сообщество, однако чайников в Русском царстве продается ежегодно свыше десяти миллионов. Чем эти рубли хуже нефтяных или оружейных?
— Каждое замечание, которое будет вами указано, будет вознаграждаться дополнительно к жалованью, — объявил я. — Конечно, сумма получится чисто символическая, думаю, не больше пяти тысяч рублей. Однако оборудования у нас много, и вы вполне можете заработать только на том, чтобы выступить дополнительной тестовой группой.
Взяв еще одну паузу, я продолжил речь:
— Это правило касается всего оборудования, к которому у вас есть доступ. И также — того, которое вскоре здесь появится, — сказал я. — А теперь, если у вас есть вопросы к своему князю, я готов на них ответить.
* * *
Урал, личный особняк князя Красноярского .
— Боюсь вас разочаровать, княгиня, — вздохнула Василиса Святославовна, убирая руки от живота Виктории. — Но вы не беременны.
Романова не слишком удивилась результату осмотра. Собственные тесты показывали то же самое. И у княгини даже имелся ответ, почему, несмотря на практически еженощные попытки, зачатия так и не происходит. Однако не воспользоваться мнением специалиста она не могла.
— Проблем со здоровьем я не вижу, — продолжила Волкова, садясь в кресло рядом с кроватью княгини Красноярской. — Разве что могу посоветовать меньше напрягаться, больше спать и меньше волноваться. Женский организм — вещь хрупкая, никогда не знаешь, что может повлиять на зачатие.
Виктория слабо улыбнулась в ответ. Боярышня подтвердила все то, что знала и сама княгиня. Однако легко сказать, что нужно меньше нервничать, но как с такой жизнью и грузом ответственности не нервничать?
— Это не так-то просто, Василиса Святославовна, — сказала она. — От нас с моим мужем многое зависит. И многие.
Целительница кивнула.
— Само собой разумеется, Виктория Львовна, — произнесла она. — Но с вами все в порядке, так что просто продолжайте, и у вас обязательно все получится. Если хотите, я могу составить тоник на основе своего дара. Он поможет укрепить репродуктивную систему — это может пригодиться, если ваш образ жизни в ближайшее время не изменится.
— Буду благодарна, Василиса Святославовна, — кивнула княгиня.
— Тогда пришлю его через несколько часов, — поднялась со своего места целительница. — Рада была вас видеть.
— Спасибо, что не отказали в моей просьбе, — чуть смущенно ответила Виктория. — Дмитрий доверяет не такому большому кругу целителей. И я рада, что вы — в их числе.
Волкова улыбнулась, не скрывая своего довольства. Поклонившись напоследок, она оставила княгиню Красноярскую в ее постели, а сама направилась к выходу из особняка.
Уже оказавшись на улице и садясь в машину с гербом Волковых, Василиса подумала о том, что ей неслыханно повезло. Романов мог не пойти на соглашение и все же пытаться добиться ее руки. Святослав Андреевич бы не послушал возражений дочери, и сейчас бы не Виктория Львовна переживала о том, что никак не может зачать, а сама Василиса.
Нет уж, быть востребованным целителем высшего класса куда лучше, чем княгиней Романовой.
* * *
Британская империя, лагерь русской армии .
Фельдъегерь решительно отодвинул полотно, открывая проход в палатку. Изнутри пахло медикаментами, испражнениями и прочими сопутствующими запахами. Не обращая внимания на витающие в лазарете ароматы, мужчина прошел в полутемное помещение.
Дежурный хирург поднял взгляд на вошедшего и, выбив сигарету из пачки, закурил. Изможденное лицо, впавшие щеки, густая щетина вокруг рта. Залегшие под глазами мешки выдавали крайнюю степень усталости медика.
Вышедшие на прорыв англичане хоть и были отброшены, но потерь это не отменяло. Кого-то успевали спасти, кого-то вытащить было нельзя. За жизнь каждого попавшего в лазарет боролись до последнего, однако есть вещи, которые людям не под силу.
— Кого ищете? — спросил он негромко, стряхивая пепел после первой же затяжки.
В лазарете было полно солдат, которым полагался отдых, так что медик старался не шуметь. Фельдъегерь молча подошел ближе и, наклонившись, ответил:
— Младший лейтенант Иващенко Ростислав Владимирович, — произнес он, демонстрируя лежащий в сумке пакет с печатью царской канцелярии. — Должен был быть здесь, я спрашивал, сказали, к вам подойти.
Хирург сделал еще одну затяжку и, медленно поднявшись из-за стола, махнул фельдъегерю, чтобы следовал за ним. Вдвоем они прошли вдоль рядов занятых коек, пока не остановились в самом дальнем углу. Сюда даже свет практически не проникал.
— Иващенко Ростислав Владимирович, — объявил едва слышно медик, указывая на занятую койку. — Только насколько я знаю, он доброволец и в звании сержанта. У меня все записано.
Посыльный вздохнул, глядя на комок бинтов, торчащий из-под покрывала. Других таких быть не могло — служба еще ни разу не ошибалась. Однако было очевидно и то, что этот солдат вряд ли исполнит приказ, который фельдъегерю велели доставить в пакете от самого государя.
— Разбудить его нельзя? — спросил он, повернувшись к хирургу.
Тот покачал головой.
— Он и жив-то до сих пор только потому, что в медикаментозной коме находится, — пояснил он. — И будить я его никому не дам. Я не убийца, тем более мы все ему здесь жизнью обязаны.
Фельдъегерь еще раз взглянул на лежащего на койке человека.
— Жизнью, говоришь, обязаны?
Хирург кивнул, взяв посыльного за рукав, и вывел обратно в тамбур лазарета. Здесь было достаточно свободного места, чтобы можно было говорить. Затушив окурок, медик начал рассказ:
— Сержант в разведку пошел, позиции англичан проверять. У нас так каждую ночь отряды шли, чтобы врага контролировать, — пояснил хирург. — Иващенко же со своими людьми и заметили, что британцы решились на прорыв. Поднял тревогу, навязал бой. Наши не готовы оказались, уж не знаю почему. Отряд сержанта попал в окружение, и пока наши выходили на позиции, Иващенко со своими ребятами там держались. Ушли двадцать человек, вернулись трое. Да ты и сам видишь, в каком состоянии вернулись.
— У меня приказ, — вздохнул фельдъегерь, щупая пальцами пакет. — Лично в руки.
Хирург пожал плечами.
— Хочешь — оставь, никто твою посылку вскрывать не станет. Мы тут Иващенко все жизнью обязаны, не тронем имущества героя.