— Зверь, лови беглеца! — приказал Голова.

Из окна под самой крышей выскочила человеческая фигура. Крепкий с виду мужик, одетый в обычную городскую одежду, выпрыгнул наружу, не боясь падать с высоты. Преодолев метров семь по воздуху, тюрк расправил руки, и я увидел мигнувшую у самой земли линзу. Простейшая техника, вот только не для атрибута воды.

Я спустил курок, и уже почти достигший спасительного батута одаренный рухнул наземь, не подавая признаков жизни.

— Это был воздушник! — доложил я, и Голова что-то прорычал в ответ.

А в следующий миг стену ангара просто вырвало взрывом. Огромные куски бетона, снесенные мощным ударом, растерло в пыль, покрывшую треть территории. Я увидел измочаленное тело разведчика, оказавшегося на земле в пяти метрах от меня.

Внутри еще кипела перестрелка, а я подошел к поверженному и коснулся его даром. Я спасти его не мог — это не взрывчатка сработала, это солдата швырнули с такой силой, что он вынес собственным телом часть стены. Если не успеем вовремя доставить бойца, никакие целители уже не помогут.

— Я вхожу, Голова, — предупредил я.

Мне никто не ответил, и я пошел вперед, на ходу прощупывая пространство с помощью состояния транса. Водники действительно внутри имелись — я услышал характерный морозный треск, после которого один из автоматов группы захлебнулся.

Преодолев расстояние до выбитого в стене прохода за несколько секунд, я успел заметить наверху неширокую бетонную кишку, играющую роль второго этажа и административных помещений ангара.

А после перевел взгляд прямо и отстрелял три патрона по врагу, который уже замер с занесенными над головой руками. С потолка свисал сотворенный им сталактит. Мои пули заставили тюрка отвлечься, и лежащий перед ним солдат воспользовался моментом.

Насыщенный даром огня клинок десантного ножа с невероятной скоростью вошел в брюхо противника, шинкуя его в капусту. Тюрк охнул, опуская руки, и созданная им техника сорвалась с потолка. Моя пуля поставила точку в противостоянии, и каменный шип исчез, обратившись в невесомую пыль в считанных сантиметрах от лежащего на земле разведчика.

— На выход! — приказал я, махнув рукой, и тот закивал, с трудом поднимаясь на ноги.

Подхватив свое оружие, солдат поковылял в пробоину, а я повернулся в другую сторону, где наш боец зажимал одного водника.

Враг вертел правой рукой здоровенный кусок льда, не позволяющий разведчику добраться до него, а левой создавал острые иглы, не давая моему соратнику сосредоточиться на атаке. Поддерживать две техники тюрку было достаточно сложно, так что мое появление оказалось кстати.

Аккуратно подобрав лежащий на земле ломик, я осторожно приблизился к врагу со спины и, размахнувшись как следует, швырнул снаряд, как копье, не забыв укрепить его силовым полем. Враг успел отреагировать — метнувшаяся назад ледяная корка хрустнула, ломик завяз в ней, и разведчик тут же добил оказавшегося без прикрытия тюрка.

— На выход! — повторил я бойцу, но тот покачал головой.

— На второй этаж! — ответил он, и по голосу я узнал Руса.

Поняв, что спорить с ним бесполезно, я побежал к металлической лестнице, прикрепленной к стене. Наверху гремела стрельба. Голова, похоже, решил в одиночку расправиться с оставшимися врагами.

Хрустнуло стекло на втором этаже, и командир вылетел из него спиной вперед. Сорвав в полете с пояса пару гранат, Голова швырнул их внутрь. Я успел закрыть нас с Русом, прежде чем грохнули оба взрыва.

Командир приземлился мягко, как кошка, пружиня всеми конечностями. Значит, про усиление тела с помощью покрова он прекрасно знает и умеет им пользоваться.

Из окна в ответ высунулось жало гранатомета, и пока Голова поднимался, снаряд полыхнул в помещении. Выставленное мной поле не дало ему отлететь далеко, и взрыв сотряс второй этаж, пробив кусок бетона в полу. Вниз посыпалась каменная крошка, и мы с Русом рванули внутрь по лестнице.

Силовая нить срезала первому замеченному мной врагу голову, и в этот миг горец пристрелил скулящего на полу раненого тюрка. Не разбирая, кого оглушило взрывом, а кто уже мертв, мы прошли по второму этажу, убеждаясь, что никто больше не поднимется.

На дальнем конце с хрустом выросла стена льда, и я уловил чужие шаги за ней. Враг не спешил уходить, и я повалил Руса, опрокидывая разведчика на потрескавшийся пол. Под ногами заиграл бетон, над головой засвистели ледяные копья, с грохотом вышибающие куски стены за нами.

— Ты — вниз! — крикнул я, и даром проломил пол под Русом.

Разведчик вскрикнул, но успел создать под собой технику и тут же ушел в сторону перекатом. А я нарастил силовое поле по всему телу и бросился в сторону редеющей ледяной стены, как гордый лев — на четвереньках.

Копья продолжали бить, постепенно спускаясь ниже — враг создавал их из сотворенного укрытия. Я подобрался на расстояние в десять метров и резко прыгнул к потолку, выстреливая собственным телом, как из катапульты.

Короткий полет, и я уже за преградой, а передо мной искаженное гневом лицо типичного османа.

Не тратя времени, он встретил меня ударом ледяного серпа, зажатого в кулаке. Моя защита прогнулась, теряя прочность, и я ответил десятком лезвий. Покров тюрка выдержал натиск, но я заставил одаренного отвлечься.

Накрутив вокруг правой руки конус силового поля, я усилием воли приказал ему вращаться и ударил в живот врага. Водник дернулся назад, оставляя на своем месте ледяную глыбу. Но далеко ему уйти не удалось — пространства в тупике было метров пять.

На меня брызнули осколки ледяной техники, и я тут же уклонился вправо, избегая нового копья, на этот раз метившего мне прямо в лицо. Тюрк с проклятьем выставил ладони, создавая поток воды, окативший меня с ног до головы, и мгновенно застывающий пятнадцатисантиметровой коркой.

Мою защиту пронзали тысячи мелких шипов. Я на мгновение ощутил себя тем самым полем, которое на полигоне заставлял пробивать Комарову. Усиливая свой щит, я резко раздвинул его в стороны, сбрасывая вражеский кокон, и тут же получил очередным копьем в шлем.

Дар смягчил удар, но стекло оцарапать осману все же удалось. Злость и адреналин сплелись воедино, и я ощутил, насколько на самом деле взбешен. Очередная операция, и снова все пошло через задницу! Возможно, снаружи умирает кто-то из бойцов. А я здесь теряю время на эту тварь!

Я уклонился от нового удара копьем, и враг рванул ко мне, держа в левой руке острый ледяной шип. Я принял удар на свой щит и ответил новым силовым сверлом. Но на этот раз я вложил в него весь свой дар, сняв с себя даже защитное поле.

Визг разгоняемого моей техникой воздуха, хруст ледяного покрова, крик боли и ужаса, брызги крови и отвратительная вонь. Я развеял технику только тогда, когда она уперлась в стену, буравя в пыль препятствие. От тюрка, накрученного на силовое сверло, не осталось ни одного целого клочка.

Но и я, вложив в удар столько сил, мгновенно оказался опустошен. Пока не наступил откат от адреналина, быстро оглядел поле боя и побежал обратно к лестнице. Перед самой первой ступенькой под ногой хрустнул бетон.

— Твою… — выдохнул я.

И выкинул вперед руки, чтобы успеть зацепиться за металл лестницы. Кусок пола, как специально дожидавшийся, когда у меня уже не останется сил, рухнул на пол ангара и разлетелся на крупные осколки.

— Зверь, прыгай, — велел Голова, но я все же влез на ступеньки и стал спускаться.

Сил бежать просто не было. Понявший это командир кивнул Русу, и горец быстро закинул меня к себе на плечо, будто я ничего не весил.

Но долго изображать из себя мешок я не стал, и как только мы покинули ангар, тут же хлопнул соратника по спине.

— Все, могу идти, — сказал я, и разведчик легко поставил меня на землю.

— Уходим, уходим, — поторапливал Голова, помогая ранее вытащенному мной бойцу тащить выброшенного сквозь стену разведчика.

Силы быстро возвращались, и я решил помочь. Подхватив израненного солдата, я закинул его себе на спину и на максимальной скорости побежал к дыре в колючей проволоке. Не касаясь ограды, прыгнул, перелетая через препятствие, и тут же припустил к оставленному нами микроавтобусу.