— Разве не Холгер его привел?

Сначала спас, затем привел в Дивный мир. Подарил дом, открыл доступ в дворцовую библиотеку. Пригрел на груди змею, сказали бы люди…

— Помнишь сказку о спящей красавице?

— При чем тут это?

Альва отвела взгляд, словно обращалась не к нему, а к кому-то еще, способному услышать:

— Что если Холгер оставил Генриха из-за тебя? Знал, что ты вернешься, и сохранил для тебя кусочек твоего мира?

— Для меня, — повторил Тьен. — Вот это уж точно сказки.

На встречу с правителем он тогда не пошел. Лили обещала сама с ним переговорить.

А Тьен всю ту ночь провел в попытках снова вызвать крылатую тень.

Если бы получилось, он, возможно, наведался бы к Холгеру, и у него было бы что противопоставить могуществу первого шеара…

Но не вышло.

Не хватало злости, ярости, обиды. Не хватало тьмы.

Он не забыл об этой идее, но оставил ее на потом, как и многие другие. А с Генрихом со временем полностью помирился, и все между ними стало как прежде… почти…

Из гостиницы Тьен сразу же отправился к Софи.

— Твоя подружка в магазине, никто, кроме покупателей, не приходил, — отчиталась Эсея. — Мальчишка дома. Недавно пришла девочка, Клер. Сейчас они обедают.

— Хорошо. Можешь идти. Сменишь меня здесь завтра в восемь.

В магазине было свежо и тихо.

Софи в отсутствие посетителей устроилась в старом плетеном кресле у окна и листала книгу. Солнечный свет, полосками пробивавшийся через жалюзи, падал на страницы и красил в золото волосы девушки, но Тьена больше занимало источаемое ею самою сияние — ровное, чистое и теплое.

— Можно, я посижу с тобой немного? — спросил он беззвучно.

Губы девушки приоткрылись в улыбке, адресованной кому-то из героев романа, но шеар счел это за знак согласия. Неслышимый и невидимый, он расположился на полу рядом с креслом и, склонив голову, коснулся макушкой границы зовущего света. Словно ласковая ладонь погладила по волосам…

Он уже не помнил, когда чувствовал себя так хорошо. Может быть, девять лет назад, в маленьком домике, где плясал под закопченным стеклом лампы озорной огонек и стучали колеса игрушечного поезда. Тихо. Спокойно. Жадная пустота не разевает хищную пасть в обрывках неба. Чужие войны не взрываются в ушах тысячами криков. Не кривит недовольно губы бабуля Йонела. Не отводит взгляда Холгер, вещая об очередной важнейшей задаче. Нет рядом Генриха и свиты, неизменно желающих ему добра… А добро есть. Просто так, само по себе. Как неотъемлемая часть его маленького мира.

Закрыть бы дверь, чтобы умолк трезвонящий при появлении посетителей колокольчик, взять Софи за руку и сказать: «Я устал, пойдем домой»…

Но колокольчик звонил и звонил. Казалось, ближе к вечеру половине жителей города срочно понадобилось украсить квартиру цветами, одарить букетами любимых женщин или возложить венки на могилы почивших родственников. Софи отложила книгу и едва успевала выпроводить покупателя, как на пороге появлялся следующий. Любимая работа была ей не в тягость, и с заказами девушка управлялась быстро: легко выдергивала из вазонов цветы, чтобы собрать в букет или упаковать в коробку, подрезала стебли, оборачивала хрустящей бумагой, перевязывала лентами — все это с искренней улыбкой, переговариваясь с клиентами о всяких пустяках. А Тьена раздражала создаваемая незнакомыми людьми суета, нервировали их голоса и то, как они тянули к Софи руки, за цветами или расплачиваясь за покупку. Раз за разом чужаки касались исходившего от нее света, будто крали тайком нечто, предназначенное только ему…

А когда показалось, что вернулось спокойствие, почти на полчаса онемевший дверной колокольчик вновь разразился веселым звоном.

— Софи! — Амелия… вернее, Кларисса, влетела в магазин, и аромат ландышей, которых по сезону тут не было и быть не могло, на какой-то миг перебил все остальные запахи. — Здравствуй, милая моя! Прости, собиралась прийти еще вчера… или позавчера… Но вся эта суета…

Обрадованная неожиданным визитом Софи не спрашивала, что за суета помешала подруге приехать раньше. Выйдя из-за прилавка, обняла гостью и подставила щеку для поцелуя. На нежной коже остался темно-вишневый отпечаток.

— Прекрасно выглядишь.

Цветочница недоверчиво хмыкнула, оглядев гостью.

— Ты тоже.

Содержательница богемного салона должна придерживаться определенного образа. Кларисса, наверное, и в булочную наряжалась как в театр. Хотя — чушь, вряд ли она самостоятельно делала хозяйственные покупки. Но в гости к подруге заявилась при полном параде: карминовый атлас плотно облегал фигуру, широкий черный пояс перехватывал талию, длинный разрез, в теории предназначенный для того, чтобы облегчить движения, на деле провокационно оголял затянутую в мелкую сетку чулка ножку, и вряд ли за этим зрелищем кто-то замечал черные лакированные туфельки с тонкими высокими каблуками.

— Ох, Софи… — Амелия — сейчас точно Амелия, совсем такая же, какой Тьен помнил ее по катку — не зная, куда девать руки, поправила уложенные ракушкой волосы. Густо подведенные тушью глаза горели в предвкушении, а с губ не сходила лукавая улыбка. — Рассказывай! Он приехал? Приехал, да?

Девушка ответила протяжным вздохом.

— Так это ты дала ему адрес?

— Не адрес. Вернее, адрес, но магазина, — затараторила, спеша оправдаться, гостья. — Я не хотела, но он так спросил, что…

— Понимаю. Иногда Тьену сложно в чем-либо отказать.

— Ага! Значит, его зовут Тьен?

— Его не зовут, — цветочница снова вздохнула.

Этьен подумал, что ему стоило бы выйти и оставить девушек наедине. Подслушивать нехорошо. Но разве можно было упускать такую возможность? С ним-то Софи не слишком откровенничала.

Дав себе зарок тут же удалиться, если разговор станет слишком личным, шеар остался.

— Ну же, не молчи! — настойчиво требовала Амелия-Кларисса. — Намолчалась уже, хватит. Кто он такой для начала? Только не ври, что твой кузен из Галора.

— Не буду, — согласно кивнула Софи. — Не кузен.

— А кто? — гостья пританцовывала на месте от нетерпения.

— Старый знакомый.

— Это мне он старый знакомый, — не приняла такого объяснения Кларисса. — Но со мной он гулять не ходил, по магазинам не водил и… Что у вас еще было?

— Ничего. Тьен снимал у нас комнату. Мне нужны были деньги, ему — жилье. Вот и договорились.

— Да ну! — притворно удивилась Амелия. — А совместные прогулки — часть договора аренды?

— Ами, — протянула Софи умоляюще, но даже затаившийся у стены шеар уже понял, что от любопытной красотки так просто не отделаться. — Это… ничего интересного, честно. Ну, жил он у нас. Естественно, общались. Иногда ходили куда-то вместе. У нас были хорошие отношения, добрососедские, можно сказать…

— А я вот не сказала бы, — хитро улыбнулась хозяйка салона. — Помню, как ты на него смотрела, пока он вокруг моей сестрицы увивался. Да и он… Он Анну бросил из-за тебя!

— Что ты уже придумала? — сердито тряхнула головой Софи. — Какое — из-за меня? Помнит она. Лучше вспомни, какой я была тощей замухрышкой. Мелкой. Он ко мне как к ребенку относился. Он… Он мне леденцы покупал!

Нет, не дело это все-таки — подслушивать.

Забывшись, Тьен, оставаясь невидимым, вышел через дверь. Внезапный хлопок и жалобный взвизг колокольчика заставил девушек испуганно умолкнуть.

«Леденцы! — шеар раздраженно пнул дорожный знак. — Вот пойми ее! Чем ей леденцы не угодили? Вкусные же!»

Дверь громко хлопнула, и Софи вскрикнула бы, не успей она зажать ладошкой рот.

— Обычный сквозняк, — отмахнулась Ами, мгновенье назад испугавшаяся не меньше подруги.

Сквозняк — это вряд ли: пружина тугая. Скорее всего, какой-то озорник, пробегая по тротуару, толкнул дверь. Цветочница понемногу успокоилась, а решительный настрой гостьи, намеревавшейся во что бы то ни стало выведать у нее все подробности, включая несуществующие, не позволял сосредоточиться ни на чем, кроме темы разговора.