— Холгер не виноват в маминой смерти, — произнес шеар медленно и четко. — Я говорил тебе это.

— Он не убивал ее, — возразил человек. — Но он виновен.

«В чем?» — хотел спросить Тьен. Он согласился бы с Лэйдом, что именно Холгер — первопричина всего, что произошло с их семьей, но Генрих винил правителя в другом. Холгер незримой тенью стоял между человеком и его сильфидой. Холгер был настоящим отцом ее сына. Его она звала за миг до гибели. И, что еще хуже, он услышал — связь между ними не распалась до самого конца.

— Обвиняй тогда и меня, — сказал Тьен.

Лэйд отвел взгляд.

Может, и обвинял. Не случись его, ненужного ребенка, по недоразумению получившего дар четырех, Аллей осталась бы жива. Но у нее не было бы причин покидать Итериан, и археолог никогда уже не встретился бы со своей сильфидой.

— Каким образом я должен был занять место Холгера? — вернулся к началу разговора Этьен. — Что планировалось? Переворот? Убийство? Я должен это знать, чтобы защитить тебя.

— А нужно ли? — Генрих пожал плечами. — Ты сделал выбор, и не в мою пользу. Глупо было надеяться на иной исход. Ты — его сын, не мой.

— Твой. И поэтому хочу знать.

— Убийство, — признался человек. — Шеара убить нелегко, но у меня есть средство. Яд сорока самых опасных змей из сорока разных миров, смешанный с соком итерианского черного аконита.

Шеар с трудом сдержал нервный смешок.

Нет, средство верное. И готовился Генрих, очевидно, не один год, начав задолго до появления Тьена в Итериане. Скупал или выменивал на что-то у путешествующих по мирам редкие яды, что собирают для изготовления чудодейных снадобий. Вычитал рецепт в древних книгах, взятых наверняка в библиотеке самого Холгера — чем не повод хохотать до слез?

— Шеара можно убить проще, — сказал Тьен, мрачнея. — Например, голову отрубить. Или ударить прямо в сердце.

Лэйд сник, осознав, какую задумывал глупость.

— Где яд? Здесь, у тебя?

Генрих кивнул.

— Принеси.

Человек медленно побрел к двери. Вернулся через несколько минут и, не глядя в глаза приемному сыну, протянул обернутый непромокаемым альвийским шелком флакончик.

— Только… — голос его тревожно дрогнул, — осторожнее…

Правильно собранный сок черного аконита, растущего на Полуденном материке Итериана, разъедает кожу, оставляя болезненные ожоги. Смешанный с ядом змей он за секунду проникнет в кровь, и даже организм шеара не справится с отравой. Но Тьен и не собирался выпускать смерть из-под крышки.

Воздух поднял флакон из темного стекла на уровень глаз шеара и окружил плотным коконом.

Огонь, по силе равный тому, что горит в недрах мира, в мгновение смял сосуд и обратил и его, и его содержимое в пар и пепел, которые прочно удерживала прозрачная сфера.

Открыв окно, шеар выпустил остатки сгоревшей смерти.

— Те, в людском городе, знали об этом? — спросил он у Лэйда.

— Нет, они…

— Вот и хорошо.

Пусть Холгер сам разбирается с заговорщиками, если они ему интересны. А насколько Этьен мог судить, сам будучи шеаром, интерес этот долго не продержится, есть дела и поважнее.

— Забудь об этом разговоре, — повторил уже сказанное ранее Тьен. Встряхнул Лэйда за плечи, заставив поднять голову, и посмотрел в заслезившиеся глаза. — Только о разговоре.

Он подтолкнул отца к двери, уже зная, что Генрих проспит до утра, а то и до середины следующего дня. К тому времени что-то уже решится.

— Не бери в голову, — отмахнулась Лили, к которой он пришел за советом, прежде чем отправиться во дворец. — Думаешь, Генрих и его друзья — первые, кому пришла мысль сместить правящего шеара? Недовольные находились всегда. Мало кто понимает истинную роль шеара в жизни Итериана и всего великого древа. Большинство видит лишь формального правителя, чья власть, хоть и велика, но не безгранична. Да, без шеара не пережить новую волну, но никто и не помышляет остаться без носителя силы четырех. Всегда есть его сын или внук, который кажется кому-то более умным, чтобы править, или более глупым, чтобы им можно было управлять. Так было и, увы, не раз еще будет.

— И в чем смысл? — Тьен искренне недоумевал.

— Ни в чем. В Итериане есть все, о чем в других мирах можно только мечтать. Все и у всех. Для существ мыслящих это неприемлемо. Отсутствие сложностей задерживает духовное развитие с перспективой опуститься однажды до уровня животных, главные цели которых — есть и плодить себе подобных. Потому мы вынуждены сами создавать себе эти сложности. Кто-то ищет себя в науке или искусстве, ставя перед собой новые и новые задачи, кто-то уходит в иные миры, где строит жизнь с нуля. А кто-то пытается пересмотреть действующую систему власти. Причины, по которым кто-то хочет сместить правящего шеара, самые разные, от необоснованной неприязни до… обоснованной неприязни. В случае с Холгером это неприязнь обоснованная…

— Чем?

Сам Этьен любви к венценосному родителю не испытывал, но не мог не признать, что Холгер — отличный правитель, мудрый и опытный, и категорически не заслуживает быть низложенным в пользу бастарда-полукровки.

— Многими факторами, — усмехнулась альва. — Он умен, красив, силен. К тому же женат на Арсэлис.

— А с ней что не так?

Шеари Этьену не то чтобы нравилась, но в сравнении со старушкой Йонелой вызывала некоторую симпатию.

— Она — флейма. Уже семь поколений правителей женятся исключительно на дочерях Огня или Воздуха. То есть, выказывают явное пренебрежение Земле и Воде.

— Наследственные предпочтения? — попытался пошутить Этьен.

— Не исключено, — согласилась женщина. — С учетом того, что супруга правящего на тот момент шеара Вердена была сильфидой, и после истории с твоей матерью сильфы не рвались представлять наследнику потенциальных невест. А вот водяные и альвы сочли себя оскорбленными, когда Холгер выбрал Арсэлис. Хотя мне его выбор понравился.

Отчего-то не возникло сомнений, что ее одобрение повлияло на принятие окончательного решения…

— Кто же ты такая? — на миг забывая о теме разговора, спросил Тьен. Этот вопрос давно напрашивался, но задать его он не решался, а тут буквально выпалил: нервы, видимо.

Альва не удивилась. Только в глубоких синих глазах промелькнуло что-то неуловимое, и уголки губ приподнялись в полуулыбке.

— Советник по общим вопросам? — предложила она вариант ответа. — Общение с шеарами и для меня не проходит бесследно. Я вас, скажем так, понимаю. Если это вообще возможно.

Общение. Близкое общение.

Имелся у Тьена один вопрос, еще из прошлой жизни, и за годы в Итериане он так и не нашел случая узнать у Лили, к чему был тот поцелуй, до истерики напугавший Софи. Сейчас сам понял ответ.

— Как Холгер намерен поступить с заговорщиками? — вернулся он к прерванному разговору.

— А как бы ты поступил?

— Указал бы каждому его место, — жестко ответил шеар. — Пересмотрел состав совета старейших. Если они допускают подобное, значит, и сами состоят в сговоре. Если ничего не знают — грош им цена, и великим родам нужны другие главы. В любом случае грызня начнется славная, как внутри родов, так и с представителями других стихийных начал. Вода и Земля — главные недовольные — вряд ли объединятся, Огонь и Воздух не упустят момента упрочить собственное положение… Еще лет двести будет чем заняться и без заговоров. А людей, — он вспомнил речь, произведшую неизгладимое впечатление на поборника справедливости, — вернул бы в их исконные миры.

— Занятно, — пробормотала альва. — Даже жаль, что никто из мечтающих увидеть тебя на месте Холгера не узнает, насколько им повезло, что этого никогда не случится.

— А что, у правителя другие планы?

— Наверняка не знаю, но подозреваю, что другие. Распри в совете ему не нужны, да и злобить людей не стоит — будучи насильно возвращены в свои миры, они принесут в них тьму.

Тьма…

Тьма — это плохо.

Но иногда можно использовать и ее.

— А что с отцом? — спросил Этьен.

— Тебе решать. Генрих — целиком твоя ответственность.