Торрес выразительным жестом очертил полукруг и решил продолжать, не дожидаясь очередного наводящего вопроса.

— Третья же причина заключается в покупке вашим картелем некоторых активов, которые имеют отношение к нефтеперегонке.

Престейн взглянул на Торреса, словно полоснул кинжалом — быстро и холодно. Молча, но его безмолвие ощутимо повеяло могильным холодом. И все же Антуан не дрогнул.

«Это почти то же самое, что подорвать гранатой сферотанк, почти совсем не страшно, ты так уже делал, целый один раз… Совсем не страшно…»

— Койл-ойл, «каменное топливо», газойль, «жидкий уголь», — Торрес тщательно подбирал каждое слово. — Время синтеза из твердых углеводородов еще не прошло, но закат уже грядет. Также, как и для растительного топлива. Будущее — за бензином из нефти. И это будущее наступит очень быстро, потому что нефтяной промышленности уже слишком тесно в ее нынешнем загоне. Мировая экономика потребляет много синтетики и пластмасс, но выход на рынок топлива обещает сказочный рост прибылей.

Он сделал короткую паузу, переведя дух. Магнат молчал, сверля Капитана немигающим взором.

— Нефтяники будут очень жестко пробивать себе выход на рынок, это неизбежно, учитывая потенциальные доходы. И нефтяной бензин окажется главным образом американским, по крайней мере, в первые годы. Европейские монополисты газойля станут отчаянно сопротивляться. Это будет коммерческая война, самая большая и жестокая из всех столкновений. В нее окажутся вовлечены все картели мира, потому что топливо движет вперед экономику. Я долго думал об этом и решил, что имеет смысл заранее подготовить себе место на этой ярмарке. Не в первом ряду, конечно, но рядом с победителем.

— Вы считаете «AIE» будущим победителем?

— Я внимательно смотрел, какие картели готовятся к новому переделу. Собирал информацию, изучал бюллетени, посещал лекции. Это стоило недешево, однако было весьма интересно и показательно. Ваш картель, господин Талд, уже по меньшей мере два года скупает нефтяные активы. Вы намерены принять участие в бензиновой революции, а я хотел бы продать вам свои … возможности.

Главное было сказано. Антуан выдохнул и расслабился. Относительно расслабился, конечно, потому что пока был обозначен только предмет интереса, его еще требовалось детализировать и поторговаться.

Разумеется, при условии, что Торрес не ошибся и магнату все это интересно.

— Зачем вы мне? — Талд не тратил время на хождения вокруг да около, словесную мишуру и прочие времязатратные маневры. — Я могу купить столько солдат, сколько мне нужно.

— Позволю себе напомнить, мой бизнес — война, — подчеркнул Торрес. — Национально-освободительная борьба угнетенных народов. Угнетенные народы непредсказуемы и агрессивны. Они очень терпимы к потерям и лишениям, а их, так сказать, экономический базис, труднее подорвать, нежели обычные транзакции кригскнехтам. Они могут делать то, что не по силам или не по смелости обычным наемникам — террор, массовые убийства белых, уничтожение кораблей и заводов, достаточно масштабные военные действия на условных территориях вражеских объединений. Если картель «Association of Independent Entrepreneurs» намерен принять участие в бензиновом забеге, то ему понадобится грубая сила. Я могу эту силу предоставить. Мы уже поработали ко взаимной выгоде в малых масштабах и на не слишком приспособленной площадке. Давайте расширим сотрудничество.

— У вас прекрасный слог и риторика, Капитан.

Магнат снова не думал и не колебался. Это … нервировало, потому что говорило либо о том, что все предложения Торреса просчитаны наперед, либо о сверхъестественной, нечеловеческой скорости мысли Престейна. Антуан никогда не видел настоящего, живого синкретического аналитика, однако теперь вполне представлял, как может выглядеть «живой арифмометр». Холодный интеллект и время реакции, стремящееся к нолю.

— Во избежание недопонимания, — решил дополнить Торрес. — Хотел бы уточнить. Я прекрасно понимаю, что к нашим отношениям понятие «партнерство» неприменимо. Слишком разные весовые категории и сферы деятельности. Поэтому я не стремлюсь навязать свое «партнерство», я предлагаю услуги. Не эксклюзивные, это правда. Но учитывая специфику … будущего — наилучшие из тех, что вы можете выбрать.

— Вы знаете свое место, Капитан? — усмешка магната, иронически-снисходительная, вызвала вспышку раздражения. И Торрес даже не стал пытаться скрыть это.

— Я профессионал. Профессионал всегда знает свое положение и положение нанимателя, — с мрачным достоинством сообщил наемник.

Это была самая неприятная часть общения с высокопоставленным заказчиком при найме или пересмотре контракта. Когда требовалось с одной стороны согласиться со своим невысоким статусом, а с другой — не позволить оппоненту впасть в полное свинство и урезать гонорар.

— Что ж… — Престейн впервые сделал долгую паузу посередине фразы и отвернулся от Антуана, посмотрев сквозь гигантское стекло на вечерний Дашур. Неожиданно для себя Торрес подумал — а ведь сейчас он с легкостью мог бы … убить магната, представителя «платинового миллиона» и одного из «бриллиантовой тысячи». Талд прекрасно развит для своего возраста — глупость это, что здоровье и силу нельзя купить за деньги. Однако при всех своих кондициях капиталист не ровня профессиональному убийце, который впервые отнял человеческую жизнь в девять лет. Один-два поставленных удара — и все. Искушение навалилось, как полуденная жара на родине Торреса. Подшаг с одновременным замахом и один единственный удар, быстрое движение, как у жалящей змеи, в основание черепа. И повелителя мира не спасет никакая медицина, даже будь она оплачена теми самыми бриллиантами…

Торрес закрыл глаза и качнул головой, одновременно разжимая кулаки — он только сейчас заметил, что сжал пальцы до хруста в суставах. Вдохнул и выдохнул, успокаивая собственных демонов, загоняя их как можно дальше, в темный чулан подсознания. Не время… еще не время. Нужный час настанет, однако это случится не скоро. И впереди слишком много трудов, чтобы сорваться на полдороги. Кроме того, было бы глупейшей ошибкой предполагать, что такие же мысли не пришли в голову самого Престейна. Магнат наверняка подстраховался, защищая свою драгоценную жизнь, и не стоит проверять — каким образом.

Тихо колебались синеватые язычки газовых свечей за стеклянными плафонами. Чего-то не хватало… Часов — понял Торрес. Обычно большие настенные или напольные часы являлись непременной деталью интерьера богатых домов и больших кабинетов. Их владельцы словно подчеркивали, сколь внимательно они следят за ходом времени, готовые управлять каждой минутой и секундой. Однако у Престейна часов не было ни в зале, ни, кажется, на руках. Как будто магнат полагал, что само время должно подстраиваться под него.

— Что ж, — повторил Талд, по-прежнему не оборачиваясь. — Давайте поговорим о ваших возможностях подробнее. Первое — что конкретно вы можете мне предложить сейчас и в перспективе. Второе — что вы хотите за это сейчас и в развитии наших не партнерских, но деловых и взаимовыгодных отношений.

Было жарко и душно. И вообще — плохо со всех сторон. Люто хотелось пить, причем жажда оказывалась непреходящей — сколько в себя ни влей, все равно живительная влага бесследно испарится где-то на уровне гортани. Наверное, так мучаются грешники в аду, не в силах напиться. Если бы не маленький квадрат выцветшего добела брезента, натянутый на четырех бамбуковых шестах, было бы совсем плохо. Впрочем, вне спасительного пятачка тени солдат уже давно свалился бы в беспамятстве.

Олег достал флягу, литровый сосуд из полупрозрачной зеленоватой пластмассы. Глотнул отвратительно теплой воды, которая показалась горькой, словно медицинская микстура, хотя на самом деле была сладковато-соленой. Медицински, мать его, обоснованный состав… Сунул флягу обратно в чехол, отметив, что воды осталось от силы на треть объема, а трехлитровая канистра пуста и впереди еще вся ночь. Поправил тяжеленный и древний карабин Манлихера на широком потертом ремне. Винтовка оттягивала плечо и казалась веригами мучимого грешника. Но оставлять ее было запрещено. Дозорный всегда должен оставаться начеку. Мертвый солдат без оружия — это позор всей идеи милитаризма, а мертвый боец с ружьем в руках — герой и пример для подражания. Так говаривал Злобный Хартман и с ним спорить не стоило, разве что заочно и так, чтобы Злобный ни в коем случае не прослышал.