— Ничего, тоже пойдет. А дочке?

— Софи… рукавички. Подумал… В общем, на что хватило. И так просто денег отложил немного.

— Рукавички? — скривился парень.

Вскочил на ноги, и мужчина испуганно дернулся в сторону. Но Тьен всего лишь прошел к стулу, на спинке которого висел его пиджак и достал из кармана небольшую коробочку. Не глядя, швырнул ее на пол перед «щедрым» родителем.

— Подружке покупал, — бросил с безразличием в ответ на недоуменный взгляд. — Потом другое что-нибудь подарю.

— Я не…

— В долг, — не дал возразить Тьен. — Я тоже не бог весть какой капиталист. В следующий раз приедешь, отдашь. А не отдашь… — он угрожающе сощурился, — бог тебе судья. Но если мелкой проговоришься, на суд попадешь очень скоро.

— Да не могу я! — папаша отодвинул от себя коробочку с таким выражением лица, словно внутри — жаба дохлая.

— Бери, — коротко приказал вор. — Отец ты или хрен собачий?

Мог бы добавить, что ему на самом деле плевать, и единственное желание — видеть этого рохлю как можно реже, а то и вообще больше не видеть в этом доме, но Софи еще вспоминает «свой» поезд, и как тянули вдоль побережья новую ветку…

Выпроводив гостя за дверь, надел пиджак и достал из шкафа купленное к несостоявшемуся ужину вино. Спрятал под полою.

— Ты куда? — встретила его в коридоре мелкая.

— Прогуляюсь.

— Ночью? Делать тебе нечего!

— А ты мне кто, чтобы указывать?

Лучше бы напомнила зонт взять. А так — выскочил на крыльцо и только тогда вспомнил про моросивший весь день дождик. Но возвращаться не стал.

Дорогой вымок, но ничего: там, куда пришел, приветили, обогрели.

На какую-то минутку показалось, что вернулся в прежнюю жизнь, и даже не вернулся, а словно и не уходил никуда, и не было домика с маленьким садом, неугомонного напарника и его сестры. И музея тоже не было, и разговоров с огненным, и ночных кошмаров…

— А я знала, что ты придешь, — промурлыкала Иветта, томно поведя округлыми, обсыпанными золотистыми веснушками плечиками. — Знала-знала.

Наверное, он и сам это знал. И что с того?

Девица соскочила с кровати на пол, повертелась напоказ, демонстрируя прелести, коими бог не обделил, дождалась шлепка по упругому заду и со смешком подбежала к столу. Сперва прикурила от лампы папироску и подала Тьену, потом разлила по стаканам остатки вина и вернулась в постель.

— Так и не сказал, что с тобой за шмакодявка была…

Откинувшись на составленные горкой подушки, вор медленно выпустил в потолок струйку дыма, отхлебнул немного вина.

— Помолчала бы за это, — посоветовал он бланкетке, пока по-доброму.

— Ладно.

Иви поднырнула под руку с папиросой и пристроила голову на плече у парня. Осторожно обвела пальчиком маленький белый шрам на его груди.

— Странно, два месяца всего, и так зажило.

— Ничего странного. Доктора хорошего нашел, бальзамы брал по специальному рецепту, не грошовые.

— Повезло, — по-своему вывела Иветта. Вскинула голову и заглянула в глаза. — Где был все это время, тоже не скажешь?

— Зачем тебе?

— Хочу знать, с кем ты без меня развлекался.

— Дурочка. — Тьен насмешливо дыхнул дымом в недовольно сморщившуюся мордашку. — Думаешь, у меня только и мыслей было, на какую б кралю влезть?

— Почему это сразу «на»? — захихикала девица. — Можно и наоборот.

Она сорвала с него покрывало и бесстыдно уселась сверху, плотно обхватив ногами бедра. Прогнулась вперед, поцеловала оставшийся от пули шулера след и медленно распрямилась. Игриво прошлась пальчиками по напрягшемуся животу вора.

— Ш-шалава… — Парень утопил окурок в недопитом вине и отставил стакан на пол.

Освободившиеся ладони потянулись к покачивающейся в такт неспешным пока еще движениям груди распутницы, но, когда цель была уже близка, Иви перехватила его руки и развела в стороны, резко упав вперед и прильнув всем телом.

— Ну так с кем? — шепнула в самое ухо, перед тем куснув за мочку.

— Ни с кем.

— Правда? — она приподнялась, позволив ему добраться до вожделенных округлостей.

— Ммм… Истинная…

— А малолетка твоя что, не дает? Или ты ее до свадьбы бережешь?

Пальцы вора, лишь миг назад ласкавшие мягкую грудь, сомкнулись на шее болтливой шлюхи.

— Я же предупреждал? — спросил он, со злостью глядя в ее расширившиеся от страха глаза. — Предупреждал?!

Иветта прохрипела что-то невразумительное, задергалась, схватилась за него и впилась ногтями в плечо. Дрянь! Тьен раздраженно отшвырнул ее к стене, вскочил с кровати и принялся собирать по комнате свои вещи, не обращая внимания на сдавленный кашель и всхлипывания, — сама, дура, напросилась.

— Валет, — слезливо позвала Иви, когда он уже надел брюки. — Валет, ну не надо, не уходи, пожалуйста. Я… я больше не буду…

Закончив одеваться, Тьен, не глядя, вытащил из бумажника две банкноты и бросил на стол. В первый и в последний раз — деньги, а не подарки. Потому что ни хрена это не для души.

Для души можно было побродить по предутреннему городу, в котором ночная морось сменилась стелящимся по улицам туманом. Пройтись через безлюдный центр, сесть на первый выехавший из депо трамвай и проехаться дважды по кругу, а когда небо уже совсем посветлеет, сойти у музея. Дождаться открытия, узнать, что выставка находок архитектора Лэйда закончилась два дня назад, и забрать у фотографа отпечатанные карточки…

Домой попал к полудню, уставший, не выспавшийся, но вполне успокоившийся. Уже подходя к калитке, мельком подумал, что папаша, быть может, никуда не уехал, а навел в его отсутствие шороху, квартального там позвал, или еще чего. Но полиции Тьен не слишком опасался, даже если и пистолет найдут — отбрешется, да и мужик ему полным придурком не показался, чтобы скандал устраивать и дочь не пойми кем выставлять, поэтому юноша спокойно вошел во двор, а затем и в дом.

Еще из прихожей услышал, что Люк воюет с кем-то у себя в комнате, а Софи на кухне звенит тарелками.

— А, пришел, — встретила она вернувшегося постояльца. — Есть хочешь?

— Да.

— На плите.

Закончила раскладывать по шкафам вымытую посуду и хотела уже уйти к брату, но Тьен загородил ей дорогу.

— Что папаша?

— Уехал, как видишь, — девчонка машинально покрутила на запястье тоненький серебряный браслетик.

— Цацка новая? — вздернул бровь вор.

— Отец подарил. Перед самым отъездом.

— Грешки замаливает?

— Не говори так! — вспыхнула мелкая. — Ты… ты его не знаешь.

— И знать не хочу, — согласился Тьен. — Лучше скажи, что у нас в саду за пеньки? Раньше под снегом не видел, а теперь торчат.

— Сам ты пенек! — рассмеялась девочка. — Это розы. Я их на зиму обрезала и укутала.

— Розы? — юноша подошел к окну и озадаченно присмотрелся.

— Да. — Софи стала рядом. — Вон те три — это Маргарита, она белая. Знаешь, такая… Как у тебя на портсигаре. А вон те кустики — Кларисса. Если полностью — Кларисса Санье, по имени флориста, который ее вывел. Она ярко-красная.

— А, ну Клариссу я помню, — кивнул вор. — Красивая.

— Молодые люди барышням в подарок хорошо розы берут, — разговорилась мелкая. — Но это еще не скоро. Маргарита в середине лета зацветает, а Кларисса — ближе к концу.

— А фиалки твои? — он махнул в сторону комнат. — Скоро?

— Недели через три, должны, — ответила девочка, подумав. — А что?

— Продашь мне э-э… все?

— Зачем? — удивилась она.

— Барышне. В подарок.

— Анне? — насупилась девчонка. — Не продам.

— А ессс…

Отговориться не успел: Софи уже выскочила в коридор и захлопнула дверь. Если и дальше так пойдет, штукатурка со стен совсем осыплется и придется по весне ремонт затевать.

Что ни делается, все к лучшему. Задержись Тьен у Иветты еще на час, попал бы под облаву.

Весь город шерстили, снизу доверху: накануне фабричную кассу при перевозке взяли. Всю месячную зарплату — почти восемьдесят тысяч.