– И что теперь? Оставите меня здесь, – Маркус обвел взглядом камеру, – до конца моих дней или поступите по протоколу?

– Ты убил человека, – все так же спокойно сказал Антуан. – По моему мнению, ты заслужил тюремное заключение как минимум на следующие двадцать лет.

Маркус тяжело сглотнул и стиснул челюсти. Главное, не паниковать, уверял он себя. Иначе опять психанет и свернет Антуану шею, а это точно не поможет.

– Однако не все со мной согласны, – продолжал тем временем тот. – Многие из нас считают, что Рантор спровоцировала тебя и твой поступок можно считать самообороной. Если учесть, что она силой держала вас с Линой взаперти, наверное, они в чем-то правы. К тому же я не судья, не прокурор и не присяжные. Я не имею права ни судить тебя, ни приговаривать. Мы не имеем права держать тебя тут. И мы не можем передать тебя в руки правопорядка. Мы не хотим ни порочить имя человека, из которого ты был создан, ни открывать твою истинную сущность, потому что ты навсегда станешь объектом исследований. А этого я никому не пожелаю. Даже тебе.

– Звучит как патовая ситуация, – после недолгого раздумья констатировал Маркус. Ему стало очень неуютно. – И что же вы решили?

Антуан пожал плечами и улыбнулся.

– Отпустить тебя.

– Что? – Маркусу показалось, что он ослышался.

– Отпустить тебя, – для пущей наглядности Антуан открыл нараспашку дверь камеры и сделал приглашающий жест. – Можешь сейчас же идти на все четыре стороны и жить, как сочтешь нужным. Попадешься полиции – твои проблемы. Угодишь в другую лабораторию – твои проблемы. Узнаем, что ты снова кого-нибудь убил, я тебе обещаю, ты пожалеешь, что Рантор создала тебя. Но если выберешь обычную честную жизнь – живи на здоровье. Фрай и Нелл считают, что тебе нужно дать шанс быть человеком. Твое генетическое строение сейчас не определяет, каким ты станешь. Этот выбор только твой. И мы оставляем его за тобой.

Маркус недоверчиво смотрел на него. Он не верил, что его могут просто взять и отпустить. Так не бывает.

Он перевел взгляд на открытую дверь. Она манила и пугала одновременно. Все это время Маркус мечтал обрести свободу, но сейчас понял, что ни разу не удосужился продумать более или менее внятный план действий после ее обретения. Он мечтал о каких-то обрывочных вещах вроде того, чтобы пойти в парк, купить свежевыпеченный, еще горячий крендель и кормить им голубей, глядя на разлетающиеся, блестящие на солнце брызги фонтана. Это было каким-то смутным воспоминанием чужой молодости, которое всегда ассоциировалось со счастьем. Мысленно он стремился к нему, как будто заранее знал, что если и обретет свободу, то максимум еще на один день.

А теперь ему предлагали целую жизнь. Без беготни и страха быть пойманным. Просто жизнь вроде той, что была у его прототипа. Она манила, но Маркус внезапно понял: он не знает, что с ней делать. Куда идти, чем заниматься? Как все это должно работать?

– В чем подвох? – он снова с сомнением посмотрел на Антуана.

– Ни в чем. Но у меня есть предложение для тебя.

– Ах вот как.

Конечно, все не могло быть так просто. Что-то Антуан попросит взамен. Впрочем, Маркус не мог даже предположить, чем таким может быть ему полезен, за что можно купить свободу.

– Просто предложение. – Антуан успокаивающе вскинул руки. – Ты вправе отказаться, это никак не повлияет на возможность уйти. Просто на случай, если у тебя пока нет плана, где жить и чем заниматься, мы можем предложить работу в Корпусе. Тогда мы сделаем тебе новые документы, заключим контракт, поможем найти жилье. Я предлагаю место старшего научного аналитика, Берт готов взять тебя в свою группу. Взамен только одно условие: никогда не пытаться найти Лину и встретиться с ней.

Маркус снова напрягся.

– Это еще почему?

– Потому что в обмен на наше предложение она пожелала освободиться от всего, что с ней произошло. Забыть о Рантор, о Корпусе и о тебе. Это условия моей сделки с ней. И если ты выберешь играть в моей команде, то должен будешь играть по ее правилам.

– Неужели вы можете быть так щепетильны в отношении желаний химеры? – не поверил Маркус. – В чем интерес Корпуса?

Антуан снова сдержанно улыбнулся, покачав головой.

– Тебя не проведешь. Тогда скажу прямо: я не хочу, чтобы вы возобновили отношения. Было достаточно тяжело принять решение по вашему ребенку один раз. Не стоит снова создавать эту этическую проблему. В идеале я бы предпочел, чтобы вы оба выбрали не заводить детей вовсе. Тогда проблема химер имеет шансы умереть вместе с вами.

– Это тоже условие свободы? – прищурился Маркус. – Не размножаться?

Антуан покачал головой.

– Нет. Не мне ставить такие условия. Видишь ли, я бы предпочел, чтобы ты принял наше предложение. Выбирать тебе, и мне не хотелось бы делать выбор слишком сложным. Так что ты предпочтешь?

Маркус снова посмотрел на пустоту дверного проема и неуверенно шагнул к нему. Он все еще ждал, что его остановят. Выстрелом в затылок или просто захлопнувшейся перед носом дверью, но остановят. Было очень сложно поверить в то, что свобода может достаться так просто.

Однако дверь не захлопнулась, в затылок стрелять не стали, он без помех переступил порог и пошел по коридору, в котором спас Нелл. С каждым шагом свобода была все ближе, но в его голове рождалось все больше вопросов.

Куда он пойдет? У него ни документов, ни жилья, ни денег. Два дня, что он провел вне лаборатории Рантор, были прекрасны, но даже тогда он ночевал у Нелл, не найдя другого пристанища. Может быть, он сможет какое-то время продержатся на улице, но не всю же жизнь. А она теперь могла у него быть – жизнь. Почти такая же, какую он помнил, но которой у него никогда не было. Воспоминания были приятными, так, может быть, и жизнь ему понравится? Велика ли цена – не видеться с Линой? Он все равно не представляет, где ее искать. Да и зачем? Лаборатория не оставляла им выбора, и там он искренне к ней привязался, но сохранится ли эта привязанность на свободе? Или они только и будут напоминать друг другу о плене, об эксперименте, о погибшем ребенке? Может быть, им обоим будет лучше оставить все в прошлом?

Антуан молча наблюдал за тем, как Маркус вышел из камеры и пошел к лифтам. Он слышал его шаги: сначала осторожные, потом более уверенные, а потом вновь замедлившиеся. Маркус остановился и пошел обратно. Секунды спустя он снова появился на пороге камеры.

– Я согласен.

Идея присматривать за Маркусом какое-то время принадлежала Маль. Взять его на работу в Корпус, чтобы держать поближе, предложил Фрай. Обставить все так, что это будет его собственный выбор, попросила я.

– А если он не захочет? – Антуан с сомнением посмотрел на меня, когда я это предложила. – Что если он уйдет?

– Он не уйдет, – твердо заявила я, хотя не испытывала такой уж непоколебимой уверенности. – Ему некуда идти. Он примет ваше предложение. И если это будет именно предложение, а не ультиматум, мы добьемся лучшего результата. Именно так поступают с людьми: им предлагают варианты.

В конце концов Антуан сдался. И теперь я с облегчением узнала, что оказалась права. В глубине души я боялась, что Маркус все-таки решит иначе. Это значило бы, что я плохо в нем разобралась.

– И что дальше? – спросила я.

Мы снова сидели вдвоем в кабинете Антуана, но на этот раз не за столом для совещаний и без выпивки.

– А что дальше? – удивился он. – Делаем ему документы, берем на работу, как и обещали. Я уже распорядился перевести его из подземного хранилища в обычную комнату. Можешь помочь ему найти квартиру. Или я поручу это секретарю. Берт знакомится с материалами нового расследования, завтра вы выезжаете, Маркус поедет с вами. Все изменения в правилах он освоит в процессе. Посмотрим, как вы сработаетесь теперь. И все вместе будем надеяться, что однажды нам не придется очень сильно пожалеть о решении, принятом сегодня.

Я смотрела на директора через стол, сидя в кресле посетителя, и боролась с желанием озвучить вопрос, который мог дорого мне обойтись. Тщетно. Вопрос все равно прозвучал: