После Нэн да еще старика Михала жалеть уже было некого. Разве что Ланса. Но тому какая жалость нужна? Деньгами пособить, накормить, иногда приютить на денек-другой — вот и все.

А опыта в успокаивании разнюнившейся малышни у Тьена не было.

Вытащил сперва Люка. Усадил на кровать, достал из кармана портсигар — всучил поиграться. Конфет наобещал, поезд запустить, еще чего-то. Вроде умолк.

Тогда занялся его сестрицей. Поднял на ноги, вытряхнул из пальтишка, смотал с головы платок. Усадил рядышком с малым. Сладостей не сулил. Принес с кухни стакан воды, сунул в руки, а сам присел напротив девчонки на корточках, думая, что бы ей такое сказать, чтобы больше не плакала. Не только сейчас, вообще чтоб не плакала. Не нравилась она ему такой: глаза краснючие, нос распух, губы дрожат — страшненькая, если хуже не сказать.

— Ты попей, — кивнул он ей на стакан, который Софи сжимала в побелевших пальцах, но так и не пригубила. — Попей, успокойся.

Она сделала глоточек, всхлипнула и неожиданно плеснула оставшуюся воду парню в лицо. Следом полетел и стакан, но Валет успел увернуться, и тот разбился не об его лоб, а об стену за спиной.

— Все из-за тебя! — выпалила девчонка. — Из-за тебя! Лучше бы ты сдох в том проулке!

Люк испуганно отполз от сестры и скривил рот, готовый в любую секунду снова зайтись плачем. Тьен поглядел на него и удержался и от ответной грубости, и от оплеухи, которую уже собрался отвесить мелкой за внеплановое умывание.

— Брата хоть не пугай, — сказал он негромко. — Успокойся. Стекла собери. Тогда и поговорим.

Вор протянул мальчику руки:

— Пошли ко мне, напарник. Поищем конфеты.

Десяти минут девчонке хватило.

Тьен за это время успел сменить намокшую рубашку и растормошить малого: тот уже не хныкал, жевал пастилу и катал по покрывалу сложенный из газеты кораблик. Но на душе у вора было тревожно. Что могло случиться? И как он в этом виноват?

Когда приоткрылась дверь, и Софи заглянула в комнату, сам чуть было не кинулся навстречу.

— Рассказывай, — велел коротко, дождавшись пока она усядется на кровати рядом с заигравшимся братишкой.

Единственное, что он понял без лишних пояснений, так это то, зачем она ходила в слободу. Совесть покоя не давала. А после аптекарской лавки начиналось нечто невразумительное. Остановили, что-то странное сказали, ни о чем не расспрашивали, следить не стали. Казалось бы, чего тут бояться?

Но поднимать девочку на смех Валет не спешил.

— Мужчина как выглядел? — спросил он серьезно.

— Высокий. Худой. Лет сорок на вид. Волосы темные, короткие. А глаза наоборот — светлые. Лицо… приятное такое. Спокойное.

Парень нахмурился. По описанию выходило, что Софи повстречался «мертвяк». Но если бывший владелец портсигара каким-то образом узнал, что девчонка связана с ним, с Тьеном, почему не стал ни о чем расспрашивать и не предпринял попытки разыскать его через нее?

— А женщина?

Еще не избавившееся от следов недавних слез личико Софи скривила гримаса отвращения.

— Красивая, — выдавила она через силу. — Очень.

В женщине, видимо, и было дело. «Мертвяк» с приятным лицом мог насторожить девочку, напугать, но уж точно не довести до слез.

Но выведать подробности ее общения с незнакомкой оказалось непросто. Софи бледнела, краснела, кусала губы, пока наконец не сдалась. Отвела в сторону взгляд, пряча вновь заблестевшие на глазах слезы, и еле слышно прошептала:

— Она меня поцеловала. Просила передать тебе.

— Что передать? — не сразу понял парень.

— Поцелуй.

В пору было рассмеяться, но стало еще тревожнее.

Чтобы успокоить девочку, вор заявил бы, что знать не знает, что это были за люди, и что они просто ошиблись, спутав ее с кем-то, но чувствовал, что в такое объяснение она не поверит. Сказал бы ей правду… Но правды он сам не знал.

— И что теперь? Снова велишь собирать вещи?

Уходить ему не хотелось. Тьен успел привыкнуть к этому дому и к маленькой семейке хозяев. Но еще меньше хотелось навлечь на Софи и Люка неприятности.

— Не знаю, — опустила голову девочка. — Ты ведь не скажешь мне, кто это такие и чего еще от них ждать?

— Не скажу, — согласился вор.

И вдруг, незаметно для себя самого, выложил ей все с начала и до конца. О том, как украл дорогой портсигар у богатенького щеголя и с тех пор стал видеть его два раза в неделю, но всегда лишь мельком и издали. О том, что после того, как его едва не убили, странный господин организовал на его поиски слободских легавых и посулил богатую награду. О том, что теперь сам недоумевает, почему, если он был так ему нужен, тот не воспользовался шансом прийти сегодня вслед за Софи…

— А чего я вообще не понимаю, так это, как они поняли, что ты со мной знакома, — закончил парень свою историю. — Но как-то поняли. Так что, если тебе будет спокойнее, я уйду. Совсем.

Она долго молчала, обдумывая его предложение, а потом медленно проговорила:

— Сегодня пятница, да? Ты сказал, он приходит по средам и пятницам, — значит, еще четыре дня можно не ждать… Поможешь на ужин картошки начистить?

На миг пришло на ум, что она не захотела терять тех денег, что он платил за комнату. Но Валет тут же отбросил эту мысль.

Просто пожалела его, как тогда, в переулке.

Софи росла не в ночлежке Сун-Реми, училась жизни не при колоде и умела по-настоящему сочувствовать другим, будь то оставшаяся в холода без угля соседка, несправедливо обиженный старик-аптекарь или подстреленный шулером вор. Тьен ничего не сказал вслух, даже не поблагодарил, но мысленно обещал себе, что сделает все от него зависящее, чтобы мелкая никогда не пожалела о своей доброте.

— Поцелуй-то передавать будешь? — вспомнил он уже после ужина.

— Размечтался! — сердито буркнула девчонка и отвернулась, чтобы он не заметил, как она покраснела.

— Ну и не надо, — не настаивал вор. — Оставь себе.

В голове с треском вертелись шестеренки, рождая откуда-то знакомый ритм: пам-па-пам-па-па-па-па-пам… Среда-па-пятница-па-па-па-па-среда-па. Так стучат паровозные колеса… Нет, так проворачивается ключ в сложном многоступенчатом замке, открывая дверь. Дверь куда? Или откуда?

Огонь, вода, земля, воздух… Земля или воздух?

Показалось, он знал это когда-то, а после забыл.

«Вспомню, — сказал себе Тьен. — Обязательно вспомню»

Ночь Софи почти не спала. Едва задремав, испуганно вскакивала, озиралась по сторонам, и в темноте мерещилось, что в комнате есть кто-то, кроме них с Люком: стоит, то у окна, прячась в складках тяжелых плюшевых штор, то у шкафа, и тихонько посмеивается над ее страхами.

В конце концов зажгла лампу. Со светом стало спокойнее, но сон все равно не шел. Мешали мысли, одна другой тревожнее, и воспоминания о прошедшем дне.

Ничего более отвратительного она еще не испытывала. Стыд, гадливость, ощущение полной беспомощности и собственного ничтожества рядом с ледяной красавицей — далеко не полный перечень прочно завладевших душою чувств, но всего остального девочка не понимала, не могла и не хотела объяснять даже самой себе. Единственным ее желанием было никогда больше не встречаться с той женщиной и навсегда забыть омерзительный поцелуй.

Одно радовало Софи во всем произошедшем — Тьен все-таки останется. Да, не будь его, не случилось бы и этой странной встречи. Да только… Деньги? И это, возможно. Но в последнее время появилось и другое — то, что она поняла, только когда он сказал, что уйдет, если ей так будет спокойнее. Ей не хотелось его отпускать. Впервые, с тех пор, как не стало мамы, она не была одинока перед лицом каждодневных трудностей, впервые рядом был кто-то, кто, пусть не совсем бескорыстно и не из одной лишь доброты, но все-таки заботился о ней и о Люке. Это было приятно, не говоря о том, что существенно облегчало их жизнь. И с Тьеном можно было говорить. Редко, когда у парня бывало настроение расспросить ее о чем-нибудь, но честно — не так, как с Ами или Анной, когда она на ходу сочиняла для подруг, какой пирог испекла сегодня мать или куда они поедут в выходные с отцом, и не так, как с сударыней Жанной, для которой у них с Люком всегда и все было хорошо.