– Где Флоренс Дженнифер? – тихо спросил Никита.

– Рядом, она мне еще нужна для прямой связи с ее хозяевами – дайсонианами. Кстати, вы знаете, что она робот, искусственный интеллект? По донесениям Салиха, вы, кажется, были к ней неравнодушны?

«Подонок! – вяло подумал Никита. – Твой цинизм дорого тебе обойдется. Удивительно, что такой примитивный мог так долго работать в Сфере инкогнито. Кто-то ему помогает, не иначе как ангел-хранитель». – «Тот самый разведчик, – сказал «Вася», – агент Продавца».

– Считайте, что вам повезло, – продолжал Чужой, не дождавшись ответа. – Если вы не будете мешать, то останетесь в живых. Я прибегаю к насилию лишь тогда, когда это необходимо для дела, а дело уже почти сделано, дайсониане готовы выйти из своего кокона и выслушать то, что я скажу. А Флоренс Дженнифер подтвердит, что я говорю правду, и тогда вас вежливо, а может, и не очень вежливо попросят убраться из Сферы. Не будете же вы сопротивляться хозяевам?

– И Флоренс дала согласие? – Голос у Никиты остался тихим и невыразительным, но внутри все сжалось в напряжении.

– Даст, когда я поставлю ее перед выбором: или она подтвердит все сказанное мной, или я убью вас у нее на глазах. Удивительно, но факт: она в вас влюблена! Все же дайсониане странные создания, даже роботов своих они наделили не только интеллектом, но и чувствами, эмоциями и характером. Вероятно, это единственные в Галактике существа, достигшие предела в техническом совершенствовании, выжавшие из технологической стадии эволюции все что можно. Кстати, интересно, а что, если сделать наоборот – заставить вас выступить от имени дайсониан, пригрозив, что я убью Флоренс, если вы не согласитесь? – Чужой оглянулся на лежащего Пересвета; он не шутил. – Это неплохой вариант. А ну-ка, спросим советчика.

Разведчик занялся манипуляциями на своем полуживом пульте.

А ведь он всерьез способен предложить такой выбор, подумал Никита в смятении. Он совершенно аморален, равнодушен, глух и слеп к любому проявлению чувств, кроме чувства удовлетворения. Это самое страшное, что он ко всему равнодушен, и нет времени, чтобы подобрать ключик к панцирю его равнодушия. «Изъяны психики лечат принудительно, – подал голос «Вася». – На Земле к нему живо подобрали бы ключик».

– Нет, первый вариант лучше, – с сожалением сказал Чужой, которого Никита продолжал звать про себя Гриффитом. – Процент риска во втором случае в два раза выше, потому что едва ли вы способны влюбиться в биоробота, пусть и самого совершенного. Не понимаю, почему дайсонианам вздумалось придать одному из своих разведчиков облик женщины?

– Разведчики? Разве их много?

– Двое, Фло и Джанардан Шрестха.

– Вот оно в чем дело… а я-то думал, почему они все время вдвоем?.. То, что они роботы и разведчики дайсониан, вы узнали от Продавца? – спросил Никита, расслабляясь перед прыжком.

– Мы знали, что они должны быть, и подозревали многих, но что это именно она – узнали только сегодня. Вернее, уточнили, что она и есть разведчик.

– А о том, что дайсониане находятся в Сфере, в созданной ими пространственной нише, вы тоже узнали от Продавца?

– Конечно. Условия моей работы: полная информация об объекте продажи. Извините, приходится прерывать беседу. Кажется, ваш шеф решил-таки в своем безнадежном положении поиграть в кошки-мышки. А чтобы и вы не вздумали вступить в игру, я вас усыплю на некоторое время, не возражаете?

И Никита, преодолевая внутреннее сопротивление и острое нежелание открытой борьбы с мизерным шансом на успех, буквально чувствуя, как рвутся мышцы и лопаются кровеносные сосуды, бросил тело навстречу врагу, так и не научившемуся уважать противника.

Гриффит обладал хорошей реакцией, превосходившей даже реакцию тренированного человека, но никто не готовил его к разведке боем, к открытой схватке, к готовности пожертвовать собой ради дела. Никита же был оптимизирован физически и психически, а главное – этически, ибо категории добра и зла не были для него отвлеченными понятиями, определенные всем опытом цивилизации и впитавшиеся с молоком матери так глубоко, что стали основой личности. Он знал и был готов к тому, что рано или поздно придет его судный день, когда обстоятельства вывернут душу наизнанку, обнажат его суть и заставят понять, на что он способен…

Выстрел «универсала» пришелся на то место, где Никита только что лежал. В следующее мгновение пистолет вылетел из рук Чужого, а сам он вонзился головой в стойку пульта, доламывая уцелевшую аппаратуру. Никита прыгнул еще раз, на мгновение раньше успев ногой выбить пистолет сна, появившийся у Гриффита словно по мановению волшебной палочки. Незнание строения тела разведчика и его нервных узлов не позволяло Никите парализовать двигательную систему противника, поэтому приходилось надеяться только на случайное попадание и броски, потрясавшие массивное тело чужака. Никита очень скоро понял, что удары по корпусу Гриффита приходятся на некое подобие панциря-комбинезона и не достигают цели, а голову и шею тот защищал довольно умело, нанося ответные удары, от которых Никиту спасали только реакция и великолепный тренинг приемов рукопашного боя.

Борьба продолжалась уже две минуты, Гриффит защищался хладнокровно и расчетливо, обладая силой биоробота, и Никита понял, что долго не выдержит. Тогда он стал маневрировать таким образом, чтобы подобраться к упавшему «универсалу», и оказался возле пистолета в тот момент, когда в зал с разных сторон ворвались Пинаев, Калашников и существо, соединявшее в себе черты хищной птицы, рептилии и механизма, и это был уже не просто кибер Чужих в своем естественном облике, а боевая система, призванная охранять и защищать своих хозяев. Она с ходу выстрелила в Калашникова – бледная трасса электроразряда вонзилась ему в плечо, – мгновенно развернулась, находя дулом разрядника Пинаева, который сориентировался и уже падал на пол, за тумбу развороченной глазастой машины, и только тут Никита наконец поймал силуэт охранного кибера и выстрелил сам.

Две вспышки слились в одну, кто-то вскрикнул, третья вспышка означала взрыв боевого робота – выстрел Никиты разнес ему энергоблок. Тугая воздушная волна отбросила Калашникова к стене, сбила с ног Никиту, но оружия инспектор не выпустил.

– Стоять! – приказал он Чужому, вскакивая и прислушиваясь к звенящему металлическому курлыканью, долетавшему из коридора. «Включилась сирена тревоги, – шепнул «Вася». – Сейчас здесь будет вся охрана».

Никита, держа замершего Гриффита на прицеле, приблизился к Пинаеву. Тот зашевелился, сел, держась за голову.

– Слава богу, цел! Подержи-ка его на мушке.

– Это бесполезно, – проговорил Гриффит. – Даже если вы справитесь с внутренней системой защиты, внешняя охрана не выпустит вас за пределы здания.

Никита, не отвечая, перевернул безвольное тело Калашникова, обнажил запястье: пульс не прослушивался. Инспектор достал из аптечки универсальный противошоковый инъектор и вкатил начальнику отдела два кубика ярко-оранжевой жидкости, потом еще два – кардиостимулятора и следом – кубик активатора нервной системы. Через минуту синеющие веки Калашникова затрепетали, он приоткрыл глаза, хрипло вздохнул. Губы его шевельнулись. Никита наклонился и уловил слабый шепот:

– Ефремова… Еф… – На большее у Калашникова не хватило сил, глаза его снова закрылись.

Но Никита понял, что хотел сообщить Савва. Он взял пистолет у Пинаева, глотавшего адаптоген, потрепал его по плечу, подошел к Гриффиту.

– Как снять силовой пузырь с острова?

– Это невозможно, программа защиты введена в компьютер базы с ограничением сверху: при отключении зонтика включается программа уничтожения базы.

– Где Флоренс Дженнифер?

– Зачем она вам? – В голосе Чужого прозвучало удивление.

– Я знаю, где она, – проговорил Пинаев. – Что с Саввой?

– Шок. Если через полчаса им не займутся медики, будет поздно что-либо предпринимать.

– Могу предложить обмен. – Хладнокровию Гриффита можно было позавидовать. – Я указываю вам камеру «прыг-скока», имеющего выход на Д-комплекс, вы забираете начальника и покидаете остров, а за это освобождаете Сферу от своего присутствия. Идет?