Словно в ответ на его замечание потолок тамбура вспыхнул на мгновение малиновым светом, потом фиолетовым. Зашипело. Газ улетучился, открылась вторая дверь тамбура. Длилось все это две минуты.

Никита по-кошачьи выпрыгнул в коридор, осторожно вдохнул – обычный воздух с сильным запахом сгоревшего хлеба. «Изомальтол, – снова буркнул «Вася». – Концентрация не опасна. Ядовитых примесей не чую. Дыши спокойно».

Здание внутри оказалось трехэтажным: подвал и два этажа над землей, и все в нем говорило о принадлежности к чужому миру.

Пересвет обошел коридорчик с тремя дверями, две из них не дрогнули при его приближении, третья открылась так же, как и входная, – свернулась валиком кверху. За ней потянулось небольшое помещение, вспыхнул неяркий синий свет, отразившись от зеркальных плоскостей какой-то установки. Установка напоминала стеклянного ежа с редкими, ртутно блестевшими иглами-стержнями, с вкраплениями из металла и черным ядром.

Никита рискнул подойти ближе. На одном из стержней загорелся желтый огонек. «Осторожно, – предупредил «Вася». – Эта штука радиоактивна. Нейтроны и рентген». – «Что это может быть?» – «Все, что угодно, от реактора до установки связи или автокухни. Сработано не людьми». – «Это я и сам вижу».

Никита вышел, дверь скользнула на место.

На втором этаже в коридорчик выходило пять дверей, четыре из них группировались вместе, пятая, самая большая, украшала тупик коридора, и на ней тускло светилась россыпь желтых звезд, складываясь в рисунок кривой стрелы.

Инспектор осторожно дотронулся до одной из малых дверей высотой чуть больше роста человека. Дверь свернулась и… Никита отпрыгнул назад, поднимая пистолет. Перед ним в глубине небольшого бокса стояли два человека, глядя равнодушно перед собой, широкие, не уродливые, но и не симпатичные, и веяло от них жутким холодом и угрозой. Никита пригляделся и опустил «универсал». Мужчины не двигались, соединенные двумя кабелями с каким-то устройством на стенке бокса. Это были роботы, совершенно не отличимые от людей, и только мертвая неподвижность выключенных автоматов указывала на их естество.

Они жили, то есть дышали и смотрели, были теплыми на ощупь, но мозг был выключен, программа не введена.

«Температура тела тридцать два градуса, – доложил «Вася» и добавил: – Истуканы биомеханические». – «Не ругайся, – усмехнулся Никита. – Сам не больно самостоятельный». – «Я не виноват, что меня засунули в обыкновенного тирана и брюзгу, – огрызнулся «Вася». – Кстати, вся эта техника не принадлежит к дайсонианской, совершенно иной тип конструкций, инженерных решений и подбор материалов». – «Вижу, спасибо».

Никита не удержался и открыл соседнюю дверь.

Еще один бокс, но уже не с человекоподобными роботами, а с кошмарного вида автоматами, напоминающими металлических богомолов с десятком суставчатых лап, с рядами когтей по телу и тонкими усами на брюхе. Эти тоже соединялись пуповиной кабеля с коробкой на стене, но температура их тел поддерживалась на уровне нуля градусов.

«Красавцы! – съязвил «Вася». – Заикой остаться можно!»

С этим замечанием Никита согласился, хотя с инженерной точки зрения автоматы были безупречны и, вероятно, могли выполнять множество разнородных функций.

В третьем боксе стоял стеллаж с непонятными на первый взгляд предметами, но «Вася» разобрался в них быстро: «Оружие». Это и в самом деле было оружие хозяев башни. Лишь два его типа из всего разнообразия можно было идентифицировать по аналогии с земным: пистолеты, похожие на кресты с рукоятками, приспособленными явно не для человеческой руки, и кинжалы с пучком тонких лезвий вместо одного. О функциях остальных средств нападения и защиты можно было только гадать. Никита хотел взять одну из трубок оранжевого цвета, изогнутую в виде буквы «Г», с ручкой и каким-то черным замком на конце трубки, но «Вася» поспешил предупредить: «Фотоэлементный барьер и силовая защита, может включить тревогу. Наверное, где-то встроены страхующие контуры, надо знать пароль или код выключения».

Четвертая дверь не прореагировала на жесты, и Никита, с тревогой отметив время, сильно толкнул ее.

Помещение, открывшееся взору, принадлежало централи управления, это Никита понял и без подсказки «Васи», хотя обстановка централи была далека от привычной. Устройство в центре, асимметричное, с косыми пилонами, покрытое множеством «волдырей» с огоньками внутри, все же не могло быть не чем иным, кроме пульта. Баранки в углу высотой в человеческий рост, полупрозрачные, с пучком усов, были, наверное, аппаратными стойками, а три бархатно-черных прямоугольника, наклонившиеся над пультом, служили, вероятно, экранами. Остальное оборудование, мигающее, шелестящее, дышащее и даже постоянно меняющее форму, не имело явно выраженного назначения. И все ж оборудование централи стояло гораздо ближе по восприятию к человеческому, антропному, чем дайсонианские сооружения. База на острове была построена гуманоидами, а дайсониане гуманоидами не были.

Никита шагнул в централь, заинтересовавшись двумя креслами у пульта, но ему не следовало этого делать. Видимо, требовалось знать какой-то пароль или радиокод, выключающий сторожевые системы внутри станции, потому что дверь за инспектором бесшумно закрылась, над пультом всплыл на стеклянной нити багрово запылавший шарик, а оживший динамик прокашлял серией звуков, отдаленно напоминавших «речь» обезьяны.

Никита оглянулся на дверь, сожалея, что не успел подготовиться к реакции чужой техники, и подошел к пульту. Откуда-то снизу заскрежетало и задребезжало – сирена тревоги? – снова раздалось невнятное бормотание автомата, в котором Пересвету почудились вопросительные интонации.

«Что он говорит?» – спросил инспектор «Васю». «Я не умею переводить с медвежьего», – серьезно ответил тот. «Почему с медвежьего? Этот язык мне больше напоминает обезьяний, так говорят оранги…» – «Попробуй задать вопрос на русском».

Никита наконец разобрался, откуда исходят все необычные, чуждые человеческому уху звуки: разговаривал глянцево-голубой бугор слева на пилоне пульта. Внутри его плавали черные кляксы, вспыхивали искры, и веяло от него живым, неприятным, возбуждающим теплом. Наверное, это и был киб-интеллект – координатор станции. У Никиты появилось ощущение, что «бугор» смотрит на него оценивающе и с угрозой, хотя глаз, подобных человеческим, объективов или фотоэлементных пластин у техники Чужих не было.

– В чем дело? – осведомился Никита. – Прошу перейти на земные языки.

Дребезжание сирены смолкло, координатор поперхнулся и вдруг через мгновение произнес по-английски:

– Предъявите полномочия, иначе буду вынужден действовать согласно программе «Ноу».

Изумившийся Никита не сразу нашелся, что ответить.

– Прежде чем я предъявлю полномочия, прошу ответить на вопросы. Первый: кому принадлежит станция?

Координатор не отвечал полминуты, решая предложенную задачу, и Никита понял, что перед ним интеллектуальный автомат с гибкой подстраивающейся программой. С жестко запрограммированными роботами договориться невозможно, а с этим…

– К сожалению, не уполномочен отвечать на вопросы, нарушающие режим «Ноу», – сказал наконец координатор. – Еще раз требую предъявить полномочия. Даю кланг.

– Что?

«Мог бы сам догадаться, минуту он тебе дал, – подсказал «Вася». – Пора сматываться отсюда». – «Рано, попробуем договориться, он не отличается от наших самостоятельных киб-систем».

– Уполномочен ли ты отвечать на вопросы, не нарушающие режим «Ноу»?

– В течение отпущенного срока.

– Ну, это нечестно. Давай поговорим спокойно. Что такое режим «Ноу»?

– Режим пресечения утечки информации.

– Кто из людей находится в контакте с твоим хозяином?

– Вопрос за пределами моей компетенции. Время истекло, прошу прощения, вынужден включить спецрежим.

Где-то послышалось шипение, в помещение стал поступать какой-то газ, и тут же в затылке кольнуло дважды, шевельнулся «Вася»: «Эфир тиохолинфосфоновой кислоты, известен на Земле как Ви-токсин. Противоядие я ввел, но, кроме эфира, газ содержит компоненты, которые я не могу идентифицировать».