Ангус ускакал, и Веттели тоже пора было бежать, в кабинете естествознания его ждал другой класс. И вдруг…

«Не знают они, кто их убил, ни Хиксвилл, ни Мидоуз. Помнят только сам удар, а какой ублюдок его нанёс — не видели» — так, кажется, сказала ведьма Агата? Их ударили в лицо — а они не заметили нападавшего? Разве такое возможно? Конечно. В том случае, если убийца отвёл им глаза. И это значит что он, убийца, был человеком достаточно взрослым, притом хорошо образованным, либо прошедшим военную службу, потому что ребёнку, даже если он одержим, подобный фокус просто не под силу. Таким образом, круг подозреваемых сужается с пяти сотен человек до одной: учителя, старшеклассники, прислуга. Уже отрадно… Жаль только, что среди них он по-прежнему остаётся главным.

Опытный военный маг умеет отвести от себя все пули, в обычной перестрелке он практически неуязвим. В какой-то мере обезопасить себя способен и хорошо подготовленный офицер. Среди простых солдат этим приёмом мало кто владеет, да он им, по большому счёту, и ни к чему. Отводить пули в бою запрещено и солдатам, и субалтерн-офицерам в звании ниже капитанского. Почему запрещено? А потому что куда ей, отведённой, лететь, если не в соседа слева (или справа, если её потенциальная жертва была левшой). Так что уж будь добр, принимай свою судьбу такой, какая она есть. Жизнь старших офицеров считается более ценной, поэтому им и позволено больше: можно спасать её, не задумываясь, в кого попадет тебе предназначавшаяся пуля. Некоторые так и делают, но их меньшинство, потому что для настоящего офицера честь дороже жизни.

Ещё бывают те, кто от пуль заговорён — им вообще беспокоиться не надо. Такого хоть к стенке ставь и пали по нему всей ротой, всё равно не пострадает. Другое дело, какой ценой эта неуязвимость достигается и чем ему за неё придётся расплачиваться потом. Но это уже совсем другое, чёрное колдовство, не имеющее ничего общего с той бесполезной в открытом бою, но бесценной для разведчика наукой, которую капитан Веттели собрался преподать своим подопечным.

…Настоящих пуль, конечно же, не было. Тренировались в гимнастическом зале, любезно предоставленным в их распоряжение лейтенантом Токслеем. Сначала использовали теннисные мячики. Они, конечно, тяжелее пули, зато несоизмеримо медленнее летят. Потом перешли на учебные стрелы с тупыми деревянными наконечниками, для большей безопасности обёрнутыми толстым слоем войлока и обмотанными бинтом.

Это уж мисс Фессенден постаралась, узнав о предстоящих стрельбах. Веттели рассчитывал, что они вечерком сходят в деревню, заглянут в сувенирную лавку и купят большое настенное блюдо с идиллическим видом зимнего Гринторпа, а вместо этого пришлось сидеть в медицинском кабинете для девочек и мастерить войлочные нахлобучки на стрелы. С одной стороны, тоже неплохо, потому что в приятном обществе, с другой — прогулка была бы лучше. Но Эмили была неумолима: лишние пациенты доктору Саргассу не нужны; одно дело, если бы по мишеням тренировались, другое — друг в друга стрелять.

Конечно, она была права, поэтому Веттели не спорил, не роптал и дал торжественную клятву с особым вниманием следить, чтобы ученики не целились друг другу в лицо.

В разгар работы заявилась Гвиневра — разве без неё обойдётся?

— Вот вы где! А я-то их ищу… — окинула взглядом их работу, осведомилась мрачно: — На завтрашний урок меня, надо понимать, не приглашают? А тема-то, между прочим, тоже магическая! Ты уверен, что вам не понадобится независимый консультант?

Последнее, о чём мечтал Веттели, это о новом визите неугомонной феи: мало ли, какая ещё фантазия её посетит и насколько будет опасна. Поэтому он постарался ответить как можно небрежнее:

— Вот уж не думал, что тебя заинтересуют стрельбы! Грубое и однообразное занятие. Будь моя воля, я и сам на него не пошёл бы. Правда, надо было Токслея, что ли, попросить? Эх, не догадался! Может, ещё не поздно?

— Ах, Берти! — подыграла сообразительная Эмили. — Стыдись! Перекладывать свои неприятные дела на других — то дурной тон!

Вот так, совместными усилиями, им удалось отбить у Гвиневры интерес к предстоящим стрельбам. Конечно, нельзя исключить, что она не подглядывала за ними невидимкой, но в ход урока не вмешивалась — уже спасибо.

Занятие прошло удачно в том плане, что работы у доктора Саргасса не прибавилось. Без синяков, конечно, не обошлось, всё-таки стрела есть стрела, но серьезных травм не было даже у Фаунтлери, к концу урока показавшего себя на удивление неплохо, можно сказать, отличившегося.

А поначалу не ладилось у всех, парни пропускали мяч за мячом, потому что машинально норовили не отвести удар, а уклониться от него, благо, позволяла малая скорость «снаряда». Но постепенно освоились и на стрелы перешли легко. К большой радости Веттели, учить молодых людей обращаться с луком ему не пришлось — они делали это гораздо лучше него самого, если на то пошло. Спасибо лейтенанту Токслею — его заслуга.

Разбившись на пары, ученики радостно обстреливали друг друга, а Веттели смотрел и понимал: нет, не то! Для них происходящее — это развлечение, игра. Настоящую стрелу они не отведут, о пуле нечего и говорить. Помешает страх, которого сейчас нет. Они должны почувствовать страх и научиться справляться с ним, или хотя бы узнать, как это на самом деле бывает, иначе время можно считать потраченным впустую…

Рука привычно сжала рукоять метательного ножа — сам не помнил, как его прихватил, вроде бы не собирался. Странно.

— Мистер Фаунтлери, — позвал он…

Тот подскочил, оживлённый и весёлый — в кои-то веки удалось отличиться по-настоящему.

— Вы сегодня молодец, Ангус, работаете лучше всех, — похвалил Веттели, но было, наверное, в его голосе что-то, заставившее парня не обрадоваться ещё больше, а насторожиться. — Встаньте, пожалуйста, вон там, у перегородки.

— Зачем, сэр?

Веттели невольно рассмеялся: ну хоть бы раз в жизни этот человек исполнил приказ, не задавая лишних вопросов! Проще обучить его боевой магии, чем простому ответу «Слушаюсь, сэр».

— Затем, что пора вам переходить на новый уровень подготовки. Учебное «оружие» вы освоили, посмотрим, справитесь ли с боевым.

Фаунтлери побледнел.

— К… как — с боевым? По-настоящему?

— Да. Пулю вы пока, разумеется, не отведёте, попробуем метательный нож.

Вот оно! Веселья как не бывало. Напряжённая тишина воцарилась в зале. Бледные лица, большие глаза… ТАКОГО они не ждали.

— Вы готовы, Фаунтлери? Или боитесь? Имеете право отказаться, в обязательной программе этого нет. Ваше решение?

Миловидное лицо Ангуса застыло восковой маской, губы побелели.

— Да, сэр, — еле слышно выговорил он. — Я готов. Я попробую.

Он сделал три шага на негнущихся ногах и встал у стены. Веттели разместился напротив, нарочито медленно достал нож, стараясь, чтобы каждый из собравшихся хорошенько разглядел его смертоносное лезвие, демонстративно примерился для броска.

— Не надо! Пожалуйста! — панически вскрикнул один из невольных зрителей.

— Что значит — не надо? Неужели вы воображаете, будто противник в бою станет интересоваться, стоит ему в вас стрелять или вам этого почему-то не хочется? Прекратите разговоры, вы отвлекаете мистера Фаунтлери… Итак, Ангус, вы готовы? Помните главное: не шарахаться от ножа, а чувствовать приближение опасности и воздействовать на неё. Дёрнетесь не в ту сторону — и вам конец… Ну, всё, работаем!

В воздухе сверкнул металл.

Веттели даже в мыслях не держал целиться в ученика по-настоящему. Нож должен был ударить в деревянную стену в трёх дюймах левее уха Фаунтлери. А ударил в десяти. Всё-таки он его отвёл!

Отвёл, а потом бессильно сполз по стене, весь мокрый и дрожащий. По щекам потекли слёзы. Класс запоздало ахнул.

Вот тут уж лорд Анстетт не поскупился! Таких громких похвал незадачливый Ангус, пожалуй, за всю свою предыдущую жизнь ни разу не слышал! Неудивительно, что он так быстро оживился и расцвёл. И тут же нашёлся с десяток желающих его подвиг повторить. Выручил звонок — продолжение сурового эксперимента в планы Веттели пока не входило. Острых ощущений для первого раза и без того было достаточно.