— Нет, я числю себя принадлежащим к, как вы изволили выразиться, команде мисс Келлер, — сказал астролог. — К числу же иных действующих лиц можно добавить мистера Ханко, проводника из Пограничья, его партнера, мистера Малыша Уина, и его пленника, мистера Ыыгыра Ойхо Третьего…

— Этот Ыыгыр, он что, гоблин?!

— Совершенно верно, — кивнул Моргенау. — Эти трое, бывшие до недавнего времени нашими спутниками…

— Крис, — сухо сказала эльфийка, — вернется. Он мне обещал.

— …представляют интересы гномьего сообщества, — невозмутимо закончил профессор.

— А вы, мисс, — обратился ко мне сержант, — От чьего имени выступаете на этом турнире?

— Ватикан.

— Х-хосподи, а эти-то как прознали?

— Наверное, от вампиров, — сказала я. — По крайней мере, направляющий амулет мне достался в наследство от их… экспедиции.

— Вампиры? — пробормотала Линда. — Хм… если припомнить еще кое-кого… начинаю думать, не слишком ли много вампиров вертится вокруг?

— Да уж немало, — фыркнула я. — Целый город!

— Мисс Келлер имеет в виду — вокруг этого дела, — акцент в голосе капитана показался мне знакомым… затем я припомнила отца О'Таили и сообразила, что имею дело с уроженцем Зеленого Эрина.

— Дело в том, что до недавнего времени, — Мигер выразительно оглянулся на профа, — с нами был еще один спутник. Русский граф Николя Рысьев. Вампир.

— Николай, — педантично уточнила Бриннер.

— Я не стал упоминать о нем, — пояснил астролог, — поскольку его уже нельзя числить среди, кхе, активных игроков. Ближайшее время головной болью графа будут исключительно вопросы его собственного самочувствия.

— Это, — хихикнул сержант, — когда у него появится чему болеть!

— Юлла, — развернулась принцесса к своей темнокожей подруге. — Не вспомнишь — проводник из Форестберга, которого показывал нам шериф Валлентайн? За что его повесили? Кажется, шериф что-то говорил про вампира?

Темная эльфийка зажмурилась и чуть откинулась назад, потянувшись всем телом, словно огромная пума.

— Про вампирку, — сказала она, вновь открыв глаза. — Шериф сказал, что Вилли Ларго по прозвищу Хорек повесили за соучастие в убийстве своей клиентки, которая была вампиркой и, как и мы, очень хотела попасть в Запретные Земли.

— Интересно, — задумчиво сказал Флеминг, — Сколько всего игроков вышло на старт?

— Полагаю, — отозвался астролог, — присутствующие вполне могут поздравить себя с выходом… пожалуй, что в полуфинал.

— Угу. Только сдается мне, что почетные призы для проигравших устроителями не предусмотрены.

— А почему… — начала было я и осеклась, заслышав топот в коридоре.

Миг спустя в нашей темнице стало очень тесно — не столько из-за ворвавшихся ацтеков, сколько из-за их длинных копий. Три кроваво отблескивающих при свете факела наконечника этих самых копий маячили в неприятной близости от моих глаз.

— Похоже, сержант, — прошептала я, — вам не доведется ознакомиться со здешней кормежкой!

Снаружи была ночь. И тысячи вытянувшихся в цепочки на ступенях пирамид факелов странным образом не разгоняли тьму, а, наоборот, сгущали ее. Даже низко повисшая в небе над городом полная луна — никогда прежде не видела такой огромной багровой луны! — ничего не могла поделать с этим клубящимся сумраком.

Со всех сторон звучал мерный рокот барабанов. Один из них стоял неподалеку от нас — и, насколько я смогла разглядеть, белые палочки, мелькавшие в руках у краснокожего меломана, очень смахивали на берцовые кости. Надо полагать, кожа на эти барабаны тоже пошла не ослиная… черт, будь я хоть чуть-чуть впечатлительной личностью, спокойно бы померла от ужаса, не дожидаясь продолжения шоу. Продолжения, в котором, чует мое сердце, мне и моим новым знакомым отведены главные роли.

— Кажется… — сержант, осекшись, заскрипел зубами, когда шипастая палица конвоира с размаху опустилась на его плечо. — Кажется, Крис Ханко запаздывает с выполнением своего обещания.

— Он придет, — прошептала я. — Он очень хороший… человек. И он придет… я верю.

— Принцесса, — вздохнул Флеминг. — Лучше б вы верили в то, что у него хватит ума не прийти.

Нас гнали через огромную площадь к темной громаде теокалли — так, вспомнила я, назывались эти пирамидальные сооружения, — стоящей в стороне от прочих зданий. Ее мрачный контур не пересекали пунктиры факелов — лишь одна нить желтых огней вытянулась к вершине вдоль лестницы. Когда мы подошли к ней, порыв ветра колыхнул мрак, донеся до меня запах… и лишь сильные руки Юллы помогли мне устоять на ногах, когда я осознала, что питает фитильки в выстроившихся вдоль лестницы плошках.

Боги! Как вы могли позволить существовать этому месту?!

Ответа я не ждала — мои боги были далеко!

Примерно на середине лестницы профессор Моргенау замер, словно пораженный громом, вглядываясь в аляповатую роспись стены справа, а затем обернулся к своим конвоирам.

— Простите, — начал он, — я понимаю, что моя просьба не вполне уместна, но не могли бы вы…

Опомнившийся ацтек опустил на макушку профессора древко копья, в результате чего оставшуюся часть пути к вершине теокалли астролог проделал в виде груза. Впрочем, у ацтеков хватило сострадания — или это было сделано из-за нежелания портить предстоящее удовольствие — тащить тело астролога за передние, а не за задние конечности.

Едва мы ступили на вершину, как сопровождавшие нас воины, развернувшись, бросились бежать вниз. Их бегство выглядело паническим.

Этот ужас явно вызвали не расставленные по краям площадки каменные уроды, не прямоугольный монолит посреди — хотя последний отчетливо излучал эманации боли и страха. И не четверо людей, трое из которых были наряжены в разукрашенные хлопковые накидки, а за спиной одного развевался плащ из черных перьев. А вот другие, стоявшие возле двух, похожих на латинскую «V» столбов, такой ужас вызвать могли — особенно та, что стояла впереди.

Ей черный плащ был ни к чему — полосы Тьмы, словно крылья чудовищной птицы, колыхались за ее плечами. Я даже не смогла рассмотреть ее — жуткий холод ледяными иглами вонзился в глаза и рванулся к сердцу — ноги подкосились, и я упала на колени, успев запечатлеть в памяти лишь горящие адским пламенем глаза и переливающийся тем же багровым оттенком огромный рубин в диадеме.

Кажется, остальные опустились на колени вместе со мной — Юлла чуть позже прочих, тогда как Линда, обмякнув, вытянулась рядом с тихо постанывающим астрологом.

Две серые тени выскользнули из-за струящейся Тьмы и, подхватив за плечи охотницу, потащили ее к столбам. Затем человек в плаще — я рискнула предположить, что это был местный верховный жрец невампиров, — что-то коротко выкрикнул, и твердые холодные пальцы, словно когти, впились в мое плечо.

Смешно, но, оказавшись на жертвенном камне, я почувствовала себя лучше. Быть может, его собственная мрачная аура каким-то образом отторгала темную силу Королевы — Зло редко любит делить власть даже с подобными себе. По крайней мере, лежа на этом кровавом алтаре, я могла смотреть в Ее сторону почти безболезненно.

Когда прислужники отошли, на растянутой между столбами Бренде остались лишь пояс и те обрывки рукавов, что оказались под веревками.

Королева что-то прошипела. В ответном выкрике стоящего надо мной жреца явно послышалось отрицание. Он указал на золотой диск перед алтарем — и на меня.

Тварь в обруче зашипела снова, требовательнее. Голос отвечавшего жреца чуть смягчился — но звучал по-прежнему отрицательно. На этот раз он указал на горы вдали — их края уже начали покрываться нежно-розовой пеной восхода.

Я прижалась щекой к камню алтаря — струившийся со стороны пропасти ветерок приятно холодил его.

Совсем скоро я умру. Бритвенно-острый камень коснется моей груди, кровь заструится по желобкам, стекая в изукрашенную чашу, — и принцессы Иллика аэн Леда не станет. Я знаю это — и не понимаю лишь одного! Почему мне совсем, нисколько-нисколечко, абсолютно — не страшно?!