Тим, как ему и посоветовал Угрюмов, уселся на рюкзак — курил, размышлял, с любопытством всматривался в таинственные озёрные воды (вдруг, и в этом озере живёт какой-нибудь доисторический монстр?), и изредка посматривал в сторону идолов. То есть, ненавязчиво наблюдал за ритуалом, исполняемым странным паланцем.

Странным? Или же самым обыкновенным? Согласен, спорный момент. В том плане, что, возможно, все паланцы такие…

Михась, как и предполагалось, начал с Главного идола. Потом обошёл тех, что располагались «по правую руку» от «вожака». После этого переключился на левых. Вновь вернулся к Главному.

Что он делал? Да ничего особенного, честно говоря. Перед одними идолами, что-то монотонно бормоча, опускался на колени. Перед другими склонялся в низком поклоне. Третьих, приветливо кивнув, по-дружески оглаживал ладонями… А к тоненькой блестящей нити, свисавшей с левого плеча Главного идола, он прикрепил-привязал маленький цветной прямоугольник.

«Листок бумаги, сложенный в несколько раз?», — предположил Тим. — «Смотри-ка ты, по второму кругу пошёл. Упорный. Всё нашептывает что-то. Ну-ну, Бог, что называется, в помощь.… А, вот, водных динозавров, судя по всему, в этом озере не водится. Ну, и ладушки. В том плане, что не очень-то и хотелось. Одной заботой меньше…».

Только где-то через полтора часа Михась завершил свой экзотический паланский ритуал: последний раз низко поклонился Главному идолу, выпрямился, обернулся, приглашающе махнул рукой, после чего бодро зашагал направо — в сторону серого дымка, лениво поднимавшегося над чёрными базальтовыми скалами.

Тим, не являясь любителем общепризнанных стереотипов, начал свой обход-осмотр Капища с второстепенных идолов: сперва медленно прошёлся вдоль правых, потом, игнорируя «вожака», вдоль левых. После этого он вернулся к рюкзаку и, встав лицом к озеру, мысленно проанализировал увиденное: — «Старинные деревянные фигурки, грубо вырубленные из стволов лиственницы. Именно, что — „вырубленные“. Следы от ударов топора просматриваются достаточно чётко. Дело рук человеческих, что уже хорошо. Точка. На мой частный взгляд, чем меньше пошлой мистики, тем лучше… Что ещё? У правых идолов лица однозначно-добрые, а на блестящих (металлических?), нитях, что свисают с их почерневших деревянных тел, закреплены различные металлические предметы: разномастные монетки, колечки, браслеты, рыболовные крючки и блесёнки, гильзы от патронов, даже пару значков с профилем товарища Сталина затесалось. У левых же лица злые и откровенно-мрачные. И на их нитях болтаются уже совсем другие предметы, в основном, непонятные кости и звериные клыки… Притча достаточно понятная, мол, есть Боги добрые, а есть и злые. Диалектика классическая, блин горелый. Ладно, займёмся основным объектом этой паланской галереи народного эпоса…».

Он, внимательно рассматривая, неторопливо обошёл несколько раз вокруг Главного идола, осторожно ощупал величественного истукана ладонями и подытожил: — «Хрень сплошная и мутная. В том смысле, что ничего непонятно относительно материала, из которого сделана данная скульптура. Ничего и даже меньше. Скорее всего, конечно, это какой-то особо-прочный пластик. Хотя, могу и ошибаться… А к его нитям крепятся, как я понимаю, сугубо денежные знаки — либо сложенные в несколько раз, либо свёрнутые в трубочки. Добросердечный Михась, к примеру, современной пятитысячной купюры не пожалел. Вон — выцветший советский „полтинник“. А это что за серая масса? Ну-ка, пальцем ковырну… Кажется, царская „Катенька“. В труху рассыпалась, ясен пень. Надеюсь, что мудрый паланский истукан за это на меня не обидится…».

Тим приложил правое ухо к фигуре Главного идола (чуть выше его колена), и насторожился: — «Что-то не так… Словно бы комарик в ухе монотонно и однообразно попискивает. И некая общая вибрация чётко ощущается…».

Он вернулся к озеру, достал из рюкзака «грушный» саквояж, ещё раз внимательно изучил его содержимое и принялся несуетливо размышлять: — «Инструкция по эксплуатации. „Всепогодный пеленгатор волновых излучений ПВ-017“. Вроде оно. Почитаем… Эге… Угу… Понятное дело… А где же сам прибор? Вот, эта плоская штуковина, похожая на мини-ноутбук? Очень похоже на то… Раскрываем. Монитор, встроенный в крышку. Крохотные наушники с проводками и разъёмами. Клавиши. Телескопическая антенна. Ничего хитрого, короче говоря… Антенну, в соответствии с инструкцией, выдвигаем и ориентируем на местности так, чтобы она „захватывала“ подозрительные объекты. Наушники, ясен пень, вставляем в уши. Жмём на кнопку „Пуск“. Экранчик загорелся голубым… Теперь на нём высветились (условными контурами, понятное дело), все девять идолов. Далее включаем собственно пеленгатор…».

Через пару-тройку секунд в наушниках тоненько и противно запищало-запиликало. Да и на крохотном экране монитора произошли визуальные изменения: от контура Главного идола — вверх, с небольшим наклоном по отношению к вертикали — устремился тоненький, светло-розовый и слегка пульсирующий луч. — В макушку Главного идола, скорее всего, вмонтирован передатчик, — пробормотал Тим. — Что и кому он передаёт? Тут без дядюшки Артёма (или же без его коллег-смежников по Конторе), не обойтись. Надо будет доложить, пусть умельцы «грушные» занимаются. Точка… Неужели, Томаса Грина и убили из-за всего этого? Модулирую ситуацию. То бишь, позволяю себе немного пофантазировать… Допустим, что инспектор Грин, удовлетворяя своё неуёмное природное любопытство, шарился по отрогам Срединного камчатского хребта и случайно набрёл на старинное паланское Капище. Набрёл, увидел странного Главного идола, сделанного из неизвестного материала, и, будучи опытным альпинистом, забрался на него. Забрался и обнаружил на макушке подозрительного истукана излучающий передатчик… Что было дальше? Томас запросто мог посетить паланское Капище и по второму разу. Только уже с пеленгатором, купленным где-либо. Посетил, записал подаваемые сигналы, а потом, расшифровав их, собрался отбыть в Париж с докладом — о своём фундаментальном и глобальном открытии. Тут его, беднягу, и убили… Кто — убил? М-м-м… Точно — не Скрывающий Ворон. Иначе он не стал бы так однозначно «наводить» меня на Капище. Нет в этом ни малейшего смысла… Паланцы? Мол, засекли, как Томас залезает на их Главного идола и что-то там делает, но прямо здесь убить не сумели и достали «вандала» уже только потом, в Петропавловске-Камчатском? Вполне может быть… Стоп. Есть же ещё и Чак Мунтяну. Если Грин расшифровал-таки подаваемые сигналы, то где-то же должна быть и аудиозапись этих сигналов, да и текст самой расшифровки… Кстати, на следующее утро после убийства именно Чак ездил на съёмную квартиру Томаса, чтобы забрать его личные вещи. Значит, у него был запасной комплект ключей, так как ключи убитого инспектора были изъяты полицией. Получается, что Мунтяну мог посещать эту квартиру и раньше? Не исключено. Причём, без ведома Томаса…

Он, конечно, тут же попытался дозвониться до Артёма Белова, дабы поделиться с дядюшкой «горячей» информацией, но связи, как назло, не было. Да, честно говоря, и быть не могло. Откуда, спрашивается, в диких и неприкаянных отрогах Срединного хребта, причём, в двухстах километрах от ближайшего стационарного населённого пункта взяться антеннам (связанными со спутниками), всяких там телефонных компаний? Правильно, неоткуда…

А Михасю Тим ничего о сделанном открытии рассказывать не стал. Мол, кто этих загадочных паланцев знает? На что они, аборигены хреновы, способны? Правильно, никто не знает…

Тем временем, наступил вечер. На тёмно-фиолетовом небе уже вовсю пылал ярко-малиновый тревожный закат. Надо было возвращаться к дому.

Сперва «Ласточка» приводнилась в заводи реки Озёрной, возле приметной чёрной скалы с «медвежьими ушами».

— У меня вездеход, на, стоит за этой каменюкой, — оказавшись на берегу, сообщил Угрюмов. — А внутри брони, на, две канистры с горючкой имеются. Сейчас принесу. Заправишься, на.