Этот гобл нацепил на себя форму федерального кавалериста — и пятна крови прежнего владельца еще не успели окончательно побуреть.

— Патрик, — возмущенно прошипела Линда Келлер, — немедленно перестань пялиться.

— Не могу, — соврал ирландец. — Шея затекла.

На самом деле затекли у него руки и ноги, намертво стянутые тонкими кожаными ремешками. Затекли — это мягко сказано, он уже почти час не чувствовал их, что не сулило ему в будущем ничего хорошего. Впрочем, будущее не сулило им вообще ничего — оно у них просто-напросто отсутствовало.

— Тогда прикажи отвернуться им!

— Мишш, — укоризненно прошепелявил сержант Флеминг. — Как вам не штыдно лишать ребят их пошледней радости на етом швете.

— Да пошли вы!

— Право шлово, мишш, — насмешливо продолжил Флеминг, сплюнув очередной багровый сгусток с белыми вкраплениями. Точнее, попытавшись сплюнуть, ибо сил у него хватило лишь на то, чтобы вытолкнуть его изо рта — вязкий комок повис на подбородке, лениво примериваясь к изодранному мундиру. — Вам абшолютно нешего штешняться… жато ешть много шем гордитшйа.

В этом Мигер был полностью согласен со своим сержантом — вид растянутой между двумя расходящимися стволами обнаженной Линды был единственным маячившим перед ними светлым пятном во всех возможных смыслах. Прошлой ночью, в темноте палатки, ирландец не имел возможности должным образом разглядеть тело своей любовницы и сейчас с немалым удовольствием восполнял этот пробел, благо именно этим, как он сам считал, ему оставалось заниматься всю оставшуюся жизнь — часа два-три.

— Патрик!!!

— В самом деле, Линда, не понимаю, почему ты так беспокоишься именно из-за этого, — примирительно произнес ирландец. — Даже если я и прикажу парням отвернуться… гоблы-то меня точно не послушают.

— Они смотрят на меня по-другому.

— Это точно, — неожиданно хихикнул висевший справа от Мигера профессор астрологии. — Их взгляды, нацеленные на вас, мисс Келлер, имеют несколько другой оттенок… куда более гастрономический, я бы сказал.

— Генри! Как вы можете!

— Кстати, капитан, — не обратив внимания на возмущенный выкрик агентессы, повернулся Моргенау к ирландцу. — Вы случайно не в курсе, в каком порядке наши, кхе-кхе, гостеприимные хозяева предпочитают подавать блюда — начинают с самого вкусного или оставляют его, так сказать, на десерт?

— А? — переспросил Мигер, с трудом отвлекаясь от созерцания сжавшегося от ветра сосочка. Под прямыми солнечными лучами тот казался розовым, хотя вчера в палатке — это Патрик помнил совершенно точно — был коричневым. — Что? По-разному, — коротко сообщил он, дождавшись от профессора повторения вопроса. — Насколько мне известно, единой устоявшейся традиции по этому поводу нет… все зависит от конкретного… распорядителя банкета.

— Шо кашаетшя наш, — ухмыльнулся Флеминг. — То я готов поштавить пять к девяти, што ешли решать будет во-он то увешанное хорьковыми хвоштами пугало, которое копаетшйа в вашем, проф, мешке, то шперва в котел отправимша мы ш капитаном, а ваш, мишш, и ваш, шэр, этот желеный оштавит на потом… когда проштые воины нажрутшйа и он шможет нашладитшйа вами беж конкурентов. Так што, мишш, не волнуйтешь… вшкоре вы увидите наш куда более голыми, чем хотели бы.

На сей раз слова агентессы, предназначенные для сержанта, настолько выпадали из привычного для благовоспитанных дам лексикона, что заставили встрепенуться даже рядового, безвольно обвисшего на веревках слева от Мигера.

— Между прочим, Линда, — судя по загоревшимся в глазах профессора искоркам, высказанные девушкой в адрес Флеминга многочисленные пожелания навели его на какую-то идею, — вы избрали совершенно неверную тактику поведения с нашими хозяевами.

— По-вашему, я должна была соблазнительно улыбаться этим тварям?!

— Совершенно верно, — серьезно кивнул Моргенау. — Вы должны были как можно сильнее постараться пробудить в них вожделение вас как самки, а не как, кхе-кхе, субъекта пропитания.

— Зачем?!

— Чтобы они вас изнасиловали, естественно, — невозмутимо отозвался профессор. — При этом у вас были бы отличные шансы потерять сознание… и не возвращаться к нему максимально долго.

— Однако, — удивленно заметил Мигер, — для профессора астрологии вы неплохо разбираетесь в реальностях земного бытия.

— Приходится, — улыбнулся Генри. — Вообще удачливый астролог — это наверняка еще и хороший знаток людских душ. Звезды не ошибаются… как правило… но порой выражают свою волю настолько туманно, что приходится самостоятельно интерпретировать ее в понятную клиентам форму. А для этого необходимо научиться разбираться в людях — дабы знать, что именно те желают услышать.

— Кштати, — вмешался Флеминг, — а шло жвежды говорили вам по поводу ваших шегодняшних першпектив? Ваш путь жакончитшйа в котле или нет?

— Увы, — вздохнул Моргенау, — среди моих коллег уже давно считается дурным тоном пытаться предсказать события, связанные с собственной личностью. Подобные попытки предпринимались прежде достаточно часто… и ничем хорошим не заканчивались.

— Жаль.

— А уж мне как жаль… вы даже и представить не можете.

— Патрик, — на этот раз голос Линды прозвучал почти умоляюще. — Ну пожалуйста… прикажи им отвернуться… я не могу… прошу тебя…

— Милая, — капитан постарался, чтобы его голос прозвучал как можно ласковее. — Поверь, лучше ты будешь думать об этом… чем о чем-нибудь другом.

На миг его взгляд невольно скользнул вбок, мимо девушки — меж двух холмов, где неторопливо кружили черные тени стервятников. Туда, где после короткой яростной схватки осталась лежать на вытоптанной траве почти вся его рота — кроме него, девушки с профессором, сержанта Флеминга и еще четверых кавалеристов. То, что за каждого убитого кавалериста гоблины расплатились минимум двумя, было для капитана очень слабым утешением — точнее, не являлось таковым вовсе.

— Эй, сержант, — негромко окликнул Флеминга один из рядовых. — К нам идет твоя шляпа.

— Уху, — отозвался сержант, выталкивая изо рта очередной сгусток. — Вижу… хотя луше бы не видел.

Чувства Флеминга в данной ситуации разделяли не только его товарищи по несчастью, но и соплеменники Угуюка Меченого — так именовался новый владелец рейнджерской шляпы. По их мнению, душа Угуюка еще до своего воплощения сумела так достать своим нытьем кого-то из Сидящих Задницей на Небесах, что в земной путь ее отправили не привычным шлепком пониже спины, а прицельным пинком по слезливой роже — в результате чего среди гоблов Кривого Ручья и появилось это урло со следом божественной пятки на рыле.

— Слышь, Ыыгыр, — при первых же донесшихся из перекошенной пасти звуках Мигер болезненно сморщился — речь Угуюка вполне гармонировала с его внешностью. — Давай разделаем одного бледношкурого, а? Чего это… тролля за яйца тянуть? Жрать охота.

Ыыгыр Ойхо Третий, старший шаман гоблинов Кривого Ручья, с видимой неохотой оторвался от изучения полевого инструментального набора профессора астрологии — это занятие уже почти привело его в священный экстаз, и тут какой-то урыл! — и, злобно уставившись на Угуюка, прошипел:

— Ты, Меченый, уши хоть раз в луну чистишь?

— Нет, — растерянно отозвался Угуюк. — А че, надо?

— Надо, Меченый, надо… — появившиеся в голосе шамана ласковые нотки заставили двух ближайших к нему гоблов в ужасе попятиться назад. — Вот если бы ты, урыл, луну назад взял в лапы по шашке динамита, вставил бы их себе в ухо, по одной в каждое, да запалил шнуры… че б тогда было, а?

Вопрос застал Угуюка врасплох. Он явственно ощущал таящийся в словах шамана подвох, но вот в чем тот заключался — понять не мог, ибо описанное Ыыгыром действие казалось ему вполне разумным.

— Эта… не знаю.

— Ах, не знаешь, — процедил шаман, вставая. — Так я тебе шас подскажу! — взревел он. — Ты, урыл безмозглый, разнес бы к Ййдиту свою пустую бошку и щас не доставал бы тут меня своими трахнутыми троллем вопросами! Мык нечесаный, ты и впрямь не слышал, как вождь приказал до своего возвращения кончиком когтя бледношкурых не касаться?