— Отставить! — рассердился генерал-майор. — Ох, уж, эти шуточки фермерские, провинциальные… Не обращай, племяш, внимания. Ситуация здесь складывается непростая. Более того, опасная. Так что, эти «корочки» лишними не будут. Таскай их всюду с собой, глядишь, и пригодятся. А потом, когда будешь покидать пределы России, то сдашь эту ксиву на пропускном пункте любому пограничнику. Мне её потом — по специальным каналам — перешлют… Завтра же, как уже было сказано выше, мы вместе полетим на осмотр полигона. Полковник Нефёдов, комендант «Куры», уже поставлен в известность. То бишь, всё будет полностью легально, и местные вояки по «Ласточке» — почём зря — палить не будут…

Раздалась мелодичная трель.

— Да, слушаю, — поднёс к уху мобильник Тим.

— Это я, милый, — известил нежный женский голосок. — Ты меня любишь?

— Очень.

— И я тебя… Только мы сегодня, увы, не увидимся. Рабочие планы изменились. Понимаешь, во время утреннего землетрясения пострадал наш заранее арендованный вертолёт. У него ось правого заднего колёсика сломалась. Ещё что-то. Пообещали отремонтировать в течение суток… Вот, не в меру деловая Мэри всё и переиначила. Сейчас мы плывём на симпатичном кораблике по реке Камчатке, к Нижнекамчатскому острогу. Вернёмся только послезавтра утром. Но тут же, не заезжая к Пугачёву, отправимся в аэропорт, чтобы совершить намеченный облёт местных вулканов… Ты хоть капельку огорчился?

— Просто ужасно… Значит, мы теперь увидимся только послезавтра? Уже поздним вечером?

— Такой догадливый — это что-то… Ты меня любишь?

— Очень, — в очередной раз подтвердил Тим.

— Больше чем Клыка, «Bidulm-50», «Winchester Model 1912 (1934)» двадцать восьмого калибра и крепкого светлого пива? И даже сильнее, чем всё вышеперечисленное — вместе взятое?

— Э-э-э…

— Ха-ха-ха! Какой смешной! Милый, я же просто пошутила. Железобетон. Всё, Мэри зовёт снимать какой-то очередной обалденно-красивый пейзаж. Побежала. До встречи. Целую…

Мобильный телефон, настроенный на режим «будильник», зазвонил в положенное время.

Вернее, никакого звона не было и в помине, просто властный старушечий голос начал громко, хрипло, монотонно, безостановочно и со вкусом повторять:

— Время — шесть ноль-ноль. Пора вставать! Время — шесть ноль-ноль. Пора вставать! Время — шесть ноль-ноль. Пора вставать…

Тим, не открывая глаз, вскочил на ноги, подошёл, сделав три коротких шага, к низенькому комоду, наудачу вытянул вперёд правую руку и, нашарив мобильник, нажал указательным пальцем на левую верхнюю кнопку.

Противный старушечий голос, резко поперхнувшись, замолк. Вокруг вновь установилась чуткая утренняя тишина. Только где-то вдали чуть слышно и лениво кукарекали поселковые петухи.

— Доброе утро, бродяга, — поздоровался сам с собой Тим. — Похоже, не проспал. Уже хорошо…

В чём суть этой короткой зарисовки?

Объясняю. Дело заключается в том, что старший инспектор «Фонда охраны дикой природы» Тимофей Белофф с самого раннего детства страдал хронической «утренней гиперсомнией». То бишь, являлся классической «совой»: засыпал с трудом и только после полуночи, и с таким же трудом просыпался — ранним утром.

Просыпался — с трудом? Это в том смысле, что через раз. В положенное время — через раз, имеется в виду.

Например. Будильник зазвенел, а рассматриваемый фигурант, так и не просыпаясь, протянул руку, да и нажал на кнопку — «выкл.». Второй (резервный), звонок. Аналогичная негативная реакция. Третий. Бесполезно. Опоздание — автоматом…

Неудобная, согласитесь, ситуация. И для школьника, и для студента, и для аспиранта, и для авторитетного сотрудника серьёзной международной организации.

Вот, Тим и придумал — ещё со студенческих времён — такой хитрый фортель. Во-первых, будильник устанавливался на полную громкость. А, во-вторых, он размещался на максимально-удалённую дистанцию (относительно, понятное дело, и в том же помещении), от спящего. Хочешь, не хочешь, но как миленький вскочишь с кровати и бодро побежишь — выключать. А пол, как известно, он в любое время года гораздо холодней, чем собственные пятки, нагретые за ночь под одеялом. Бодрит дополнительно и качественно. И сон отменно прогоняет. Ничего хитрого, но действенно, эффективно и многократно-проверено…

Тим посмотрел в окошко и недовольно покачал головой: всё небо было покрыто низкими тёмно-серыми тучами, из которых нудно моросил меленький дождик — согласитесь, не самая хорошая погода для полётов, особенно на «открытых» летательных аппаратах.

Он, по-быстрому одевшись, прошёл в горницу-столовую-кухню, где что-то бодро и жизнеутверждающе шкворчало на сковороде.

— О, племяш проснулся! — искренне обрадовался стоявший рядом с плитой Артём Петрович. — Давай, срочно дуй на туалетно-умывальные процедуры и сразу же, не отвлекаясь на перекур, возвращайся. Кушать будем. Яичница с беконом — традиционно-классический завтрак… э-э-э, ну, этих, подзабыл.… Как ты выражаешься в таких случаях?

— Традиционно-классический завтрак упрямых и брутальных королей. Точка.

— Во-во, их самых, брутальных… Поторапливайся, соня сонная. В полёт пора. Погода нынче — просто замечательная. Практически идеальная… Где Пугач? А он, будучи упёртым фермером, на час раньше встал и пошёл кормить животных. Как управится, так и нас с «Ласточкой» отвезёт на речную излучину. Клык и Найда? Поели с аппетитом нехилым, да и по делам куда-то усвистали. Деловые все такие из себя, слов нет. Парочка сладкая и неразлучная. Всё, иди-иди, не отвлекайся…

Когда Тим минут через десять вернулся в горницу, то яичница уже была разложена по тарелкам, а над чашками с кофе поднимался белёсый ароматный парок.

— Что такой хмурый и задумчивый? — активно уплетая свою порцию, поинтересовался генерал-майор. — По прибалтийской зазнобе скучаешь? Или же всякие смутные сомнения терзают?

— И скучаю, и терзают, — присаживаясь за стол и беря в руки вилку, буркнул Тим.

— Раз терзают, то поделись. Глядишь, и полегчает.

— Не вопрос. Делюсь… Сомнение первое. Вот ты, дядюшка, говоришь, что погода нынче очень хорошая и даже, по твоему мнению, идеальная. И чем же она, спрашивается, так хороша? Морозь мерзкая моросит. Тучи низкие и рваные ползут по небу. Пакость сплошная, если смотреть правде в глаза…

— Что там ещё у тебя? Вываливай, племяш, всё сразу. И хлебушек-то бери, бери. С ним оно гораздо вкусней будет. Да и сытней.

— Возьму, не вопрос, — улыбнулся Тим. — Значится, сомнение за номером «два». Вчера вечером ты заявил, мол: — «Полковник Нефёдов, комендант „Куры“, уже поставлен в известность — относительно нашего предстоящего полёта…». Ну, и зачем, интересно, он был поставлен в известность? Какой толк и прок от инспекционного облёта, если инспектируемые лица заранее знают о нём? Знают и, понятное дело, своевременно и тщательно подчистят все хвосты? На мой взгляд — никакого. Тем более, в такую мерзкую и дождливую погоду. Только вымокнем — почём зря. Точка.

— Молод ты ещё, однако.

— Молод, не буду отрицать. Но, всё же. В чём тут фишка?

— Запомни, племяш. Главный залог предстоящего успеха — грамотно-выполненный отвлекающий манёвр, — назидательно поднял вверх указательный палец Артём Петрович. — Залог успеха — в чём? Да, считай, во всём. И в военных делах. И в насквозь бытовых. Да и в личных, по большому счёту… Запомнил?

— Так точно, мон женераль… А кого мы сегодня будем отвлекать? И, собственно, как?

— Желательно всех, без единого исключения. Как? Сам потом всё поймёшь. А пасмурная и дождливая погода, она, как раз, зачастую эффективно путает случайных любопытных наблюдателей. Мол: — «А куда подевался конкретный летательный аппарат? Улетел по намеченному маршруту? Или же где-то — в неплановом порядке — приземлился? Увы, не понять. Противные низкие облака всему виной…». Слушай, а у Пугача есть специальные шлемофоны, с помощью которых пилоты гидромотодельтаплана могут переговариваться друг с другом в полёте?