– Что случилось? – тревожно забубнил ему в ухо Даниленко.

– Впереди всё завалено камнями…. Ага, это верхний край городской стены осыпался. Всё верно тебе девицы доложили…. Что же, высота здесь подходящая, чуть больше трёх метров. Переберёмся. Приседаю. Ставь ступни ног мне на плечи…. Готов? Выпрямляюсь.

– Оп, забрался. Держи, Лёньчик, верёвку. Лезь…. Давай, толстяк, старайся. Ещё. Не ленись. Ещё. Молодец…

Вскоре они уже находились за городской стеной.

Из-за низких рваных туч выглянул светло-жёлтый диск Луны.

– До чёрного герцогского замка – метров сто пятьдесят, не больше, – прошептал Леонид. – Повезло, мы попали на «внутреннюю» территорию. Вон к основной стене примыкает дополнительная, отделяющая замок и всякие вспомогательные постройки от города…. Странно, но нигде не видно стражников-охранников.

– Здесь по ночам принято выпускать на свежий воздух голодных сторожевых собак, – также тихо пояснил Тиль. – Кажется, испанских догов. Хотя, могу и ошибаться. Но сегодняшняя ночь особенная. Собаки, накормленные до отвала, остались на псарне. Как думаешь, почему?

– Глупая и похотливая служанка ждёт твоего визита?

– Угадал, бродяга. Сообразительный…. Теперь внимательно посмотри на замок. Всякие башни, башенки и переходы между ними нас нынче не интересуют. Там расположены всякие парадные залы, столовые, гостиные, оружейные комнаты, мастерские, кухня и кладовые. А, вот, в том трёхэтажном флигеле располагаются жилые помещения. Видишь – на третьем этаже – два высоких стрельчатых окна?

– Вижу.

– Там расположена графская библиотека. А на втором – спальня высокородного дона Фернандо. Поэтому и окошки там другие – маленькие, скромные, без особых затей.

– В одном из них теплится свеча.

– Во-во, нам туда и надо. Итак, какие будут предложения по конкретным действиям?

– Стандартные предложения, – тихонько усмехнулся Макаров. – Рядом с флигелем растёт высоченное дерево. Кажется, грецкий орех. Залезаем на деревце. Перебираемся на крышу. В нужном месте спускаем вниз верёвку. Вот, только окно…. Не стекло же, в самом деле, разбивать? Шум-звон. Набегут слуги и охранники. Какой в этом смысл?

– Ничего разбивать не надо. Исидора (ну, та сексуально-озабоченная служанка, запершая собак), уверяла, что сейчас – по летней жаре – окна никогда не запирают. Мол, только прикрывают, оставляя узкую щель. То бишь, вставляют в зазор – между оконной рамой и подоконником – какой-нибудь плоский твёрдый предмет. Например, в меру толстую книгу…. А про дерево и крышу ты прав. Пошли. Тряхнём стариной…

Минут через пятнадцать-двадцать, слегка помучавшись и попыхтев, они оказались на крыше флигеля.

– Труб каких-то везде и всюду понатыкали, – принялся ворчать Лёнька. – Запросто все ноги можно переломать. Черепица, опять же, скользкая. Видимо, выпала обильная ночная роса. Типа – конденсат. Осторожнее. Иди чётко за мной…. На фига здесь – трубы? Климат-то тёплый. То есть, жаркий. Всё равно печи топят? В смысле, камины? Очередная аристократическая прихоть?

– К каминам и печам эти низенькие трубы не имеют ни малейшего отношения, – возразил напарник. – Обыкновенные вентиляционные ходы. Вернее, выходы…. Сам же говоришь, мол: – «Климат жаркий». Следовательно, что?

– Что?

– Без хорошей вентиляции жизнь может превратиться в Ад кромешный. Ночная духота, она не способствует здоровому сну. А хроническая бессонница – в свою очередь – приводит к хроническому негативу…. Поэтому и труб на крыше так много. Почти каждое жилое помещение имеет свой персональный вентиляционный ход. Дождь? Ну, не знаю. Возможно, здесь дождевую воду очень ценят и старательно, при первой же возможности, собирают…. Стой. Слышишь?

Из широкого буро-ржавого раструба, вставленного в кирпичную трубу, доносились неразборчивые бормотанья.

– Сейчас, минутку…, – Макаров встал на колени и поднёс правое ухо к раструбу. – Ага, пересказываю…. Анна. О, моя Анна. Я виноват, виноват. Как же я виноват перед тобой…. Вернуть всё назад? Но, как? Не знаю. Жить не хочется…. Где же ты, Каменный гость? Приди, молю…. Голос – пьяный до полной невозможности. Видимо, герцог переживает. Достали-таки засранца. Вот, миляга и нарезался – как заскорузлый портовый грузчик.

– Нашли нужное место, – обрадовался Тиль. – Отлично. Дождёмся, когда клиент завалится спать, спустимся по верёвке, влезем в окно и обтяпаем дельце. Верёвку я привяжу к этому каменному выступу…

– Подожди, братишка.

– Что такое?

– Идея появилась. Не Бог весь что, но попробовать стоит.

Лёнька, вынув кинжал из ножен, отрезал от верёвки короткий кусок, убрал кинжал обратно, достал из кармана сюртука тяжёлый бронзовый гвоздь, подобрал с крыши длинную сухую ветку и ловко привязал к её концу гвоздь. Потом он, встав на колени, опустил ветку (вместе с гвоздём), в нужную трубу и сделал рукой, в ладони которой была зажата ветка, несколько резких движений.

– Бум, бум, – глухо загудело в трубе. – Бум…

– В спальне этот звук многократно сильнее, – предположил Даниленко. – Бухает, наверняка, от души.

– А то, – Леонид снова приблизил ухо к раструбу. – Ретранслирую…. Что это? Зачем? Неужели? Мне страшно. Холодный пот течёт по спине…. Подержи-ка.

Передав ветку товарищу, Макаров сложил ладони рупором и забормотал в трубу:

– Это я, граф Эболи-средний, коварно умерщвлённый тобой. Вернее, каменная статуя…. Я иду к тебе. Трепещи, подлый герцог Альба. Месть неотвратима. Это говорю я, Каменный гость. О, тяжело пожатье каменной десницы…. Пошевели, Серёга, палкой.

Из раструба, заглушая стуки гвоздя о кирпичную кладку трубы, раздался отчаянный визг, ещё через пять-шесть секунд загрохотало.

– И зачем я связался с тобой, охламоном? – загрустил Тиль. – Сейчас паника начнётся. Слуги набегут. Будет объявлен всеобщий шухер…

– Не суетись, – не вставая с колен, шёпотом посоветовал Лёнька. – Сейчас, всё прояснится…. Тишина. Ага, тихонько заскрипело. Кто-то входит в графскую спальню. Входит, и начинает вопить как резаный, мол: – «На помощь. Хозяина разбил паралич…». Вот, дельце и сладилось. Сматываемся, пока не поздно…

Смылись, конечно. Спустились – по могучему грецкому ореху – с черепичной крыши, перемахнули через забор, сели на коней, доскакали до ночного лагеря, спешились, подошли к костру.

– Пить, – жалобным голосом попросил Макаров. – Желательно, блин горелый, пивка.

– В Испании с пивом плохо, – печально усмехнулся Ян ван Либеке. – Дикая страна. Ничего в пивоварении не понимают. Да и запасы вина у нас подходят к концу…. Может, обойдёшься кипятком?

Но Гертруда, узнав, чем закончилась история с герцогом Альбой, обрадовала:

– У меня в фургоне спрятана баклага с пивом. Везу ещё из Фландрии. Мол, на какой-нибудь особый и значимый случай…. Похоже, что он наступил. И греха не взяли на Душу, и милую сердцу Родину избавили от жестокосердного палача. Молодцы, одним словом. Ничего не скажешь. Сейчас принесу.

Когда предложенная баклага опустела, Тиль сообщил:

– А, вот, поспать, братья и сёстры по высокому ремеслу, не получится. Запрягайте коней в фургоны. Надо – чисто на всякий случай – отъехать от Альба-де-Тормес подальше. Перестрахуемся. Обойдём городок с востока, а потом, уже на рассвете, свернём на юг. Ближе к обеду разобьем качественный бивуак – покушаем и немного поспим…. За дело, ребятки! Зелёные сопли потом будем жевать. Когда все дела завершим и вернёмся во Фландрию. Успешно, зяблики озябшие, завершим и вернёмся, понятное дело, с однозначной победой…

Лёнька, крепко сжимая в ладони правой руки древко зажжённого факела, размеренно шагал по просёлочной дороге. Надо заметить, по просёлочной средневековой испанской дороге. Рядом с ним, ведя за уздечку верного Буцефала, шёл Даниленко. Сзади, отставая друг от друга метров на пятнадцать-двадцать, мелькали-перемещались ещё два крохотных светло-оранжевых огонька – это за ними следовали остальные цирковые фургончики. Естественно, под бдительным и неусыпным надзором Иефа и Тита Шнуффия.