— Подожди немного, — попросил гном, доставая из плаща крохотный цилиндрик подзорной трубы. — Сейчас подыщу что-нибудь заметное… ага, вот. Холм к западу от нас, с зеленым пятном на склоне.

— Вижу, — отозвался Крис.

— Десять ярдов правее и чуть ниже.

— Что? А, вижу. Такой приметный белый камень.

— Он самый.

Теперь начиналось самое сложное. Малыш не очень хорошо помнил баллистическую таблицу, да и подсчеты в уме не относились к числу его любимых занятий. С другой стороны, цель не пыталась убежать, да и потоки воздуха от земли хоть и затрудняли дело, но все же были куда более предсказуемые, чем в «каменных джунглях».

— До этого камня чуть меньше мили, — задумчиво сказал гном. — Будем считать, что тысяча сто ярдов точно есть. Правый маховичок.

— Готово.

— Добавь еще два клика, — сказал Малыш, вглядываясь в струящиеся по земле тени.

— Сделано.

«Черный король» стреляет пулями 300-го калибра весом двести гран, вспоминал Уин. Поверхность пули отполирована до зеркального блеска, что снижает сопротивление воздуха примерно вдвое. Но остается еще и деривация… и раскаленный воздух пустыни.

— Шесть кликов влево, — скомандовал он. — И… еще полклика.

— Я стреляю, — предупредил Крис.

— Давай.

В свою десятикратку Уин отлично видел полет пули, оставляющей в воздухе взвихренный след. И то, что выстрел не пропал впустую, ему стало ясно еще до того, как над послужившим мишенью камнем взвилась струя белой пыли.

А потом до него долетел звук взрыва.

Никто не мог доподлинно сказать, чего боялся боевой вождь Ныыр по прозвищу Рваное Ухо.

Среди его воинов наибольшей популярностью пользовалась версия, что Ныыр боялся быть добрым. Когда-то, рассказывали они друг другу по вечерам, склонившись к костру и настороженно оглядываясь по сторонам, давно, когда знаменитый ныне вождь был еще совсем маленьким гоблином, его родное племя поймало человека. И маленькому Ныыру — подумать только! — не позволили принять участие в мучительстве, заявив, что это дело для настоящих гоблов, а он — Ныыр! — слишком мягкосердечен, чтобы считаться им.

Так это или нет, узнать было уже нельзя — Рваное Ухо позаботился об этом с достойной гнома основательностью.

По крайней мере, ни сам вождь, ни три десятка скачущих за ним воинов ничуть не испугались, увидев две уныло плетущиеся фигуры в синих плащах. Возможно, удивились — гоблины отличаются отменным чутьем, и исходящее от зомби зловоние они ощутили с доброй сотни футов. Но это вовсе не помешало им окружить странных путников со всех сторон.

— Что это за уроды? — громко осведомился Ныыр, привстав в седле своего вороного.

Обнаружив перед собой препятствие в виде множества лошадиных морд, зомби попытались было обойти его, но кольцо уже замкнулось. Мертвецы замерли, монотонно раскачиваясь на месте.

— Э-э… человеческие покойники, вождь? — несмело предположил один из воинов.

— Это я и сам вижу! — рявкнул Рваное Ухо. — Я хочу знать, какого кукарачи они делают на моей земле!

На самом деле место, где произошла встреча, давно считалось землей племени Хрии Скунса, который хоть и считался заклятым врагом Аруга Белого, но вполне разделял чувства последнего к Ныыру. Однако никто из присутствующих не указал Рваному Уху на неточность его высказывания.

— Ну?!

Так и не дождавшись ответа, он пришпорил коня. От удара зомби отлетел назад, упал…

— Вождь! — завопил один из гоблинов, углядев под распахнувшимся плащом жилет с туго набитыми карманами. — Золото!

Он соскочил с лошади и даже успел протянуть лапу к заветному жилету — и в этот момент второй зомби дернул за чеку.

Мерцающие цепочки огней несколькими рядами окружали долину со всех сторон.

— Совсем обнаглели, — проворчал сидящий на бруствере сержант Флеминг. Он принюхался — ветер нес сладковатый запах разлагающейся плоти. После дневной атаки на лагерь вокруг осталось не меньше пяти сотен тел, и еще примерно столько же нападавшие уволокли с собой. Особенно большие груды громоздились перед позициями «гатлингов».

— Твари. Был бы у меня «шарпс»…[181]

— Потерпи до утра, сержант.

— Сэр! — Флеминг начал поспешно подниматься. — Я и не заметил…

— Вольно, сержант, — взмахом руки остановил его капитан. — Как там парни?

— Парни? — хмыкнул сержант. — Сэр, а вам нужен хороший ответ или правдивый?

— Все настолько плохо?

— Так обстоят дела, сэр. Мы, понятно, стараемся пресекать разговоры на совсем уж похоронный манер, но всем рты не заткнешь. Равно как и не завяжешь глаза, чтобы не видеть, — Флеминг кивнул на цепочки огней, — этих.

— Так что, — обыденным тоном закончил он, — по всему выходит, что завтра мы будем завидовать ребятам Кастора[182].

— Завтра, — все с той же интонацией повторил Мигер. — Завтра будет новый день. Он и решит, кому жить дальше, а кому… кому нет.

— А что думает пол… — сержант осекся. — Простите, сэр.

— Да ладно тебе, сержант, — устало вздохнул Мигер. — Будем считать, что вы спросили разрешения задать вопрос и получили его. Что вы там хотели спросить? Про план полковника Кребса?

— У него есть план? — удивленно переспросил Флеминг. — Это обнадеживает, сэр.

— У него есть план, — с непонятной интонацией произнес Мигер, — и в этом плане простоты куда больше, чем гениальности. В двух словах он сводится к следующему — завтра на рассвете мы атакуем орков к западу от лагеря. Ну а пока весь Союз Племен будет увлеченно наблюдать за нашим шоу, 69-й полк выйдет из лагеря, построится в каре и будет пробиваться на восток.

— А орки?

— А что орки?

— Насколько я, — начал сержант, — в силу своих скромных умственных способностей постиг сей стратегический замысел, он предусматривает, что Союз Племен будет, выпучив глаза, толпиться на холмах или попытается снова завалить нас мясом? Сэр.

— Примерно.

— Но сэр… мы-то с вами знаем, что зеленые не попадают дважды в один капкан. Сегодня «гатлинги» заставили их умыться кровью, но это был всего лишь козырь, а не джокер, после которого сгребают выигрыш! И следующий ход не за нами!

— Как вы исключительно верно заметили, сержант, — задумчиво сказал Мигер, — «мы-то с вами знаем». Мы-то знаем, а вот господа из Вашингтона об этом не догадываются.

— Но вы…

— Я, — скрипнул зубами Мигер, — пытался! Господь свидетель, я пытался! До тех пор, пока этот надутый су… не приказал мне заткнуться и не мешать полковнику своими дурацкими советами!

— Значит, завтра… — Флеминг, не договорив, оборвал фразу.

Некоторое время оба кавалериста молча глядели на опоясанные огнями холмы.

— Признаться, сэр, — нарушил тишину сержант, — после того, что вы мне сейчас сообщили, я начинаю жалеть о своем шевроне. Сэр.

— И чем же он тебе мешает? — с интересом спросил Мигер.

— Ну-у, — медленно произнес Флеминг, — будь я простым рядовым, не особо обремененным всякими высокими понятиями, вроде воинского долга, чести, присяги и тому подобного, то завтрашнее утро было бы для меня самым подходящим моментом, чтобы покинуть стройные ряды кавалерии САСШ.

— У одиночки мало шансов прорваться сквозь кольцо, — сказал капитан.

— Может быть, сэр. Скорее всего, так оно и сеть. Но у тех, кто останется внутри, шансов не будет вовсе. С другой стороны…

— Ну, — нетерпеливо выдохнул ирландец полминуты спустя, убедившись, что заканчивать свою мысль сержант не собирается. — Что там, с другой стороны?

— С другой стороны, сэр, — тихо произнес сержант, — рота, даже неполная, как наша, — это сила. Если ударить в плотном строю… шансы бы появились у многих.

— Не скажу, — так же тихо отозвался Мигер, — что эта мысль приходила в голову только тебе. Но остается одна маленькая проблема, сержант. Проблема, которая называется 69-й полк.