«Панцирная рыба» простояла «на грунте» двое суток. За это время корабль успело пять раз исхлестать песком, хотя не сказать, что погода на горном плато, где находился Центр Дальней Связи, была какой-то особенно плохой. Когда начинался очередной «лёгкий летний шквал», у людей и техники оставалось примерно пять минут, чтобы убраться на корабль или спрятаться за гермопереборками ангаров бывшего имперского объекта. Даже в тяжёлом скафандре или на загруженном до перегиба осей колёсном грузовом мобиле был шанс повторить подвиг Мэри Поппинс, просто улететь. На фиг. Даже без зонта. Мрак. Выходить в таких условиях наружу и, главное, относительно быстро добираться, куда надо, могли только роботы-мехны Флои. Собственно, именно по этой причине нашу группу на логистическом узле перехватывали только они.

Роботов у моей старшей коллеги было всего два, к сожалению. И разумеется, на середине разгула каждого урагана внезапно находилась необходимость что-то там тащить от корабля к ангарам или назад. Например, члена экипажа, сломавшего руку, или внезапно понадобившиеся демонтажникам, в которые радостно перекинулись почти все бравые космонаёмники, нестандартные расходники. Работа у меня и Флои при этом замедлялась раз в десять. Сильные, ловкие, имеющие шесть опорных конечностей дроиды, умеющие за доли секунды рассчитать, как проще достать или, наоборот, вставить на место «деталь силовой конструкции XH00434-34/А», реально позволяли уложиться в намеченные планом работодателя сроки. Теперь понятно, как девушка фактически в одиночку тащила весь груз планового обслуживания и внеплановых ремонтов. Единственный минус подобных работников в их неполной самостоятельности. Программно-аппаратный комплекс, иначе мозги, их заменявший, не позволял мехнам в случае нештатной ситуации самостоятельно «придумать творческое решение» и немедленно его воплотить. Потому мне, в отличие от Флои, способной проделывать все манипуляции удалённо, всё время приходилось лично торчать рядом с «моим» механизмом, то и дело «подсказывая», иногда тупо помогая в особо сложных местах. М-да, вот уже и мехн «моим» стал.

Поучаствовав в ремонте одной из двух средних киберплатформ старшего техспека, я как-то само собой получил в «напарники» (подчинённые) именно эту машину. Собственно, весь первый день – сколько от него осталось – я, в основном, тупо таскался за женщиной-специалистом и, по мере сил, старался вникнуть или просто повторить не совсем понятные действия, в крайнем случае переспрашивал. После одного не очень точно детализированного вопроса я получил очередной (третий по счёту за день) хмык и такую гору материалов, что вынужден был оторвать несколько часов от сна, дабы разобраться и всё-таки найти именно то, что нужно. Изустно ответом меня в принципе не удостаивали. Впрочем, как я понял, остальных членов экипажа и наёмников тоже.

Я и раньше знал, благодаря донору памяти, что у граждан Коалиции вычислительный кластер интегрирован прямо в головной мозг. Именно интегрирован, а не вживлён. То есть доступно прямое подключение с возможностью мысленно оперировать файлами и подключаться к любым устройствам. То самое, что в земной космофантастике в последнее время модно обзывать «нейросетью». Ходили разные слухи, в том числе, что у мехнов личность только частично на биологической основе мозга, и прочая разная ерунда. Теперь я понял почему. И отдельно заценил совет Нико вести себя человечнее, видно, образ двинутого на всю голову спека уже насмерть прирос к любому работнику техслужбы. Флою, казалось, социальная часть жизни коллег ничуть не колыхала, зачем говорить медленные слова, когда можно просто послать по сети сформированный документ, с которым она работала просто невероятно быстро? Так действительно можно разучиться говорить.

Некий переломный момент на новом рабочем месте наступил к концу первых суток, когда Флое пришлось второй раз отослать роботов и со вздохом влезть вместе со мной в наклонный тоннель бывшей ракетной установки. Совместный труд, как ни крути, объединяет. В общем, к вечеру второго дня я внезапно понял, что научился понимать коллегу почти всегда, правда, если это касалось работы. И даже получил лёгкий кивок на прощание перед отбоем по судну. В системе скупой мимики и жестов Флои это приравнивалось чуть ли не к диплому, подтверждающему мою квалификацию! К слову сказать, двойной жилой модуль женщины оказался совсем рядом с моим, за технической перегородкой. Наутро выяснилось, что аврал, собственно, всё. Закончился. «Станки» допечатали-досинтезировали самые сложные и большие детали пострадавших податчиков боеприпасов, мехны, весьма кстати оказавшиеся на борту, шустро вставили их на места и очень быстро собрали остальное. Ву-ух, прямо гора с плеч! Впрочем, даже хорошо, что меня так «засыпало» работой, думать о Нате и впустую гонять воспоминания времени не осталось. В общем, вернув назад всё оборудование и инструменты, натасканные к точке проведения работ, я остановился посреди приведённой в порядок корабельной мастерской, поглаживая корпус «моего» мехна. Именно в этот момент из жилого блока заявились Гор и Лисса.

Чёрт его знает, как на самом деле робот чувствовал мои прикосновения, сенсоры давления по поверхности неопластикового чехла-покрытия у него, конечно, были, но откуда взяться рефлексам, подобным биологическому существу? Специально запрограммированы? У универсальных, в том числе, боевых машин, по размерам примерно равным крупному человеку? «Мими-мими!» – сказал один журналист, рассматривая единовременный взлёт группы боевых вертолётов Российской Федерации. Может быть, имитация под живое существо специально «вшита» создателем, дабы роботы вызывали меньше негативных эмоций? С другой стороны, как-то я не заметил особого расположения к механизмам среди оставшихся на «Рыбе» людей. Короче, дроид явно ценил эти поглаживания и почёсывания (скорее поскрёбывания, учитывая материал корпуса), не мимолётные касания, а целенаправленное проявление внимания. И выражал свою оценку мелкой моторикой, так примерно могла вести себя большая, очень воспитанная кошка. Именно за этим занятием застали меня дети.

Видели когда-нибудь, как почти не фигурально «квадратные» от удивления глаза превращаются в «па-ап, а можно нам?». Я видел. Честно сказать, будь на месте мехна, попытался бы сбежать со всех конечностей. Отпрыски у меня, конечно, достаточно воспитанные и сдержанные, но всё-таки возраст ещё нежный, могут и оторвать что-нибудь в порыве чувств. Особенно учитывая их псионические способности. Зато, как выяснилось, я зря переживал о том, как дети воспримут наличие под боком двух боевых машин, пару суток назад чувствительно приложивших их взрывной волной, лишь по счастливой случайности никого не ранивших и не убивших. Нормально восприняли.

Я с некоторой опаской следил, как искусственный интеллект в корпусе, больше похожем на этакое футуристическое переосмысление гибрида муравья и паука, общается с двумя не очень взрослыми представителями интеллекта естественного, и меланхолично думал, что, наверное, рекламная картинка «настоящего будущего» должна выглядеть, примерно, так. Что характерно, ни разрыв между технологическими уровнями обществ, ни языковой барьер никому из троих не помешали. Кажется, я сел на нужный корабль. Повезло. В очередной раз, как после жёсткой посадки капсулы, как при встрече с Латтой, как во время боя на кране и позже. Надеюсь только, этап, где выживаемость зависит от череды удачных и не очень совпадений, всё-таки миновал. Очень надеюсь.

Звук я не идентифицировал, но донёсся он от Флои, заглянувшей на площадку ремзоны. Смотрела она на моих детей, и, по-моему, я впервые увидел у этой молодой на вид женщины не стандартно-отрешённый покерфейс, а живое человеческое выражение лица. Поймав мой взгляд, она чуть заметно пожала плечами, кивнула и даже (глазам не верю!), чуть улыбнулась. «Пусть, я не против», – привычно перевёл я себе. Да, определённо, я сел на нужный корабль.