— «Ниггинс» — «Орейя». С вами говорит капитан Ричард Джеймс Ховард, командир эсминца «Ниггинс» седьмой авианосной ударной группировки Третьего флота в составе Тихоокеанского флота ВМС США — крупнейшего регионального военно-морского формирования в мире! Я приказываю вам не лезть в это дело!

— «Орейя» — «Ниггинсу». Меня зовут Хуан Мануэль Салас Алкантара, капитан ракетного катера «Орейя» первого отряда береговой охраны ВМС Чили. Вы не можете мне приказывать, СЭР! А теперь заткнитесь, я не с вами разговариваю! Катер «Авось», что ответите на обвинения ВМС США? Парни, зачем вы им сдались?

— Катер «Авось» — катеру «Орейя». Хуан, меня зовут Серхио, капитан катера «Авось» и хозяин лихтера Sea Bee. Мы с друзьями нашли на острове Робинзона Крузо старый клад, спрятанный триста лет назад испанским адмиралом Хуаном Эстебаном Абилья Ичеверия. У нас баржа, полная драгоценностей, капитан. Восемьсот тонн золота, которое принадлежит народу Чили. Но пасаран! Патриа о муэрте! Куба — си, Янки — но! Хуан, нам нужна ваша помощь в доставке клада на территорию Чили, чтобы он не достался американцам! — я открыл все карты. Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!

— Кхм-кхм. Катер «Орейя» — катеру «Авось». ВЫ УВЕРЕНЫ?

— Катер «Авось» — катеру «Орейя». Хуан, честное пионерское, зуб даю! Не знаю, как ещё убедить. Срочно нужен океанский буксир и силовая поддержка, без вашей помощи не вытянем. Со стороны Третьего флота ВМС США в нашу сторону движутся два эсминца и фрегат, контакт уже через пять с половиной часов. Плюс их птички над нами кружатся. Не успеете на встречу, затоплю баржу и уйду на катере в сторону Вальпараисо. Овер.

— Катер «Орейя» — катеру «Авось». Серхио, отставить топиться! Держитесь, помощь скоро будет. Овер.

— Катер «Авось» — катеру «Орейя». Хуан, понял, принял. Ждём. Аста луэго, амиго!

Через полтора часа на ракетном катере примчался возбуждённый Хуан.

Первым делом он в сопровождении бравых морских пехотинцев поднялся к нам на борт и потребовал доказательства существования клада. Провёл его в трюм, показал расфасованное по ящикам золото. Объяснил, что здесь лишь малая часть, остальное вон на той покосившейся барже. Он впечатлился по самое не могу и развил бурную деятельность — связался с берегом, запросил подмогу и сам впрягся вместо буксира. Через час подоспел военный буксир «Хальварино» с ещё одним ракетным катером. И вот мы опять неспеша тащимся в кильватере буксира, прицепленные к барже, а два ракетных катера идут по бокам в режиме охранения.

— Ставлю тридцать бочек золота, что не успеем до территориальных вод. Пиндосы перехватят, — Илья развалился на кресле в рубке нашего катера. Повреждения остекления были не фатальными — всего-то выбило окна по левому борту. Мы вставили фанеру вместо стекла, и внутри стало довольно комфортно.

— Согласен, не успеем, — поддержал Семён. — Удваиваю ставку до шестидесяти бочек.

— Успеем, но на тоненького, — не согласился с друзьями. — Отвечаю на ваши ставки сотней бочек.

Я-то вижу, что наша встреча с эсминцами произойдёт уже внутри двенадцатимильной зоны, если они не отвернут.

— Серёг, а ты бы как затопил «Потёмкина»?

— В смысле? Легко, рука бы не дрогнула. Лучше пусть никому не достанется, чем пиндосам.

— Да не, я чисто технически, — зевнул Илья. Мы все сожгли километры нервов, волноваться больше не было сил. — Семён же люки заварил, к кингстонам не пробраться.

— Он только прихватил. Сбил бы капли монтировкой, приподнял люки, и привет Нептуну. Волнами быстро бы залило.

Мы молчим и смотрим на струящуюся мимо воду. Я думаю, что жизнь — это не гонка и борьба за сокровища, жизнь — это путь. Как у самурая, у которого нет цели. А настоящие сокровища, которых не было в моей прошлой жизни — вот они, рядом, вполне доступны и обыденны. Это плечо надёжного друга, солнце на голубом мирном небе, кофе утром в компании любимой, красота бескрайнего океана, здоровые родители, вечер в кругу единомышленников, тёплая постель, когда за окном дождь, и бесконечная дорога под «It's My Life» Bon Jovi. Ради всего этого и стоит жить. А золото… Что золото? Не в нём счастье. Счастье — это не про деньги, а когда есть, с кем его разделить.

Я оказался прав — мы успели войти в территориальные воды Чили, когда нас настиг отряд эсминцев. К чести местных моряков, они не испугались. Хуан и второй чилийский капитан пресекали все попытки нас перехватить, опасно сближаясь с «Декатуром» и «Ниггинсом». Американский фрегат остался на месте крушения «Милиуса», и чилийцы играли в кошки-мышки с эсминцами янкесов пара на пару. Когда с берега прилетел ударный вертолёт и стал кружить над эсминцами, американцы не стали лезть в бутылку и отвалили. Через час мы уже швартовались у военного причала. Меня вежливо попросили задержаться для дачи показаний, парней отпустили домой.

На самом деле местному начальству, стоящему на ушах из-за инцидента на море, захотелось просто познакомиться и узнать из первых рук, что же там произошло. Не каждый день разворачиваются военные действия, тянущие на событие века, достойное экранизации. Которые, слава пресвятой Деве Марии, закончились полной победой чилийцев. Да ещё с кем пришлось пободаться — с Третьим флотом ВМС США! Чем не повод отметить и приготовить дырочку за блистательно проведённую операцию по спасению клада, превышающего в несколько раз золотой запас небогатой страны?

— Серхио, как вы решились перевозить на этой калоше золото? А если бы утонула? — Хуан обозвал броненосец калошей, и мне стало обидно за «Потёмкина».

— Это не калоша, это броненосец, прошедший боевое крещение!

— М-да, кому рассказать, не поверят. Да я и сам бы не поверил, если бы не видел! Он же волну максимум полтора метра держит! А ты его по океану! Правильно говорят, Он помогает пьяницам и дуракам! Без обид! — Хуан хлопнул меня по плечу. — А что это за якорь старинный на палубе?

— Сувенир на память. Вань, долго ты меня ещё мариновать будешь? Домой хочу. Мне бы помыться и отдохнуть с дороги, а завтра у вас с утра, как штык.

— Амиго, пока груз карабинёры под опись не примут, жить тебе на базе. А тут, сам понимаешь, работы не на один день. Пока взвесят, пока вывезут. И всё это при помощи броневиков да с усилением… Да не переживай ты так! — он увидел моё изменившееся выражение лица. — Дадим тебе доступ в душевую и в столовую, но пожить придётся на своём катере. Как видишь, здесь гостиниц нет.

Понятно, чё. Порядки у военных свои, выполняют инструкции. И это он ещё не сказал про следствие, которое обязательно учинят по происшествию на море. Хорошо, хоть, мобильник не отобрали. Созвонился с Ильёй, обрисовал ситуацию, сказал, чтобы не волновались.

Дальше был предоставлен самому себе. Полюбовался на кровавый закат, глянул на дона Педро. Тот сидел на гауптвахте фрегата со свежим синяком под глазом и тоскливо смотрел в потолок. Быстро промотал его приключения. Да уж, Земля, она круглая. Не от меня, так от пиндосов выхватил — морские котики взяли буксир на абордаж и направили его на встречу с «Джарретом», где случился допрос с пристрастием. Пиндосам нужен козёл отпущения, так что его дальнейшей судьбе я не завидую.

Захотел позвонить Наталье, но отказался от идеи — сейчас в Москве поздняя ночь. Какие могут быть откровенные разговоры спросонья, кроме нецензурных посылов? Лучше не рисковать.

Как стемнело, за мной зашёл Хуан и повёл в столовую, где местные вояки решили закатить банкет в мою честь и во славу военно-морского флота Чили. Всё-таки они не дрогнули, отразили покушение на неприкосновенность границы превосходящими силами противника. Отстояли честь флага, и теперь все очень тёплые.

— Так как, ты говоришь, попал сигнальной ракетой, и эсминец взлетел на воздух? — ко мне подсел Херман — смуглый коренастый начальник Хуана в расстёгнутом кителе и потребовал в пятый раз повторить свою версию.

— … вот так всё и было, я потом спрашиваю капитана буксира, где он такие противокорабельные боеприпасы покупал. Не сознаётся. Я бы себе тоже прикупил, — рассказал чистую правду, которую говорить легко и приятно. Всё равно никто не верит.